ЧИСТАЯ ЛОЖЬ
Несмотря на пошлую нелепость, напечатанную сначала в одном австрийском журнале и перепечатанную в нескольких немецких и даже в лондонском «Daily Telegraph'e», я все же считаю небесполезным заявить, что я никогда ни в какой переписке с императором Александром не был, что ни он и вообще никто у меня никаких проектов не спрашивал и, следовательно, я не посылал. Подобные новости распространяются русскими агентами с явной целью поселить недоверие к нам со стороны польских друзей наших. С этой же целью, вероятно, были посланы на мое имя три письма (два из Парижа и одно из Варшавы). Автора парижских писем мы, наконец, узнали. Из Варшавы ждем ответа; кажется, и варшавское письмо из той же фабрики — мы не преминем сообщить ее фирму.
29 августа 1803.
Примечания
Печатается по тексту К, л. 170 от 1 сентября 1863 г., стр. 1404, где опубликовано впервые, в отделе «Смесь», с подписью: А. Герцен. Автограф неизвестен.
В заметке Герцен разоблачает провокации, которые предпринимало III отделение с целью осложнить отношения между русскими и польскими революционерами, используя националистические настроения в среде польской эмиграции. Одним из наиболее активных агентов и организаторов ряда провокаций в 1861 — 1863 гг. был отставной подпоручик Ю. Балашевич-Потоцкий, посланный с этой целью в Париж в конце мая 1861 г. с паспортом на имя гр. Альберта Потоцкого. (Подробная характеристика его подрывной работы в польских эмигрантских организациях и печати дана, на основании архивных материалов III отделения, в статье И. М. Белявской «Польское национально-освободительное движение и Герцен» — ЛН, — 767). Чтобы сорвать сотрудничество в борьбе с царизмом издателей «Колокола» и деятелей польского восстания 1863 г., он, в частности, направил Герцену из Парижа поддельное письмо от имени и с печатью Центрального национального комитета, датированное: «1 мая, Варшава», с просьбой «прекратить» «вмешательство в движение настоящей революции» (см. публикацию этого письма — Л XVI, 284 — 285). Об этом «очень странном письме» Герцен сообщил 9 июня 1863 г., чтобы выяснить его «достоверность», польскому публицисту Ю. Клячко, находившемуся в Париже: «Я не могу, — писал Герцен, — оставить это дело, не расследовавши, кто его инициатор». В дальнейшем Герцену удалось, по-видимому, наметить нити, ведущие от этого письма к «русской полиции» и польской аристократической эмиграции (см. его письмо к Клячко от 26 июня 1863 г.). В конце июня 1863 г. Герцен получил новую фальшивку, на этот раз непосредственно из Варшавы, датированную 25 июня 1863 г., с «постановлением» Центрального национального комитета «удалить всех агентов г. Герцена, равно и всех тех, кому он поручил пропаганду панславистских идей и идей славянской федерации» (см. Л XVI, стр. 371).
«В вечность грядущему 1863 году» — стр. 293 наст. тома), Герцену уже к осени 1863 г. была не только ясна провокационная цель этих поддельных писем, но даже известен их автор. Найденные в «краковской коллекции» секретные донесения Балашевича-Потоцкого проясняют все стороны этого обширного провокационного предприятия. 12 июня 1863 г. он доносил: «Действия мои против Герцена увенчались полным успехом. Я послал сообщить главным лицам, что Варшав<ский> Народ<ный> комитет приказал порвать все сношения с Герценом. На это члены ответили: „Мы это знаем". Эмиграция не только в Париже, но и во Франции (вероятно, ошибка — в Англии) была убеждена в истине этого. Я достиг цели очень просто: в посылках из лагеря инсургентов я прибавлял разным почерком: „Warszawski Rząd Narod<owy> rozkazał zerwać stosunki z Hercen<em>" („Варшавское Национальное правительство приказало прекратить отношения с Герценом" — польск.). Десятки подобных приписок убедили в истине. Чтобы это упрочить, я вчера отправил в Краков к моему агенту (письмо похожее руки Герцена), в котором он советует своим не вмешиваться в революцию Польши и пр. Копию этого письма я поручил сообщить в Варшавский комитет». Говоря далее о письме Герцена к Ю. Клячко от 9 июня 1863 г., копию с которого ему удалось снять, провокатор добавлял: «Его письмо выказывает его нравственные страдания. Я подожду до 15 июня. Увидим, что он скажет в „Колоколе", а равно и ответ J. Kiaczko. Для этого сегодня я отправил J. Kiaczko письмо на бланке Глав<ного> комитета» (ЛН, т. 64, стр. 766).
Последние слова Балашевича дают основание предположить, что вторым поддельным парижским письмом с печатью Центрального комитета, о котором пишет Герцен в заметке, и было это письмо Балашевича к Клячко, затем пересланное последним Герцену.
Приведенное выше донесение Балашевича, а также донесение его от 28 июня 1863 г. помогают выяснить и предысторию варшавской фальшивки, которую он организовал через краковских агентов с помощью сфабрикованного им «письма псевдо-Герцена» в Краков с советами «не принимать участия в польской революции, потому что эта революция кастическая, а не народная» (ЛИ, т. 64, стр. 766 — 767.)
от 1 августа 1863 г. — «Письма М. А. Бакунина к А. И. Герцену и Н. П. Огареву», Женева, 1896, стр. 123 — 124), Герцен продолжал защищать в «Колоколе» дело польского освобождения и бичевать усмирителей Польши.