Русская кровь льется!

РУССКАЯ КРОВЬ ЛЬЕТСЯ!

Да, русская кровь льется рекой!.. И есть пресные души, робкие умы, упрекающие нас в выстраданных нами словах проклятья и негодования!

Правительство все могло предупредить, и польскую кровь и русскую, а теперь за свою шаткость, за свое непониманье, за свое неуменье ни в чем идти до конца — убивает толпы ваших братии.

Ужасом, слезами наполняют нас новости, идущие со всех сторон. Бедные, бедные крестьяне! Ведь в Европе не подозревают, что такое значит у нас усмирение солдатами, генерал-адъютантское, флигель-адъютантское усмирение. Одна надежда на солдат и на молодых офицеров. Тяжело носить оружие, на котором запеклась кровь своих родных, отцов, матерей, братьев.

Мы останавливаемся, темно перед глазами, мы боимся дать голос всему, что стонет в нас, мы боимся высказать все, что бродит на сердце...

Передадим сначала факты.

Вот отрывки из писем, без всякого изменения:

Вам известно, что государь разослал по всем губерниям своих флигель- и генерал-адъютантов. Адъютанты исполняют поручение. В нескольких губерниях действуют розги, действует войско и льется кровь. Я наверное знаю, что третьего дня посланы три новые генерал-адъютанта (вдобавок к действующим) в губернии Казанскую, Тамбовскую и еще, кажется, в Рязанскую. Эти новые посланцы снабжены полномочием вешать и расстреливать, по усмотрению. В Казани явился Самозванец (в Спасском уезде), выдающий себя за Александра Николаевича, гонимого дворянами. Семнадцать деревень окопались и сражаются с войсками под знаменем этого господина. Кто он — неизвестно. Но схватки были ужасные: 70 человек крестьян уже легли жертвою, из войска взяты в плен крестьянами ротный командир, исправник и еще несколько мелких чинов. Как ни похоже все это на сказку, но это истина, которая не сегодня — завтра появится в газетах. Туда поскакал Ефимович, специалист по части усмирения...[33]

В одном месте, не знаю только в Казанской или Тамбовской губернии, среди толпы, в которую стреляли, стоял крестьянин, держа обеими руками, над головою, манифест, — в народе разнесся слух, что он до конца остался невредимым, хотя подле него валились кучи тел.

Из второго письма

Почти повсеместно крестьяне страшно недовольны новым временно обязательным «Положением», во многих местностях отказываются верить, что объявляемый им манифест подлинный; так, например, флигель-адъютант гр. Олсуфьев, посланный в одну из западных губерний, встречен был подобным возражением, и когда для убеждения крестьян ссылался на то, что он адъютант государя, то в толпе заговорили, что они не знают, настоящий ли он адъютант или переодетый. Олсуфьев счел лучшим аргументом против этого приказ солдатам бить крестьян прикладами, а затем пороть розгами.

В Петербургской губернии, в именье генерала Ольхина, против крестьян, по общему отзыву совершенно правых, была употреблена военная сила и несчастным жестоко досталось.

В Пензенской губернии, Чембарского уезда, восстали крестьяне вотчин гр. Уварова, в числе нескольких тысяч душ; посланная против них рота принуждена была отступить; в руках крестьян остались исправник, становой, юнкер и несколько рядовых; два баталиона посланы для усмирения.

В Казанской губернии, Спасского уезда, между раскольниками появился пророк, выдававший себя за государя; целые округи до 10 000 крестьян, большею частью государственных, взволновались; посланная военная сила не привела ни к какому результату, сражения не было. Губернатор Козлянинов и генерал свиты Апраксин отправились с 12 ротами. Апраксин приказал стрелять батальным огнем: 70[34] тел осталось на месте, пророк остался по удалении крестьян, стоя на коленах и держа над головою новое «Положение». Апраксин действовал в этом случае на основании полномочия действовать при нарушении порядка именем государя и поступать с виновными по полевому военно-уголовному уложению на правах корпусного командира, т. е. стрелять по собственному усмотрению.

В Пермской губернии на заводах сильные неудовольствия.

