182. М. МЕЙЗЕНБУГ
30 (18) сентября 1869 г. Париж.
30 sept<embre> 1869.
Paris. H<ôte>l du Louvre, № 328.
ère Malvida,
Enfin une lettre raisonnable — et le moyen de vous écrire à vous et à Olga directement — je ne sais pourquoi — mais vous ne m'avez jamais écrit votre adresse à Munich.
Très content de votre résolution de venir ici — il me semble qu'elle est prise hâtivement et qu'il <y> a erreur au fond. Vous me demandez pour combien de temps je vous invite, donc vous pensez à une visite à la Prangins... Pas le moins du monde. J'invite pour un... deux... trois... dix ans. La question est simple — sentez-vous la responsabilité de l'éloignement d'Olga — de moi, de toute notre atmosphère ou non? — Est-<ce> qu'Olga elle-même le sent? Voulez-vous définitivement la rendre étrangère à la tradition, comme elle est étrangère à la langue — ou sentez-vous peut-être un peu de remords, de peine. Est-<ce> qu'Olga le sent aussi? — Voilà toute la question. C'est aussi dans ces vues que j'ai donné à Olga toute la liberté de la décision. Je me figure avec horreur que — moi mort — elle restera sans me connaître. Et vous — morte — elle restera étrangère à tous — ce que vous parlez maintenant de son éducation et de la réclusion de deux années (pourquoi pas de cinq) — c'est du romantisme et moi je suis de l'opinion tout-à-fait contraire à la vôtre — une fille de 18 ans n'a pas besoin d'une éducation claustrale et bucolique, pas de petits cercles, de petites villes — lorsqu'on a la force de concentration, on se concentre — des grandes villes, des grands centres de l'activité. Ce que c'est que Paris, vous le savez, vous qui trouviez tout pour sa défense durant la triste période de 1861. Maintenant la vie s'est décuplée.
Or je mets le choix du temps dans vos mains — venez dans une quinzaine — ou dans trois, quatre mois — mais venez tout de bon sans conditions. Maintenant rien n'est préparé — mais dès que j'aurai votre réponse, je préparerai tout.
— sondez bien votre âme et le cœur d'Olga — et je pense que vous serez de mon avis que la laisser un peu fille de son père — c'est aussi une éducation et une concentration...
Vous ne m'avez pas écrit que vous êtes allée à Munich consulter un docteur. Vous n'avez parlé que du bonheur d'assister à la première représentation d'un opéra. — Et pourquoi donc ne dites-vous pas un mot du triomphe de Wagner. On dit qu'il va se marier à une riche Américaine.
Adieu. Je ne ferai rien avant votre réponse. J'ai encore beaucoup de choses qui me pèsent sur le cœur.
Tout à vous
A. H.
Перевод
<ября> 1869.
Париж. H<ôte>l du Louvre, № 328.
Любезная Мальвида,
наконец-то разумное письмо — и возможность писать вам непосредственно — вам и Ольге, — не знаю почему, но вы никогда не сообщали мне своего мюнхенского адреса.
— но мне кажется, что оно принято наспех и что кроется заблуждение. Вы спрашиваете, на сколько времени я вас приглашаю, следовательно, вы думаете о визите вроде пранженского... Ничего подобного. Я приглашаю на год... на два... на три... на десять лет. Вопрос ставится просто: чувствуете ли вы на себе ответственность за отдаление Ольги от меня, от всей нашей атмосферы или нет. — Чувствует ли это сама Ольга? Хотите ли вы ее окончательно сделать чуждой традиции, как она чужда языку, — или вы, быть может, испытываете кое-какие угрызения совести, огорчение? Испытывает ли их и Ольга? — Вот в чем весь вопрос. Именно из этих соображений я и предоставил Ольге полную свободу решения. С ужасом представляю я себе, как — после моей смерти — она не будет меня знать. А когда умрете вы — она останется чужой всем, — то, что вы говорите теперь о ее воспитании и о заточении на два года (почему не на пять?), — это романтизм, и я держусь мнения, совершенно противоположного вашему — 18-летняя девушка
205
не нуждается ни в монастырском и буколическом воспитании, ни в тесных кругах, ни в маленьких городах, — когда обладаешь достаточной силой для сосредоточения, сосредоточиваешься крупных городов, крупных центров деятельности. Что собой представляет Париж, вы знаете — вы, которая находила все для его защиты — в печальную полосу 1861 года. Теперь же там жизни в десять раз больше.
Выбор времени я передаю в ваши руки — приезжайте через две недели — или через три, четыре месяца — но просто приезжайте, без всяких условий. Теперь еще ничто не готово, но как только я получу ваш ответ — я приготовлю всё.
— поглубже загляните в свою душу и в сердце Ольги, и я думаю, вы согласитесь со мною, что предоставление дочери на некоторое время ее отцу — тоже является воспитанием и сосредоточением...
— И почему вы не говорите ни слова о триумфе Вагнера? Говорят, что он женится на богатой американке.
Прощайте. Я ничего не предприму до вашего ответа. Еще многое тяготит мою душу.
Преданный вам
А. Г.
Примечания
(BN). На автографе помета М. Мейзенбуг (на французском языке): «Как будто наша отчужденность после стольких попыток являлась следствием состояния нашего здоровья — Ольгиного и моего!»
Письмо М. Мейзенбуг, на которое отвечает Герцен, неизвестно.
...о — Речь идет о приезде к Герцену М. Мейзенбуг и Ольги Александровны на короткое время в Пранжен (близ Ниона) в конце августа 1868 г.
... какой-то оперы. — «Золото Рейна» Вагнера. См. письмо 166.
— Слух, лишенный основания. Вагнер в это время был женат на дочери Ф. Листа, Козиме Бюлов (брак их был официально оформлен в 1870 г. — см. Julius Kapp. Richard Wagner et les femmes. P., 1914).