17 АПРЕЛЯ 1864
За юную Россию, которая страдает и борется —
за новую Россию, которая, раз одолела
Россию царскую, будет, очевидно, в своем
развитии иметь огромное значение в судьбе
мира!
Из тоста Гарибальди
Тост ваш дойдет до наших друзей, дойдет
до каземат и рудников...
Из ответа на него.
Мы обещали статью о путешествии Гарибальди в Англию теперь, когда оно так неожиданно окончилось, мы убедились в историческом значении его. Но та статья впереди. Теперь мы хотим только передать нашим друзьям некоторые подробности о посещении Гарибальди у нас. Да и эти подробности будут собственно состоять из коротких речей Маццини и Гарибальди. Английские журналы до того перегружены описанием приемов, встреч, блюд, гирлянд и пр., что мы так же мало хотим вступать с ними в состязание, как мало могли соревновать с валтазаровскими и аристократическими пирами в честь революционного вождя.
Наш праздник был скромен, на нем не было и двадцати приглашенных гостей[45]. В «Daily News», в «Morning Star'e» в «Листке» князя Долгорукого было сказано, как толпился народ перед решеткой сада, кричал ура (когда Гарибальди входил, его чуть не сшибли с ног, дамы целовали руки, края шинели) и пр. — все так, как было во всех домах, в которые приезжал невенчанный король.
За завтраком Маццини встал и, подняв свой бокал, сказал следующее:
«В провозглашенном мною тосте я соединю все то, что мы любим, все то, за что мы боремся:
За союз народов,
За того человека, который в наше время представляет живое. воплощение этих великих идей, за ДЖУЗЕППЕ ГАРИБАЛЬДИ.
За несчастную, святую, героическую Польшу, которой сыны в молчаний дерутся более года и умирают за свободу.
За юную Рсссию, которая под знаменем Земли и Воли в скором времени подаст Польше братскую руку, признает ее равенство, независимость и изгладит воспоминание о России царской.
За тех русских, которые, вслед за другом нашим Герценом, наиболее трудились для развития этой России.
За религию долга, которая дает нам силы на борьбу и смерть, за эти идеи!»
Тогда встал Гарибальди и, с рюмкой марсалы в руках; сказал:
«Я хочу сегодня исполнить долг, который уже давно следовало бы исполнить. Между нами здесь человек, оказавший величайшие услуги и моему родному краю, и свободе вообще. Когда еще я был юношей и имел одни неопределенные стремления, я искал человека, который бы мог быть путеводителем, советником моей юности, искал его, как жаждущий ищет воды.. Я нашел его. Он один бодрствовал, когда все спало кругом. Он сделался моим другом и остался им навсегда, в нем никогда не потухал священный огонь любви к отечеству и к свободе. Этот человек ДЖУЗЕППЕ МАЦЦИНИ — я пью за него, за моего друга, за моего наставника!».
После минутного молчания Гарибальди встал со словами:
«Маццини сказал несколько слов о несчастной Польше, с которыми я совершенно сочувствую. За Польшу, отчизну мучеников, за Польшу, идущую на смерть за независимость и подающую великий пример народам.
Теперь выпьем за юную Россию, которая страдает и борется, как мы, и победит, как мы, за новый народ, который, освободившись и одолев Россию царскую, очевидно призван играть великую роль в судьбах Европы.
За Англию, наконец, за страну независимости и свободы, — страну, которая своим гостеприимством и сочувствием к гонимым, заслуживает полную благодарность нашу. За Англию, которая дает нам возможность собраться дружески вместе, как теперь...»
... После отъезда Гарибальди я написал ему следующее письмо:
«Я был так взволнован вчера, что не сказал вам того, что хотел, и ограничился одной благодарностью во имя наступающей России, притесненной не менее Польши, во имя России, умирающей в казематах и рудниках и живущей в сознании народа, просыпающегося с своим идеалом неразрывности Земли и Воли, да в меньшинстве, гонимом за то, что оно высказало это народное стремление.
