Resunexit!

RESURREXIT![15]

Туча, которую мы указывали месяцы, разразилась!

Восстание зажглось, горит и распространяется в Польше. Что сделают петербургские пожарные команды?.. Зальют его кровью — или нет?.. Да и тушит ли кровь?

Неужели этому царствованию, которое так легко могло быть кротким, человечественным, суждено заступить глубже и глубже в кровь? Кровью не везде можно перейти вброд; а плохие пловцы в Зимнем дворце.

Восстание это все предвидели, оно не могло не быть при безобразном полицейском наборе;[16] об нем предупреждали и мы, и десять других журналов; были даже люди, которые предупреждали великого князя и государя, — они не хотели отстранить восстания, они избрали кровь!

Ну, Константин Николаевич! Как вы сладите с вашей совестью? Уж не ехать ли куда-нибудь на горькие или кислые воды? Зачем, бога ради, зачем вы приезжали в Польшу? Кто этот личный враг ваш, который вам дал эту несчастную мысль?

И вы, маркиз, недаром старались ваше длинное имя записать в польскую историю! Выскоблить его оттуда будет трудно — потому что торжественно хороша страница, в которую оно попало кровавым пятном, — одна из лучших в хрониках вашего отечества.

перчатку дикому самовластью, громко сказать: «Довольно! Мы не хотим больше терпеть. Ступай вон или клюй вороном наши трупы».

Да, поляки-братья, погибнете ли вы в ваших дремучих мицкевичевских лесах, воротитесь ли свободными в свободную Варшаву — мир равно не может вам отказать в удивлении. Начинаете ли вы новую эру независимости и развития, заключаете ли вашей смертью вековую, беспримерную борьбу — вы велики. В вас благословенна родина ваша; она, в своем терновом венце, может гордиться сыновьями. В вас благородно, изящно сочетались два великих наследства двух великих покойников: все чистое, восторженное и преданное рыцаря со всем доблестным и могучим древнего римского гражданина.

Хвала вам!

... И когда мы возле вас, идущих насмерть, на каторгу, представляем себе бедного русского воина — мы готовы рыдать, как дети. Он должен краснеть своих побед и бояться своих успехов. Его положение страшно: быть палачом людей, вызванных на восстание, или идти против своих —

Горе властям, так искушающим, так бросающим смятение в душу — насильственно рассекая совесть и противупоставляя один долг другому, одну любовь другой... святыню самобытной совести и нравственного права личности святыне родовой связи, предания, крови.

Нет, это не народная война — это полицейское усмирение войсками: это те ружья, которые стреляли в Бездне, это те приклады, которыми били петербургских студентов, это те штыки, которые завтра будут колоть крестьянина русского, по команде тех же русских немцев, за то, что он хочет с волей землю...

Большое несчастие, что польское восстание пришло рано; многие, и мы в том числе, делали все, нашим слабым силам возможное, чтоб задержать его... Велепольский и его Телемак решили иначе... Перед совершающимся событием — смирение, а не суд; иные силы, не сила слова решает вопрос.

«Что-то сделает Европа? Она не допустит? Допустит ли она еще раз?»

Допустит.

Она устами другого монарха обеспечит, что «национальность польская не погибнет», и успокоит народные сочувствия известием с трибуны, что «порядок царствует в Варшаве».

В Англии будут ненужные, бессильные, но очень великодушные митинги, и одна Германия примет искренное участие своей радостью — что славяне, во всяком случае, будут бить славян!

28 января 1803 г.

Печатается по тексту К, л. 155 от 1 февраля 1863 г., стр. 1286, где опубликовано впервые, с подписью: Этой статьей открывается лист «Колокола». Автограф неизвестен.

«Колокола», Герцен с первых шагов деятельности Вольной русской типографии в Лондоне неустанно пропагандировал требование независимости Польши. Когда в январе 1863 г. в Польше началось восстание, все симпатии и сочувствие Герцена были на стороне повстанцев. Понимая, что польское восстание может победить лишь при объединении с русским революционным движением, Герцен высказывает сожаление, «что польское восстание пришло рано», когда в самой России еще отсутствовали необходимые условия и предпосылки для развертывания открытой борьбы. Надеясь, однако, что весной-летом 1863 г. развернется также восстание русского крестьянства, Герцен указывает на необходимость координации действий русских и польских революционеров. «Старайтесь пользоваться и поддерживать польскую революцию, — писал он 27 марта 1863 г. В. И. Касаткину, — чтобы, в свою очередь, они нас поддержали. С весной это примет настоящие размеры».

