73. H. П. ОГАРЕВУ
23 (11) апреля 1869 г. Ницца.
23 апреля. Пятница.
Ведь вот какой ты мудреный человек. — Никаких нет возможностей на тебя сердиться. Накутил, взбаламутил, испугал, удивил, раздражил — и вдруг вынырнул спокойно, как с гуся вода. — Ну и слава богу.
Бакунина factum[159], который ты обещаешь прислать завтра и прислал вчера, я читал. Что он формой и тоном лучше твоего — в этом нет сомнения — но в чем польза от него, я не знаю. Разве ты думаешь, что теперь на череду в России «снятие государства» и воцарение Степки Разина? Что-то сомнительно. Молодым людям мало подспорья — особенно арестованным и сосланным, — что Бак<унин> их называет «противугосударственными». Слово «поганое государство» — нелепость и опять-таки непризнание исторических моментов. Эдак и зооэмбриологические факты можно себе позволить матюгать. <...> м<ать> — щука и сукин сын паук. — Наконец, где же видна эта сила, этот пошиб 93 года, умноженного на Бабёфа и Стеньку Разина, — в требовании студентов — дать им право на кассу, сходку и свой суд? — Или вы многое знаете, чего я не знаю. — С Польшей у Баку<нина> — совершенный разрыв, его программу ни один поляк не примет.
Ты ведь не решаешься спросить у Бакунина — да что же он, собственно, проповедует не для XXIII, а для нашего столетия?..
Отчего же ты ему не прочел о жаргоне 1863. Это следовало два раза прочесть.
Жду брульон твоего нового воззвания — и прошу право прибавлять и предлагать, хотя я мало очень знаю, в чем дело.
‒‒‒‒‒
Сегодня в 9 часов утра Тхоржевский отправился по желез<ной> дороге и по дилижансу — в Геную. Он проедет 24 часа. Завтра в 9 утра Тата едет на пароходе, и пароход ходит от 8 до 9 часов. Там Тхорж<евский> ее встретит и отправится в Флоренцию. — Это au reste[160] колоссально, из боязни — он и здесь был болен от этого.
Вчера мы все были весь день в Монако, и день был удивительный — настоящий итальянский.
Тхор<жевский> едет в Флоренцию — оттуда через 6 дней в Венецию и прямо из Венеции в Лугано, где хочет повидаться с Осип Ивановичем. Оттуда 10-го в Женеву.
Мы начнем, отправив Тату, укладываться, часть вещей отправятся в Женеву, к 5-му будем в Марселе. Ужасно жаль отрываться от юга — но делать нечего.
В твоем письме загадка: «Вихер<ский> досадует, что я послал ему в Брюс<сель> „Поляр<ную> зв<езду>”, — он ничего не может добиться из „междулежащей страны”» — сиречь из Франции. — Ты прибавляешь: «Вот тут и говори о Брюсс<еле>, стало, остается Генф и Лондон». Да ведь Брюссель может — à la Каин — сказать: «Да кто же мне поручил отвечать за Франц<ию>? — Я, мол, что мог сделал — предложивши из Италии и Швейцарии посылать via Allemagne[161]». Может, и в самом деле — при возбуждении работничьего вопроса там будет плохо. Но транзит-то в этом ни при чем.
Затем финал. Сегодня ночью кошка, к неописанной радости Лизы, — родила пять котят — на моем новом сертуке.
В 4 № непременно «Journal des Femmes», прочти статью из Ниццы.
Примечания
(BN). Впервые опубликовано: ЛН, —723.
Год написания определяется упоминанием письма 68 («о жаргоне 1863»); 23 апреля приходилось на пятницу в 1869 г.
Бакунина factum... — Прокламация Бакунина «Несколько слов к молодым братьям в России». См. письмо 70.
Разве ты думаешь, что теперь на череду в России «снятие государства» и воцарение Степки Разина? — В своем обращении к студентам Бакунин писал: «Приближаются времена Стеньки Разина <...> Теперь, как и тогда, волнуется вся крестьянская, вся чернорабочая Русь, все более понимающая царский обман и ожидающая новой, настоящей воли, уже не сверху, а снизу...» стр. 467).
... что Бак<унин> их называет «противугосударственными». — Бакунин отмечал «противугосударственный, всеразрушительный дух молодого бессословного поколения».
Слово «поганое государство» — нелепость... — Бакунин писал в своем воззвании, обращаясь к студентам: «Вы устояли — значит, вы крепки. Много, много товарищей ваших погибло, но на каждого погибающего растут из земли десять новых бойцов, врагов государства. Значит, приходит конец этому поганому государству».
С Польшей у Бакун<ина> — совершенный разрыв, его программу ни один поляк не примет. — Отмечая разницу между русским и польским общественным движением, Бакунин указывал, что у них только одно общее чувство и одна цель — ненависть ко всероссийскому государству и воля — способствовать ее наискорейшему разрушению. Однако русскую и польскую революцию разделяет пропасть: «Мы хотим окончательного разрушения всякой государственности в России и вне России; они мечтают о восстановлении польского государства». Бакунин заявлял, что если бы полякам удалось восстановить польское государство, основанное на шляхетстве, т. е. на личной поземельной и наследственной собственности, они, «без сомнения, сделались бы столько же нашими врагами, сколько и притеснителями своего собственного народа. Если это случится, мы станем войной против них, во имя общенародной свободы и жизни».
... брульон — набросок (франц. brouillon).
— «Наша повесть (Посвящено русским студентам)», о которой см. в письме 83.
В 4 № непременно прочти «Journal des Femmes»... — Этой газеты разыскать не удалось. Можно предположить, что в ней была помещена корреспонденция из Ниццы самого Герцена.
— Ред.
[161] через Германию (итал. и франц.). — Ред.