В Казань для восстановления порядка посылается Илья Гаврилович Бибиков (бывший военный ген. -губернатор). В Пензу послан Ефимович, известный уже многими усмирительными подвигами. Иных результатов нельзя было и ждать; это было ясно для людей здравомыслящих, восстававших против переходного времени. Это еще цветки, ягоды впереди, когда «Положение» вполне применится. В нем столько иезуитизма, столько открыто лазеек для мошенничества, обирания и притеснения крестьян! О смешанной повинности вовсе не упомянуто в отделе о приведении «Положений» в действие, где названы только два рода повинностей — оброк и барщина; ссылаясь на это, крестьяне, отбывавшие смешанную повинность (т. е. огромное большинство оброчных северной и средней полос), считают себя освобожденными от работ сверх оброка, но помещики ссылаются на ст. 170 местного «Положения», глухо дающую им право на смешанную повинность до введения уставной грамоты. Одно это будет стоить крови. А таких двухсмысленностей много. Редакция многих статей явно двусмысленная, а зато в какой силе теперь Бутков! Он ворочает всем крестьянским вопросом и обманывает, прикидываясь либералом. Манифест, по мнению крестьян, таков, что им будет тяжелее прежнего и что в два года помещики разорят их вконец. Право жалобы далеко не удовлетворяет их: «Ведь жаловаться приходится их же брату помещику». По словам самих помещиков, расценка земель страшно высока.

Из третьего письма

отказались работать на помещика, считая себя вполне свободными. Власти земские потребовали войска, для усмирения бунта. Из Одессы было отправлено две роты Волынского полка на подводах и другие две из места своего расположения по деревням. Тотчас по прибытии в село Ташино, по приказанию уездного предводителя Свечина (при нем был Христофович, состоящий по особым поручениям у херсонского гражданского губернатора), окружили крестьян и начали читать манифест. Продолжаю выпискою из рапорта, представленного ротным командиром: «... выслушав манифест, крестьяне решительно отказались работать помещику и быть ему в повиновении. Предводитель дворянства употреблял все усилия склонить крестьян выполнить волю государя императора, значащуюся в манифесте, но все усилия остались тщетны; тогда предводитель дворянства приказал и указал нижним чинам взять тех из крестьян, которые были главною причиною возмущения, для наказания их розгами, и когда взяли одного из них, то все крестьяне без исключения бросились на землю и начали кричать: „Секи нас всех”. Этою силою (до 140 человек) они оттеснили тех нижних чинов, которые держали крестьян; когда вновь разложили крестьянина, то опять все бросились на землю и кричали то же самое: „Секи нас всех”. Вторично освободив своего крестьянина от наказания, бросились все бежать напролом через цепь солдат, изредка употребляя удары руками; нижние чины сомкнулись в довольно густое каре и тем задержали крестьян, и в этой тесноте, когда удерживали солдаты крестьян, которые, вырываясь, толкали солдат, сделали незначительные царапины на ружьях. Когда крестьяне были переловлены, тогда последовало наказанье розгами только самым главным нарушителям порядка и спокойствия, после чего все крестьяне покорились и были отпущены по домам...» То же было, с маленькими вариациями, и в других деревнях. Свечин говорит, что давал не более 30 ударов, а по рассказам солдат, крепко были наказаны — от 300 до 400 ударов; офицеры этого не говорят, но на них полагаться нельзя. В одной Ташине наказано было до 80 человек.

Свечин выставлял себя властью, хотя действовал как помещик для своих целей, позабывая, что до розог, по «Положению», есть штрафы, аресты; а розги — не иначе как чрез полицию и до 20 ударов.

Говорят, Строгонов, до которого дошли слухи о усердии Свечина, хочет произвести следствие.

Печатается по тексту К, л. 98—99 от 15 мая 1861 г., стр. 821—822, где опубликовано впервые, без подписи. Этой статьей открывается лист «Колокола». Автограф неизвестен.

Включено в издание Лемке  XI, 94), где напечатано с выпуском текста корреспонденции.

