ГОЛОВНИН – МИНИСТР ПРОСВЕЩЕНИЯ
Головнин приобрел известность человека благонамеренного, образованного, современного... что-то он сделает министром? Наследнику преступного и безобразного министерства Путятина, призванного на то, чтоб по-японски морским кортиком разрезать живот университетам, легко сделать много пользы и еще легче бездну вреда. Желали бы мы с надеждой встретить появление Головнина в министерстве, но мы застращены и предпочитаем молча ждать, что он сделает.
На первый случай минуй его «пуще всех печалей» три язвы ендемические в нашем министерстве просвещения: и блудные дети их, доктринеры, — доктринеры-бюрократы, полисократы, централизаторы, цивилизаторы, теоретические Аракчеевы, поклонники шпицрутенов, Панины в новом издании в восьмушку и пр. и пр. Пусть грозная тень морского омара Путятина, как тень Банко, всплывает из тины и грязи перед Головниным всякий раз, когда он будет садиться за министерский стол свой.
Примечания
К, л. 119—120 от 15 января 1862 г., стр. 990,. где опубликовано впервые, без подписи. Автограф неизвестен.
Включено в издание М. К. Лемке (Л «Принадлежность ясна из записки Огарева, хранящейся в архиве семьи Герцена» (Л XV, 606). Нынешнее местонахождение этой «записки» неизвестно.
Авторство Герцена подтверждается идейно-тематической близостью заметки к его статьям, содержащим обличительные выступления против представителей правительственных кругов России. Данная в заметке характеристика бывшего министра народного просвещения Е. В. Путятина («грозная тень морского омара», способного «по-японски морским кортиком разрезать живот университетам») находится в теснейшей связи со статьями Герцена, посвященными Путятину. Говоря о Путятине, Герцен постоянно иронизировал над его адмиральской деятельностью, особенно над его путешествием в Японию, и называл его при этом «святорыбицей», которую «судили» в министры просвещения (см. «Крестный ход богомокриц в гору просвещения», т. XV наст. изд., стр. 128). В статье «Исполин просыпается!» Герцен писал: «... что сказал душеспасительного наш японец, наш океанид, бого- и человекоугодник Путятин?» (см. т. XV наст. изд. стр. 174). Стиль заметки также свидетельствует о том, что она написана Герценом; это проявляется и в характеристике Путятина, и в типичном для Герцена словосочетании «доктринеры-бюрократы» (ср. такое же словосочетание в статье «Русские немцы и немецкие русские»— т. XIV наст. изд., стр. 158), и в остроте о Панине («в новом издании в восьмушку») и в упоминании о «тени Банко», неоднократно встречающемся у Герцена (см. «Письма об изучении природы», т. III наст. изд., стр. 96; наст. том, стр. 120 и т. д.).
После увольнения Е. В. Путятина от должности министра народного просвещения (см. комментарий к заметке «Путятин как оратор», наст. том, стр. 348) Александр II назначил 25 декабря 1861 г. на этот пост А. В. Головнина — бывшего секретаря великого князя Константина Николаевича, крупного чиновника морского министерства. О деятельности Головнина по управлению министерством см. в заметках «Не будь ни А — пеллесов, ни Павлов», «Валуев и Головнин» (наст. том) и в статье «MDCCCLXHI» (т. XVII наст. изд.).
— Герцен видел в Путятине исполнителя полицейского заговора против революционно настроенной молодежи, а в его «правилах»— сознательную провокацию студенческих выступлений, послуживших правительству поводом для жестокой расправы с передовой молодежью (ср. редакционное примечание к «Материалам для истории гонения студентов при Александре II»—К, л. 114 от 1 декабря 1861 г., т. XV наст. изд., стр. 234).
…«пуще всех печалей»... — «Горе от ума» (действие I, явление 2).
... как тень Банко... — «Макбет» (действие III, сцена IV) во время пира у короля Макбета является тень убитого по его приказанию Банко.