ОНИ СОВСЕМ СОШЛИ С УМА
В русских газетах («Спб. ведомости», «Сев. пчела») описывается казнь, бывшая 5 января в городе Острове. Казнен был Феликс Амброжинский, обвиненный в том, что он был жандармом польской службы, повесил кого-то (не названо кого) и «доставлял мятежникам съестные припасы». Все это не удивляет больше. Но слушайте дальше: «Вместе с войсками были приведены соучастники Амброжинского, такие же жандармы (преступления их еще. не открыты), которые должны были выполнить должности палачей. По прочтении приговора преступник стал на колени, поцеловал поднесенный ксендзом крест и проговорил: „Панове, даруйте мне (простите)” и встал; приготовленные люди — соучастники преступника — подвели его к эшафоту, сняли чемарку, шапку (во все это время Амброжинский, ни слова не говоря, был багровато-бледен и только трясся), надели на него смертную рубашку и колпак, взвели на эшафот и исполнили, вероятно, знакомое им дело, веревкой».
Мы обращаемся ко всем честным людям... Мы обращаемся — ну да, мы обращаемся, например, к вам, г. Аксаков, издатель «Дня» (Аскоченский уже донес, что «Колокол» делает различие между «Днем» и «Московскими ведомостями»!), да, мы обращаемся к вам, — вы носите имя чистое, имя честное, имя, которое мы привыкли уважать в вашем отце, любить в вашем брате, — посмотрите, с кем вы стоите и какую которых преступления еще не открыты, принуждены убить своего товарища! И корреспондент журнала, хладнокровно, cum grano salis, прибавляет, что «они исполнили, веревкой».
Слова немеют, язык не имеет порицанья, брани, достаточной этому злодейству. Смотрите, г. Аскаков, как бы, поддерживая из-за важных политических соображений ваших это распутство крови, жестокостей, наконец, таких артистических утончений, вы, вместо помощи боснякам, хорватам и далматам, не накопили бы себе страшные угрызенья совести. Вы жалели нас в «Дне», мы жалеем вас в «Колоколе».
Примечания
Печатается но тексту К«Колокола». В OK озаглавлено: «Казнь Ф. Амброжинского». Автограф неизвестен.
Авторство Герцена определяется ответственным редакционным характером статьи и ее тематикой, непосредственно примыкающей к кругу вопросов, которыми занимался Герцен. Так, полемику с «Днем» И. С. Аксакова вел на страницах «Колокола» обычно Герцен (см. его статьи «Виселицы и журналы», «„День” и „Колокол”» — т. XVII наст. изд. и др.). Как известно, Огарев не разделял резкой оценки Герценом деятельности Аксакова. 1 мая 1862 г. он писал Е. В. Салиас: «„День” мы получаем редко, об Аксакове in re Польши Герцен уже писал. Мне жаль — я люблю Аксакова да какую-то своеобразную чистоту убеждения, а идти приходится врозь» (ЛН, т. 61, стр. 807); «Аксакова не жалей, — предостерегал Герцен Огарева 13 февраля 1867 г., — в нем надобно добиться до совести, двойство его безобразно».
Статья проникнута характерной для публицистики Герцена революционной страстностью обличения (гневные восклицания, эмоциональны? повторения, обращения и т. п.). Включено в издание М. К. Лемке (Л XVII, 46 — 47).
«Колокол» делает различие между «Днем» и «Московскими ведомостями»!... — В. И. Аскоченский в своей пасквильной статье «С того берега» («Домашняя беседа», № 41 от 12 октября 1863 г.) обрушивался на Герцена за его поддержку революционной Польши и доносил на «Искру», выступавшую с критикой M. H. Каткова. Между прочим, он указывал, что Герцен, «грызущий “Московские ведомости”», «почему-то... маленько мирволит “Дню”».
... cum grano salis... — Буквально: с крупинкой соли, т. е. с иронией (лат.).
Вы жалели нас в. «Дне»... — «изменником русскому народу» Бакуниным, выступившим в защиту польского восстания 1863 г. «От Бакунина, — писал он, — мы ничего другого и не ждали, и не уважали его никогда нисколько, но от Герцена мы не можем этого ожидать и ждем... Да, ждем раскаяния» («День», № 19 от 11 мая 1863 г.). См. также заметки Герцена «„День” и „Московские ведомости”», «. Московские ведомости” и „День”» и комментарий к ним в т. XVII наст. изд.