пролития, вслед за польской, — крестьянской крови (ср. в статье Герцена «Третья кровь!»: «К польской, к крестьянской крови прибавилась кровь, лучших юношей в Петербурге и Москве» — стр. 185 наст. тома), «усмирения солдатами, генерал-адъютантского, флигель-адъютантского усмирения» (см. в наст. томе также «12 апреля 1861», «Герой нашего времени и их Петербурга...», «Граф Апраксин получил за избиение...», «Храбрый Дренякин» и др.). Характерны для Герцена, с его верой в молодое поколение военных, строки об «одной надежде на солдат и на молодых офицеров» (об этом см. в комментарии «Сто пятнадцать благородных офицеров», стр. 306—307 наст. тома).

В статье использована следующая выдержка из письма С. С. Громеки к Герцену от 18 апреля 1861 г:

«... Вам известно, что государь разослал по всем губерниям своих флигель- и генерал-адъютантов для произведения беспорядков между народом по поводу новых крестьянских положений: адъютанты в точности исполнили приказание своего повелителя. Во всех местах, где только действуют наиболее тупоумные из этих адъютантов, действуют розги, действует войско и льется кровь. Я наверное знаю, что третьего дня посланы три новые генерал-адъютанта (вдобавок к действующим) в губернии Казанскую, Тамбовскую и еще, кажется, в Рязанскую. Эти новые посланцы снабжены полномочием вешать и расстреливать по усмотрению. (в Спасском уезде), выдающий себя за Александра Николаевича, гонимого дворянами. Четырнадцать деревень окопались и сражались с войсками под знаменем этого господина. Кто он — неизвестно. Но схватки были упорные: семьдесят человек крестьян уже легли жертвою, из войска взяты в плен крестьянами ротный командир, исправник и еще несколько мелких чинов. Как ни похоже все это на сказку, но это — истина, которая не сегодня-завтра появится в газетах. Туда поскакал уже Яфимович, специалист по части усмирения... В одном месте, не знаю только, в Казанской или Тамбовской губернии, среди толпы, в которую стреляли, стоял крестьянин, держа обеими руками над головою манифест, — и так до конца остался невредимым, хотя подле него валялись кучи тел...» (ЛН, т. —115). Авторство двух других писем не установлено.

____

…государь разослал по всем губерниям своих флигель- и генерал адъютантов. — В начале февраля 1861 г., в то время, когда проект «Положений» еще обсуждался в Государственном совете, Александр II дал распоряжение сразу же по их утверждении «командировать в каждую губернию одного из генерал-майоров свиты его величества или флигель-адъютантов для содействия, как особо доверенное лицо государя императора, губернскому начальству в распоряжениях его как по приведению в исполнение означенных законоположений, так и по сохранению при сем в губернии порядка и спокойствия». Полномочия командируемых были чрезвычайно широки. В составленной для них инструкции, например, говорилось: «В случае каких-либо между крестьянами беспокойств, неповиновения или ослушания вы, смотря по важности обстоятельств, должны, по соглашению с начальником губернии, отправиться на место и принять по ближайшему усмотрению вашему все меры, необходимые для прекращения оных, требуя полного содействия как земской и городской полиции и всех вообще местных властей, так в случае надобности и ближайших воинских начальств, которые и обязаны все требования ваши исполнять беспрекословно» («Крестьянское движение в 1861 г. после отмены крепостного права», М.—Л., 1949, стр. 3—4).

Об «эманципационс-адъютантах», призванных «сечь мужиков», см. в заметке Герцена «Плуг уступает эксельбанту» (стр. 50 наст. тома). В заметке «День страха» Герцен писал по поводу приготовлений во дворце в связи с ожидавшимся обнародованием манифеста: «Чего боялись? Народа. Да где же здравый смысл? Как же народ взбунтуется, когда его освобождают?» (стр. 61 наст. тома).

— В середине апреля в Тамбовскую и Пензенскую губернии, где уже находились генерал-майоры свиты Ф. Ф. Винценгероде и А. М. Дренякин, был дополнительно командирован генерал-адъютант H. M. Яфимович, а в Пермскую и Казанскую губернии, где действовали генерал-майоры свиты А. С. Апраксин и П. Р. Багратион — генерал-лейтенант свиты И. Г. Бибиков.

