СЕРБЫ И ЧЕРНОГОРЦЫ
Мало знакомые с внутренними делами западных славян и исключительно занятые нашими русскими вопросами, мы ни разу не обращали к ним речи и ни разу не передавали ничего об них нашим читателям.
Революционная декламация нам ненавистна; дутые фразы сочувствия, казенно-либеральные возгласы нам противны со времен всемирно-риторических упражнений, которыми занималась вся Европа после похорон Февральской республики. Театральные постановки в серьезном деле не в нашем характере. Русская воля, если она разовьется когда-нибудь, то разовьется здоровой, простой крестьянкой, которой равно не нужно будет ни румян, ни белил, чтоб нравиться, ни римских тог и цивических причитываний, чтоб полюбить.
Мы не говорили о западных славянах потому, что нам нечего было высказывать, кроме нашей искренной братской любви, — говорить об одной любви мы не хотели.
Но ввиду сближения невских немцев с венскими, но накануне воскрешения смердящего в гробе Священного союза, этого источника смерти для всего стремящегося к независимости, этого источника жизни для гнилой, расползающейся Австрии, — ввиду такой измены славянскому миру со стороны Петербурга, мы не должны молчать, тем больше что именно теперь сербы и черногорцы вступают в новую фазу.
Старый Милош со своими старыми понятиями сошел в могилу. Его преемник возвестил о своем воцарении народу сербскому языком благородным, твердым, современным. Он не обещал продолжать царствования незабвенного отца и благодетеля он обещал царствовать лучше, царствовать «покоряясь законам» свободного представительства народа.
В Черногории преемником несчастного князя Данилы является юноша. Мы мало об нем знаем, но нет причины думать, чтоб он бросился в объятия истасканной, исхудалой старухи Австрии, давно грозящей своей клюкой его родине, и тем больше теперь, когда седая колдунья снова ластится к медведю, с которым прежде жила и который готов опять защищать беззубую дульцинею. Если молодой князь Черногории будет поменьше благодарен за свое воспитание (за которое он, вероятно, заплатил из своих денег), он может сделать многое для славных горцев своих.
Сказав это, мы прямо обращаемся к нашему делу и обращаем внимание сербов и черногорцев на один факт первой важности. В наше время нельзя безнаказанно смешивать Россию с ее правительством. Пусть они будут уверены, что недостаточно продолжать ненавидеть турков и не терпеть Австрии, а что надобно окончательно не надеяться на русское правительство. Петербургская дружба стоит турецкой вражды и австрийского коварства, только гораздо опаснее, потому что в нее верят.
Пора западным братьям нашим убедиться в том, что в России нет ничего меньше русского, меньше славянского, как правительство. Зимний дворец — это какая-то немецкая слобода на Неве.
И это вовсе не зависит от царствующего лица, а от царствующей мысли, от всей системы; тут больше чем завещание Петра I, которого никогда не было; тут преемственно наслоившаяся почва, из которой Зимний дворец получает исключительно свой государственный ум и свою государственную глупость. В ней гниют, заражая ее, страшные трупы и сохраняются страшные традиции — от бироновских и остермановских до аракчеевских и от них до николаевских безыменников.
Мы считаем Александра II, даже после всех его ошибой, после того как он упал до пояса в Австрию, лучшим из всех романовских Меровингов.
Но где же у него сила Самсона, чтоб своими мышцами порвать эти тысячи веревок и пут, вязанных по пятидесяти лет сряду какими-нибудь Нессельродами на дипломатических спичках и какими-нибудь Паниными с компанией прошнурованных, спутанных и закрепленных канцелярскими нитками. К тому же он привык к сетям с самого рождения, он в них вырос, в них воспитан; они ему мешают видеть и понимать. Как барабан 21 января 1793 года мешал слышать слова короля, так Александру II барабан мешает слышать слова народа. Он думает, чта он волен делать добро, а в сущности ему только не мешают делать зло.