В статьях и письмах Герцена ставится вопрос не только об использовании ситуации, созданной польским восстанием, для дела русской свободы, но и о прямом участии русских революционеров в освободительном движении польского народа. Однако это участие Герцен ставил в зависимость от того, какой характер в конечном счете примет польское восстание и какие тенденции в нем будут преобладать. Отвечая 7 апреля 1863 г. на сообщение В. О. Ковалевского о решении группы русских революционеров принять участие в восстании, сын Герцена, А. А. Герцен, писал: «Я вам скажу, что я сделал бы: я подождал бы 2, 3, 4 недели, чтобы дать время польскому национальному движению принять окончательное положительно-политическое направление, установиться и прийти в равновесие среди разных партий, враждебных между собою. А кто может предвидеть, которая из этих партий возьмет верх и увлечет за собой все восстание? <...> Возможность еще есть, чтобы дело приняло там другой, наш характер, этого и надо выждать» (ЛН, т. 63, стр. 140). К этому письму А. И. Герцен сделал приписку: «Я тоже думаю так, вопрос очень важный. Будет ли в Литве народное восстание? Оно могло быть, но многое изменилось. Не поберечь ли свои силы на свое дело? В Польше дело, необходимость заявления со стороны русских была очевидна. Может, составление русского легиона сделало бы чрезвычайную пользу для России, но возможно ли это?..»

Однако ход событий в Польше и России в 1863 г. был таков, что польское восстание не переросло в крестьянское и не явилось «ферментом» для подъема освободительного движения в России. Надежды Герцена на военно-крестьянское восстание в России весной 1863 г., возникшие у него в начальный период польского восстания, не оправдались. Тем не менее Герцен не прекратил своей деятельности, направленной на поддержку и защиту дела польской независимости и свободы, освободительной борьбы польского народа. Эта деятельность Герцена в условиях самодержавно-крепостнической России, в условиях шовинистической пропаганды, особенно усилившейся в период польского восстания, имела огромное общественно-политическое значение. Она получила высокую оценку В. И. Ленина, который писал: «Когда вся орава русских либералов отхлынула от Герцена за защиту Польши, когда все „образованное общество" отвернулось от „Колокола", Герцен не смутился. Он продолжал отстаивать свободу Польши и бичевать усмирителей, палачей, вешателей Александра II. Герцен спас честь русской демократии» (В. И. Ленин. Сочинения, изд. 4, т. 18, стр. 13).

Мысли, высказанные Герценом в комментируемой статье, получили развитие и отражение во многих его статьях, помещенных в настоящем томе: «Преступления в Польше», «Плач», «Great Western», «Прокламация „Земли и воли"», «Между молнией и громом», «В вечность грядущему 1863 году» и др.

Туча, которую мы указывали месяцы, разразилась! Восстание ~ распространяется в Польше. — Вооруженное восстание в Польше началось в ночь на 23 январи 1803 г. На вероятность его, в связи с рекрутским набором по «полицейским спискам», Герцен указывал ранее в статьях «Подтасованный набор» (см. т. XVI наст. изд.), «Expiatio!» (см. выше в наст. томе).

И вы, маркиз, недаром старались ваше длинное имя записать в польскую историю! — Речь идет об А. Велёпольском, имевшем титул маркиза Гонзаго-Мышковского.

... ружья, которые стреляли в Бездне ~ приклады, которыми били петербургских студентов... — Речь идет о подавлении царскими войсками в 1861 г. крестьянского восстания в с. Бездна Спасского уезда Казанской губ. (об этом см. статьи «Русская кровь льется!», «12 апреля 1861» и др. — т. XV наст. изд.); о разгоне жандармами и солдатами Преображенского полка студенческой демонстрации в Петербурге 13 октября 1861 г. Герцен писал в статьях «Преображенская рота и студенты», «Третья кровь», «По поводу студентских избиений» (т. XV наст. изд.).

 — Считая восстание в Польше преждевременным и обреченным на неудачу, Герцен писал об этом деятелю польского освободительного движения И. Цверцякевичу 22 октября 1862 г., а также русским революционным офицерам, прося их оказать влияние на руководство польской повстанческой организации и отсрочить начало восстания (см. «Русским офицерам в Польше», т. XVI наст. изд.).

Велеполъский и его Телемак... — Иронически сравнивая вел. князя Константина Николаевича с героем «Одиссеи» Телемаком, который, путешествуя в поисках отца, руководствовался указаниями своего наставника и воспитателя Ментора, Герцен намекает на то, что наместник в своей деятельности в Польше, в особенности при проведении рекрутского набора, находился под влиянием А. Велёпольского. См. об этом также в статье «Преступления в Польше» (стр. 43 наст. тома).

... устами другого монарха обеспечит ~ не погибнет.»... — Имеется в виду Наполеон III. Герцен приводит слова Луи Филиппа из его тронной речи 1831 г.

...«порядок царствует в Варшаве». — Эти слова были сказаны в Национальном собрании Франции 16 сентября 1831 г. министром иностранных дел Себастиани в связи с известием о том, что царские войска овладели восставшей Варшавой.

В Англии будут ненужные со митинги... — На запрещение митинга английской общественности в защиту Польши в начале апреля 1863 г. Герцен откликнулся заметкой «Hyde Park и запрещенный митинг» (стр. 129 наст. тома); см. также далее комментарий к заметке «Между молнией и громом»