214. Н. А. ТУЧКОВОЙ-ОГАРЕВОЙ и ЛИЗЕ ГЕРЦЕН
3 ноября (22 октября) 1869 г. Флоренция.
3 ноября. H<ôte>l New York.
Наконец я настолько сладил с собой, что могу обдуманно писать. Положение Таты ужасно. Она теперь тиха, но постоянно под влиянием ужаса и страха, — она ничего не понимает. Слушается меня и madame Raymond — последнюю, как гонимый зверок. Она меня спрашивала два, три раза, правда ли, что Леля-бой и Леля-гёрль живы в Ницце, что их спасла из моря Mme me George — Луиза Ивановна? Раз она хотела броситься с террасы, и Саша ее удержал силой. Наконец, сверх мнения Шиффа, она доказала ясно, что об отъезде теперь и думать нечего. Я повез ее кататься в карете с Ольгой и Мейз<енбуг> за городом; сначала все шло хорошо — но вдруг она спросила, куда он едет, и с тем вместе хотела схватить кучера за полупальто, чтоб остановить, — я и Мейз<енбуг> держали, улыбаясь и шутя, ее руку. — Все это вместе до того мучительно, что я только при ней могу удерживать слезы.
Ко мне она страстно привязана и просто говорит при всех: «Вышли их вон — я буду с тобой». В карете она вдруг говорит Ольге и Мейз<енбуг>: «Вам пора выйти — или я с папой выйду. Я ему буду служить зонтиком от солнца».
Сашу я совершенно напрасно винил. Он тотчас отстранил Левье. Шифф лечит ее серьезно и имеет на нее влияние. Он говорит, что с самого приезда из Ниццы он в ней заметил болезненную рассеянность. Он ждет известных критических дней, чтоб посмотреть, что будет, и тогда хочет начать лечение гальваническими струями. Везти теперь он решительно не позволяет и говорит, что на дороге ее можно испугать до бешенства. Теперь он не советует рассеянья, а совершенную тишину. Если пойдет лучше, он советует ехать вон из Флоренции — но только в такой город, где был бы один из известных психиатров. Поэтому в Италии он избирает Милан. Строгий медицинский надзор должен продолжаться долго — месяцы.
Мейзен<буг> только теперь оправилась. Саша говорит, что первые дни она до того была поражена, что сама походила на сумасшедшую. Поэтому от нее нет серьезной помощи для больной. Далее Шифф именно сказал, что — слишком тесная жизнь Таты с Ольгой и Лизой может обеим потрясти нервы значительно. Что видеть ее можно и должно — но что проводить дни не следует. Вообще, он той мысли, что ее лучше изолировать с Реймон'... К тому же она охотно остается в своей комнате. Шифф велел ее класть спать в 6 часов вечера — и она вчера, как дитя, дала себя раздеть, легла и горько заплакала. — Вид у нее совершенно кроткий, особенно когда она смотрит на меня. — В постели она взяла мою руку, прижала к губам и так продержала четверть часа — потом шёпотом повторяла: «Увези меня... здесь тебя убьют и Сашу...»
Пенизи оказался просто негодяем, распустил о Тате клеветы — и довел это до нее. Тата сказала с грустью: «Вот и я нашла своего Герв<ега>»...
Еще подробность — когда она начала заговариваться и постоянно боялась убийц. Перед их окнами какой-то человек пырнул ножом девушку; она упала в крови — и ее замертво унесла полиция. Тата пошла потом к Шиффу с Сашей. Саша остановился с кем-то... Она взошла одна, и, когда Саша взошел, он ее нашел на диване — Шифф примачивал холодную воду, и с этой дурноты ум не просыпался. Ей показалось, что подкупленные Пенизи люди Сашу зарезали. Ночью она десять раз встает и прислушивается. Mme Raymond приказывает ложиться в ту ж минуту — и она ложится.
— Карета меняется один раз в Alessandri'e (cambia di vettura) — вагоны большие, всего лучше ехать из Генуи вечером в 6,20 — вы приедете ровно в 8 (есть небольшая перемена). Мы будем на амбаркадере с Сашей ждать. В случае что ты решишься — телеграфируй подробно на Сашин адрес; достаточно писать: «Casa Fumi, Porta Romana. Firenze». Здесь пока следует остановиться в Hôtel New York — Lungarno.
Милая Лиза,
укладывайся и уложи мамашу, приезжайте сюда. Тата очень больна и ехать не может дней десять, а может, и больше. Мама расскажет тебе. Я очень грустен, и мы все. Приезжай нас развеселить. Ольге ехать теперь незачем. У них квартера маленькая — но очень мила — а у Саши прекрасная. Мы остановимся вместе (где я теперь) Hôtel New York — Lungarno. Только большую комнату сейчас заняли — но когда вы телеграфируете, я всё приготовлю. Скажи маме, чтоб она взяла комиссионера из отеля до железной дороги и променяла бы деньги — на итал<ьянские>, потому что на желез<ной> дороге франц<узские> ассигнации не возьмут.
Рукой А. А. Герцена:
Милая Лиза, ждем и тебя сюда — к нашей бедной Тате; она часто говорит и спрашивает об вас. Мамашу обними за ее записку ко мне, скажи ей, что сделаю все, что в моих силах, и что мы все рассчитываем и на ее помощь — она нам очень нужна.
Целую вас.
Саша.
(ЛБ). Впервые опубликовано: