ПЕРЕВОД
ИСТОРИЧЕСКИЕ ОЧЕРКИ О ГЕРОЯХ 1825 ГОДА
И ИХ ПРЕДШЕСТВЕННИКАХ,
ПО ИХ ВОСПОМИНАНИЯМ
ЗАПИСКИ ДЕКАБРИСТОВ: И. Якушкина, князя Трубецкого, Лондон, 1862. Вольная русская типография. — Статьи «Полярной звезды»: о Рылееве, Бестужеве, Н. Муравьеве; «Император Александр I и В. Каразин».
Политическое движение неофициального и Неправительственного характера началось в России, собственно, лишь с царствования Александра I и главным образом с 1812 года.
В последние годы царствования Екатерины II атмосфера в Санкт-Петербурге была тяжелая и удушливая: то была атмосфера старчества, дряхлости, в ней повсюду ощущалось влияние престарелой развратной женщины, некогда энциклопедистки, ныне —преисполненной ужаса перед Французской революцией и изменяющей всем своим убеждениям, так же как она изменяла всем своим любовникам. Вокруг трона — полное, восточное безмолвие. Кое-где — масонские ложи, мартинисты; она уже принялась их преследовать. Кое-где отдельные либеральные выпады, даже целая книга, знаменитое «Путешествие из Петербурга в Москву» Радищева, который проповедовал освобождение крестьян и говорил об ужасах самодержавия. Она сослала автора в Сибирь. Это всё; ни единства, ни последовательности, ни сосредоточения сил, ни организации.
Главным пунктом помешательства Павла I была ненависть к революции и страх, как бы ее принципы не проникли в его империю. Умственное развитие приостановилось во время его царствования, мысль была парализована. Составленный против него заговор и его смерть не доказывают обратного. Заговор этот не имел никакого серьезного или общего значения. То была личная или семейная тяжба между Павлом и любовниками его матери, уволенными со службы вследствие упразднения должности и преследуемыми по злопамятству. То было вопросом самосохранения для этих людей, день и ночь дрожавших под угрозой дамокловой кибитки, уже заложенной для отправления в Иркутск или Нерчинск.
Александр I перешагнул через теплый еще труп своего отца и взошел на престол, преисполненный мечтаний и благих намерений. В одном его кармане находился проект освобождения крестьян, в другом — проект чуть ли не конституционного устройства государства*. Он почти ничего не осуществил, он почти ничего не мог осуществить.
С первых же дней своего царствования юный император окружил себя весьма замечательными молодыми людьми: то были граф Строгонов, князь Адам Чарторижский, граф Кочубей, Новосильцев и др. Самодержец готовит с ними заговор в кабинете Зимнего дворца! Он очень доволен, что в салонах прозвали эти тайные собрания «Комитетом общественного спасения»*, и не замечает, что из всех Сен-Жюстов и Кутонов его комитета один только граф Строгонов поддерживает его в вопросе об освобождении крестьян*.
Полиция, бюрократия по-иному пекутся о безопасности империи; они принимают необходимые меры, чтобы обезвредить революционный пыл под короной Мономаха, стараясь сделать это так, чтоб императорская игра оставалась в пределах комитета и не проникала наружу. Редко бывало положение, столь печальное и смешное одновременно. В течение нескольких лет Александр не знал об этом.
Неприступная стена возвышалась между дворцом и народом. Страна была погружена в угрюмое молчание и мрачную тьму. Свет был, заметим, только на самых высоких вершинах.
Вся деятельность, вся политическая и реформаторская возня. исходили от Зимнего дворца и не шли дальше нескольких великосветских гостиных. Гостиные эти были столь же замкнуты как масонские ложи, даже еще больше; никакими заслугами нельзя было в них проникнуть. — Чтобы получить в них доступ, надобно было иметь аристократическое происхождение, большое богатство и по крайней мере генеральский чин для штатских. Для гвардейских офицеров делалось исключение.
Не только крестьянское население — население, поставленное вне закона, — не существовало, но и все остальное — за исключением высшего общества. Ни купцы, ворочавшие миллионами, ни чиновники (незнатного происхождения), которые столько же наворовывали. Им предоставляли возможность жить и наживаться, но с тем, чтоб они говорили между собой лишь о своих делах, и то вполголоса. Проникнуть в высшие круги, не будучи дальним родственником, титулованным иностранцем или победоносным воином, было почти невозможно.
Исключения лучше всего подтверждают это. Положение Сперанского сильно затруднялось его происхождением: он был сын священника. Император Александр взял его себе в секретари, когда отправлялся в Эрфурт, оценил его таланты и сделал своим министром без портфеля. Будь он побочный сын какого-нибудь вельможи, ему намного легче было бы проводить свои реформы. Но попович — статс-секретарь и друг императора, — это так кололо глаза вельможам, и не только чванным и полудиким старцам времен Екатерины II, но и тогдашнему вольнодумцу — вольтерьянцу графу Ростопчину, который кончил тем, что погубил его, сделав на него ложный донос*.
Зимнему дворцу легче было пробить брешь сверху, чтобы Дать проникнуть нескольким революционным идеям в этот замурованный и законопаченный мир, чем проделать щель снизу. Поэтому первое ядро образовалось вблизи самого императора и в казармах императорской гвардии. Первые революционеры принадлежали к самой высшей аристократии. В этом однако нет ничего удивительного. То была единственная среда, Находившаяся в безопасности от полиции и обладавшая образованием и богатством.
Уже к концу царствования Екатерины II вельможи стали посылать своих сыновей в Париж и Лондон, даже в некоторые германские университеты, такие, как геттингенский, для завершения их образования; другие же выписывали из Франции учителей, гувернеров. В их числе бывали не только эмигранты (даже и те были весьма полезны своей непоследовательностью католики-вольтерьянцы и роялисты-фрондеры, они совершенно не вызывали подозрения и вели пропаганду в пасти у льва), но и лица выдающиеся, с большими заслугами, лица исторические.
В самую прекрасную пору революции у знаменитой Теруань де Мерикур можно было видеть одного из ее друзей, сурового, серьезного, величественного Ромма, «одного из последних римлян», по выражению Эдгара Кине, одного из мрачных героев прериаля*. Он приходил к ней со своим юным учеником, которого нежно любил. Этот молодой человек повсюду следовал за ним, являясь на заседания секции, председателем которой был Ромм, и было это во время самых бурных дней.
Часто Ромм смотрел на него с глубокой любовью и говорил ему: «Дорогой друг, никогда не забывай того, что ты здесь видишь: храни свое сердце, храни свои убеждения, они прекрасны».
Этот ученик был граф Строгонов* — если не ошибаюсь, единственный член императорского комитета спасения, который поддерживал императора в его проекте освобождения крестьян.
При всем том император и его окружение, обладавшие безграничной властью, когда они хотели делать зло, были совершенно бессильны сделать что-либо действительно хорошее. Буря, которая должна была вскоре пробудить гиганта, погруженного в летаргический сон, уже собиралась. Новая Россия ведет свое начало с 1812 года.
Прежде чем перейти к воспоминаниям героев, совершивших великий заговор 1825 года, мы остановимся на характерной фигуре В. Каразина[63].
ГЛАВА I
ИМПЕРАТОР АЛЕКСАНДР I и В. Н. КАРАЗИН
<................................................................................[64]
................................................................................>
[64] Русский текст исторического очерка «Император Александр I и В. Н. Каразин» находится отдельно в разделе "Статьи из Колокола". Т.к. первоначально был отдельной статьей. У нас на сайте текст можно прочитать здесь.