С радостью услышат наши дальние друзья сочувствующие слова ваши; они им нужны, на их страдания редко бросают венки; отблеск преступлений, совершающихся в Польше, падает на нас всех.
в тост. Я смотрел на вас обоих, слушал вас с юным чувством пиетета, которое мне уже не под лета, и, видя, как вы, два великих путеводителя народов, приветствовали зарю восходящей России, я благословлял вас под скромной крышей нашей.
Вам я обязан лучшим днем моей зимы, — днем ясности безусловной, и за то еще раз обнимаю вас с пламенной благодарностью, с глубокой любовью и безграничным уважением.
18 апреля 1864. Александр Герцен.
Elmfield-house, Teddington».
Примечания
К, л. 184 от 1 мая 1864 г., стр. 1509 — 1510, где опубликовано впервые, с подписью: Александр Герцен в конце письма Герцена к Гарибальди, которым и завершается заметка. Этой статьей открывается лист «Колокола». В OK «Гарибальди у нас».
17 апреля 1864 г. состоялось известное свидание Гарибальди с Маццини в доме у Герцена, вызвавшее огромный резонанс в Англии и за ее пределами. «День этот удался необыкновенно и был одним из самых светлых, безоблачных и прекрасных дней последних пятнадцати лет», — вспоминал впоследствии Герцен в «Вылом и думах» (т. XI наст. изд., стр. 276). В письме к А. Таландье от 5 мая 1864 г. он писал: «Не будь меня, Гарибальди уехал бы без официального, так сказать, обеления его отношений. с Маццини. Маленькое празднество наше вышло очень удачным». Прием Гарибальди в доме Герцена сыграл важную роль в провале попыток английских правящих кругов изолировать Гарибальди от революционной эмиграции и народных масс. Подробное описание этого посещения Гарибальди дома Герцена см. в главе «Camicia rossa» «Былого и дум», т. XI наст. изд. В архиве Герцена сохранилась вырезка из газеты «The Daily News» с заметкой, в которой описывался этот визит Гарибальди и передавалось содержание дружеских речей Маццини и Гарибальди (ЛН, т. 63, стр. 820 — 822). См. также письмо Герцена к Д. Гверцони от 16 апреля 1864 г.
Тон русских газет, печатавших подробные и вначале сочувственные отчеты о пребывании Гарибальди в Лондоне, резко изменился после сердечных слов Гарибальди в адрес польских революционеров (см. «The-Times» от 12 апреля 1864 г.) и в особенности после его встречи с Герценом. «Кто еще сомневался, что Гарибальдийский восторг, овладевший теперь Лондоном, есть не более как мыльный пузырь, пущенный ловкими мастерами своего дела», — писал М. Н. Катков в «Московских ведомостях», № 84 от 14 апреля 1864 г.
О посещении Гарибальди дома Герцена в русской печати ничего не сообщалось.
— Предполагалось, что Гарибальди пробудет в Англии продолжительное время в совершит поездку по городам Англии и Шотландии, откуда он получил, многочисленные приглашения. Однако, испугавшись общественного резонанса, вызванного его приездом, правящие круги Англии под предлогом« заботы о его здоровье вынудили Гарибальди 22 апреля покинуть Англию. В заметке «Гарибальди в Лондоне», перепечатанной «Московскими ведомостями» из газеты «The Times», сообщалось: «Замечательно, что на в этом письме <прощальном адресе>, ни в прежних ответах депутациям, устных и письменных, Гарибальди сам ни разу не ссылается на расстроенное здоровье, как на причину отъезда из Лондона» («Московские ведомости», № 87 от 17 апреля 1864 г.).
Но та статья впереди. — Путешествию Гарибальди в Англию Герцен посвятил главу «Былого и дум» «Camicia rossa».
[45] В их числе, не считая Гарибальди и Маццини, были несколько близких им людей: бывший триумвир в Риме, Мордини, продиктатор Сицилии, Гверцони