Один раз поступил он свободно — в крестьянском вопросе — и сделал великий шаг, который ему история зачтет... но на этот шаг чуть ли не потратилась вся его сила!
врагом, — с врагом, ненавистным всей России, только для того, чтоб поддерживать рабство народов и священный принцип самовластия. Разве это не та же политика, по которой православный Александр I не хотел помочь грекам, по которой Николай I сделал первую венгерскую кампанию, а Александр II, может, сделает вторую? Зимний дворец с вами поступит не лучше; не считайте на его родство, его славянская кровь подозрительной чистоты. Как он чувствует свою соплеменность и помогает славянам — на это пусть вам ответит Польша...
Когда Соломон велел разрубить ребенка, материнское сердце сказалось; ну а как сказалось сердце матушки императрицы, когда она четвертовала Польшу с союзными немцами? Или, может, оно иначе сказалось, когда Николай бросил, на водку Австрии одну из древнейших столиц Польши — Краков, а мещанская Европа, с своей широкой совестию, позволила ей принять краденое добро?
Да будут вам судьбы Польши вечным уроком. Прометея, прикованного к Кавказу, ежедневно прилетал терзать один коршун, одним клювом. Дальше воображение греков не шло. А Польшу, прикованную к России, клюют день и ночь три орла, три урода — с пятью клювами.
Что же сделал для Польши Александр II? Сыну шло, было прилично покрыть чем-нибудь черную память страшного отца, испросить ему, кротостью и льготами, прощение, заставить забыть его. Исторический декорум, человеческое сердце» требовали этого. Дал он какую-то амнистию, нехотя, с ограничениями, да и та отравлена дерзкими посольскими писаришками. Наместником остается раболепный старик, уложивший тысячи русских под Черной из подобострастного повиновения нелепому царскому приказу и до того выживший из ума, что не узнает детей своих. Новый царь даже не умел (а впрочем, может, и не хотел) прогнать взашей субалтернов вроде отвратительного Муханова, гнусного Абрамовича.
Обратитесь от Польши к собственным воспоминаниям. Всякий раз, когда петербургскому правительству нужно, для того чтоб оторвать какой-нибудь кусочек Турции или пугнуть Австрию, оно наводняет ваши страны агентами; это делалось со времен Миниха и Анны Ивановны, при Потемкине. и Екатерине, при Александре I и Николае. Агенты толковали о православии и привозили кресты, о свободе (к которой, вероятно, особенно приучились в Петербурге); надежды былы возбуждены, наболевшие сердца бились сильнее, обещана помощь, вы приготовляетесь, вы верите — между тем там, где-нибудь под Кучук-Кайнарджи или в Адрианополе, заключается мир — агенты исчезают, поверившие народы проданы, и петербургское правительство, в очках и крошечного роста, объявляет по-немецки, daβ es niemals solche scandalose Hoffnungen gegeben habe,[160] и немцы верят Нессельроду или Мейендорфу, Алопеусу или Убри, Шредеру или Штакельбергу; а Австрия и Турция являются с своими гофратами и башибузуками наказывать за веру в Петербург.
По счастью, Зимний дворец — не вся Россия, даже не весь Петербург, его золотое время, то время, когда он, как феникс, по манию Клейнмихеля, возникал из огня на трупах/работников, прошло.
Другая Россия, вне дворца, вне табели о рангах, растет; она слаба, но и Зимний дворец не так крепок, он без гроша (разве Австрия даст взаймы?). Другая Россия приветствует вас своими братьями, протягивает вам руку; не смешивайте же ее с руками всех этих квартальных пропагандистов, агитаторов с Анной на шее, действительных статских пилигримов, заезжающих к вам по дороге в Иерусалим или на Афонскую гору, мужей консулярных, визирующих уродливой птицей ненужные паспорты и пишущих всякий вздор в Петербург.
— Да где она, эта другая Россия?