В Казани явился самозванец ∞ выдающий себя за Александра Николаевича, гонимого дворянами. — Речь идет об Антоне Петрове, который выдавал себя за посланника Александра II и был расстрелян 19 апреля 1861 г. Подробности о волнениях в селе Бездна Спасского уезда Казанской губернии изложены в корреспонденции, включенной в статью Герцена «12 апреля 1861», стр. 108—109.

Известный своей экспедицией против Унковского и Европеуса. — В 1859 г. известный своими либеральными проектами освобождения крестьян предводитель дворянства в Тверской губернии А. М. Унковский в результате интриг тверских дворян-крепостников был удален от должности предводителя и на него было подано множество доносов (в том числе за допущение им в дворянское собрание осужденного в свое время по делу петрашевцев А. И. Европеуса). Для проверки этих доносов был направлен Н. М. Яфимович, который не смог собрать достаточных обвинений против Унковского и Европеуса. Тем не менее в своей донесении Александру II он писал, что присутствие их в Твери волнует умы дворян и поэтому их следует удалить. На донесении Яфимовича Александр написал: «Необходимо», и Унковский с Европеусом были 10 февраля высланы в Вятку, но 30 августа того же года «прощены» и возвращены в Тверь (Г. А. Джаншиев. А. М. Унковский и освобождение крестьян, М., 1894, стр. 146—149; А. Скребицкий. Крестьянское дело в царствование императора Александра II, т. III, Бонн на Рейне, 1862—1868, стр. 129—130). Об Унковском и Европеусе см. в «Чрезвычайном прибавлении к 61 листу „Колокола”», в «Письмах из России», заметке «Эпилог тверскому комитету», «Унковский и Европеус» (т. XIV наст. изд.), а также письмо к издателям «Колокола», помещенное под заголовком «Тверской комитет и Унковский» в К, л. 65—66 от 15 марта 1860 г., стр. 544—551.

 — Имеется в виду Антон Петров и события в с. Бездна.

 — Флигель-адъютант ротмистр А. В. Олсуфьев был послан в Виленскую губернию. Очевидно речь идет о волнениях в Свенцянскои уезде, где Олсуфьев лично усмирял крестьян. О приводимых в корреспонденциях фактах нет упоминаний в его донесениях.

В Петербургской губернии, в именье генерала Ольхина ∞ употреблена военная сила ∞ досталось. — Об этих волнениях упоминается в рапортах министра внутренних дел С. С. Ланского от 31 марта и 7 апреля 1861 г. Крестьяне двух имений, населенных финнами и принадлежавших помещице Кайдановой, которыми управлял ее сын от первого брака генерал-майор Ольхин, отказались ходить на барщину. После введения войск было арестовано 5 человек. Ольхин вынужден был облегчить повинности (см. сб. «Отмена крепостного права. Доклады министров внутренних дел о проведении крестьянской реформы 1861—1862», М.—Л., 1950, стр. 10 и 14). Упоминание о волнениях на фабрике Ольхина см. также в письме П. В. Анненкова к И. С. Тургеневу от 7 апреля 1868 г. («Труды Публичной библиотеки имени Лепина», вып. III, 1934, стр. 120). Об Ольхине см. далее в публикациях «Мартиролог крестьян» (стр. 257—258), «В защиту помещика Ольхина» (стр. 261) и комментарий.

В Пензенской губернии, Чембарского уезда, восстали крестьяне вотчин гр. Уварова... — Имеется в виду Кандеевское восстание, охватившее до 26 сел и деревень и распространившееся на соседний Керенский уезд (сб. «Отмена крепостного права. Доклады министров внутренних дел о проведении крестьянской реформы 1861—1862», стр. 21—22).

— В это время волнения происходили среди крестьян строгановских заводских вотчин, отказавшихся выставить людей для караванных работ.

... помещики ссылаются на ст. 170 местного «Положения... — В 170 статье местного «Положения» говорится о том, что в имениях, состоящих на смешанной повинности (сочетавшей натуральные повинности с оброками), назначается с крестьян оброк на основании «Положения», но ничего не говорится об отмене барщины. Эту статью можно было толковать как допущение смешанной повинности.

В Одесском уезде... — «Отмена крепостного права...», М—Л., 1950, стр. 14).

Говорят, Строгонов... —