259. Н. П. ОГАРЕВУ
15 (3) декабря 1869 г. Лион.
15 декаб<ря>. Lyon. H<ôte>l d'Europe.
— Тата сильно простудилась, и мы поедем или завтра (16) вечером, или 17 — утром.
<евский> ездил провожать Мейз<енбуг> и Ольгу до железной дороги, а не до Парижа.
Мейз<енбуг> телеграфирует, что пенсион ни к черту не годится, — я немного schadenfroh[400] смеюсь. Это всё рекомендации и протекции ее приятельниц серо-немецкого пошиба.
Ты пишешь, что ситуация мною описана верно — «но не светла». — Да-таки не очень — и потому-то именно она верна. Гляди прямо — так, как ты глядишь на свою болезнь, и твердо печально смотри на неизлечимое. Ум и эгоизм — внятно говорят, что в себе пощаду надобно ото всего уйти, отдать деньги — и попробовать уединенную жизнь. Но пощада к другим — ими не оцененная — говорит другое. Устрою себе хоть сколько-нибудь покоя в Париже.
«Вес<тнике> Европы» статью Утина (Ев<гения>), в которой он великодушно хоронит нас. Многое из сказанного об нас и к<омпа>нии верно — но не верно то себяобожание нового поколения, с которым он пишет о себе и своих. — Можно было бы написать кое-что против. Но об работе и думать нельзя при теперичной жизни.
На первый случай — la question à l'ordre[401] спасти Тату, — и ее излечение идет опять вперед.
— счастливого аппетита.
Чернецк<ому> я пишу с Тх<оржевским>. Разумеется, что я не куплю типогр<афии> ни в каком случае, и разумеется, что он имеет право ее продать. В фонд можно только на том основании купить, чтоб она была продана ниже — так, чтоб в случае нужды ее тотчас можно было перепродать. Я предлагаю ему пока до работы платить по 100 фр. в месяц от себя.
Примечания
Печатается по автографу BE, 1908, № 3, стр. 183—184.
Год написания определяется упоминанием о статье Е. И. Утина, опубликованной в «Вестнике Европы».
Письмо Огарева, на которое отвечает Герцен, неизвестно.
<енбуг> телеграфирует... — Телеграмма М. Мейзенбуг к Герцену неизвестна.
...в «Вес<тнике> Европы» статью Утина (Ев<гения>), в которой он великодушно хоронит нас. — Речь идет о статье Е. И. Утина «Литературные споры нашего времени» (BE, 11). Характеризуя разрыв между лучшими деятелями литературы 1840-х гг. и современным поколением, разделивший русское общество на два враждующих лагеря, Утин настойчиво доказывал, что «озлобленное отношение людей сороковых годов к идеям 60-х годов» вызывает сомнение в глубине того недовольства окружающей действительностью, которое проповедовалось создателями типов Рудина, Бельтова и т. п. «Когда наступила в России, во второй половине пятидесятых годов, эпоха всеобщего оживления, — писал Утин, — эти люди были не столько стары годами, сколько усталостию, утомлением, которое являлось прямым последствием забитости и придавленности, порожденными прежним порядком. Они были истрепаны жизнью, энергия, отвага пропали в них, и они робели и не решались переступить известных границ, из которых не выпускало их старое общественное воспитание». «Старое направление в литературе, ему нужно отдать в этом справедливость, — отмечал, тем не менее, Утин, — исполнило свой долг по мере своих сил, по мере возможности, насколько позволяли обстоятельства времени».
<кому> я пишу с Тх<оржевским>. — Это письмо Герцена к Л. Чернецкому неизвестно.
— Ред.