— Это трудно сказать — много посторонних нас слушают, но ищите и обрящете. На первый случай мы предлагаем вам наш вольный заграничный орган, чтоб перекликнуться с Россией. Он слишком слаб, чтоб служить мостом для легионов; но он может служить доской, брошенной через овраг, на которой могут встретиться два брата, потолковать о своих делах —и пожать друг другу руки!
20 октября 1860.
Примечания
Печатается по тексту К, л. 84 от 1 ноября 1860 г., Стр. 679—698, где опубликовано впервые, за подписью: Искандер. Этой статьей открывается лист «Колокола». Автограф неизвестен. Одновременно вышел отдельным листком как приложение к «Колоколу» французский перевод статья: «La Presse russe à Londres aux serbes et monténégrins» (см. «Другие редакции»)
. — В ноябре 1817 г. Милош I Обренович был провозглашен первым князем Сербии с наследственной властью. В нарушение гаттишерифа 1830 г., по которому он должен был управлять страной, совещаясь со старейшинами народа — скупщиной, Милош установил самодержавный режим. Недовольство его правлением привело в 1835 г. к заговору, руководители которого принудили Милоша согласиться на ограничивавший его власть «Сретенский устав», который Милош, однако, бесцеремонно нарушил.
Его преемник ~ не обещал продолжать царствования незабвенного отца и благодетеля, он обещал ~ царствовать, «покоряясь законам» свободного представительства народа. — «Северная пчела» от 26 сентября I860 г. в корреспонденции из Сербии сообщала, что при вступлении на престол князь Михаил обещал созвать в назначенное время скупщину, заявив, чго «одни законы, должным образом улучшенные, будут царствовать впредь и исправлять ошибки прошлого». Прорусские круги в Сербии связывали с приходом к власти Михаила свои надежды на сближение Сербии с Россией и отход от прежней проавстрийской ориентации.
В Черногории преемником несчастного князя Данилы является юноша. — В I860 г. князь Данило Петрович Негош, ориентировавшийся в своей политике на Россию, был убит черногорцем Кадичем. Этот террористический акт был организован, видимо, агентами Австрии.
После смерти Данилы ему наследовал его племянник Николай Петрович Негош.
Если молодой князь ~ будет поменьше благодарен за свое воспитание... —
Как барабан 21 января 1793 года мешал слышать слова короля... — Имеется в виду казнь Людовика XVI.
... политика, по которой православный Александр I не хотел помочь грекам— Весной 1821 г. в Греции вспыхнуло восстание против турецкого ига. Во главе восстания стал А. Ипсиланти, офицер русской армии. Александр I, испуганный революционным характером греческого восстания, расценив его как выступление «бунтовщиков» против «законного монарха» — турецкого султана, отклонил просьбу Ипсиланти о покровительстве и объявил об исключении его из рядов русской армии.
... Николаи I сделал первую венгерскую кампанию... — Революция в Венгрии обусловила обращение Австрии за помощью к Николаю I. Восстание было подавлено царскими войсками в августе 1849 г.
— В 1795 г. произошел последний раздел Речи Посполитой между Россией, Австрией и Пруссией. Польша была ликвидирована как самостоятельное государство.
...Николай бросил на водку Австрии одну из древнейших столиц Польши — Краков... — По решению Венского конгресса 1814—1815 гг. Краков с прилегающим к нему округом был превращен в Краковскую республику. Поражение краковского восстания 1846 г. повлекло за собой ликвидацию республики и присоединение Кракова к Австрии.
... три орла, три урода — с пятью клювами — В государственном гербе России и Австрии изображен двуглавый орел, в гербе Пруссии — одноглавый.
.... раболепный старик, уложивший тысячи русских под Черной... — Наместник Царства Польского кн. М. Д. Горчаков был в 1855 г. главнокомандующим русскими войсками во вргмя Крымской кампании; в сражении на реке Черной русская армия потерпела поражение;