«КОЛОКОЛ», КОВАЛЕВСКИЙ, КОСТОМАРОВ, КОПИЯ, КАННИБАЛЫ
В Лондоне запрещают на стенах вывешивать неприличные афиши; в петербургском университете такая вольница, что какой-то шалун Плетнев вывесил следующее объявление:
По приказанию г. министра народного просвещения, г. попечитель С. -Петербургского учебного округа, предложением на мое имя, данным 11 февраля 1861 года, за № 782, предписал сделать по университету следующее за сим объявление.
Ректор университета Плетнев (Копия)
Всякому образованному человеку известно, что законные просьбы должны быть обращаемы к начальству установленным путем. На этом основании студентам С. -Петербургского университета, как неоднократно было им подтверждаемо, следует о каждом желании своем объявлять начальству чрез избранных своих товарищей.
Между тем происшествие на акте университета, 8 февраля, к крайнему сожалению, показало, что студенты не последовали этому единственно законному пути для разъяснения своего недоумения.
Это грустное происшествие, унижающее достоинство университета, хотя совершено меньшинством студентов, но тем не менее наносит бесславие вcему обществу студентов.
Люди, считающие себя по преимуществу образованными, показали явный пример неуважения закона и грубого неприличия.
Для предупреждения подобных происшествий на будущее время, в дополнение к объявлению 18 декабря 1858 года, запрещающему всякие демонстрации под опасением исключения виновных из университета, несмотря на то, какое бы ни было их число, по распоряжению высшего начальства сим объявляется:
1) Если будут произведены подобные вышеозначенному беспорядки студентами в массе, на лекции, то немедленно будут удалены из университета студенты того факультета и курса, которые по расписанию обязаны были слушать эту лекцию, за исключением лишь тех, кои представят положительное доказательство, что они в то время в университете не находились.
2) Если же подобный беспорядок будет произведен массою студентов на акте или в другом публичном университетском собрании, то подвергнутся удалению из университета все вообще студенты, которые не представят означенного в пункте 1-м положительного удостоверения, что их во время происшествия на акте не было.
секретарь совета А. Савинский.
Начальство велело снять через несколько дней это объявление, которому мы только и верим по скрепе секретаря Савинского.
Если бы все это можно было принять не за espièglerie[23] Плетнева и Ковалевского, то, основываясь на просвещенном распоряжении такового ж министерства, следовало бы, если вся Россия сделает какую-нибудь демонстрацию, удалить всю Россию — за исключением тех русских, которые представят положительные доказательства, что они живут за границей.
Вся эта кутерьма вышла из того, что Костомаров хотел прочесть речь о трудах покойного К. Аксакова; но отцы просвещения вместе с отцами III отделения нашли невозможным, чтоб в университете профессор публично похвалил человека, о котором «Колокол» хорошо отозвался. Отсюда запрещение речи, отсюда неудовольствие студентов, отсюда угроза удаления нескольких сот слушателей, ходящих в университет, и предоставление остаться в университете тем, которые докажут, что они не ходят него.
Замечательно, что во всем этом проиграл не Ковалевский, не Костомаров, не «Колокол», не Копия, не Каннибалы — а Александр Николаевич. Теперь ценсура не пропустит об нем ни одного слова. Мы ему больше справедливости отдали, чем Аксакову, а бранить его и без того не позволяли.
А когда юбилей Плетнева?
Примечания
Печатается по тексту К, л. 96 от 15 апреля 1861 г., стр. 811—812, где опубликовано впервые, в отделе «Смесь», без подписи. В ОК озаглавлено: Плетнев. Автограф неизвестен.
В издании Лемке отнесено к разряду Dubia (Л XI, 71—72).
«Колоколе» его же собственных произведений (статья «Константин Сергеевич Аксаков» — стр. 9 наст. тома, многочисленные обращения в «Колоколе» к Александру II). Характерен для стиля Герцена образ «шалуна» (в данном случае речь идет о Плетневе), восходящий к «Былому и думам», где с именем П. Я. Чаадаева связывается его замечание по поводу «шалостей поврежденного своеволия власти» и официальных ее представителей: «Какие они все шалуны!» (т. IX наст. изд., стр. 141 и 217). В этом специфическом значении слово «шалун» прочно вошло в состав публицистической лексики Герцена: ср. «кто-нибудь из этих седых шалунов — Орлов, Закревский...» (в статье «1 июля 1858», т. XIII наст. изд., стр. 295); «седые шалуны, плешивые шалуны, смешные шалуны» (в «Чрезвычайном прибавлении к 61 листу „Колокола”», т. XIV наст. изд., стр. 229); «праздный шалун с седыми усами» (в предисловии к сб. «За пять лет», т. XIV наст. изд., стр. 277); «Шалун Муханов» (т. XIV, стр. 305); «Потапов, уймите ваших шалунов» (в заметке «Ей-богу, надоело», т. XVI наст. изд., стр. 241) и т. п. Близки статьям Герцена и некоторые другие стилистические признаки этой заметки, например, каламбурные строки о «просвещенном распоряжении такового же министерства», об «отцах просвещения вместе с отцами III отделения». Неожиданная ироническая концовка заметки («А когда юбилей Плетнева?») связана со статьей в этом же листе «Колокола» по поводу юбилеев реакционных сановников — см. далее «Злоупотребление пятидесятилетий».
_____
запретил чтение статьи. По окончании акта студенты шумно требовали речи Костомарова, однако университетское начальство скрылось. Спустя несколько дней проф. Костомаров выступил все же с публичным чтением речи, которая восторженно была встречена присутствующими. В своих воспоминаниях А. М. Скабический, говоря об успехе Костомарова, сообщает, что «слушатели, не ограничиваясь оглушительными аплодисментами, подняли его в кресле высоко над толпою и торжественно вынесли из зала» (А. М. Скабический. Литературные воспоминания, М., 1928, стр. 146).
[23] шалость (франц.). — Ред.