БРАТСКАЯ ПРОСЬБА К РУССКИМ ВОИНАМ
Несправедливый, подтасованный польский набор совершился! Сила одолела еще раз правду; еще черное дело прибавилось в формуляр русского правительства, еще черная тень отбросилась на вас, на нас, на весь народ русский. Бессильные отстранить удар от многострадальной груди польской, нам надобно употребить все средства, чтоб облегчить его боль участьем, смягчить горе деятельным сочувствием. За этим-то мы и обращаемся к ротным начальникам и офицерам, к старым солдатам, дядькам и учителям.
В ваши роты, команды, взводы вскоре поступят несчастные жертвы польского набора; вырванные без очереди из семейств по указанию полиции, оторванные от отечества, они, невинные колодники, отправляются в мрачный, дальний край, о котором они слышали одни ужасные предания, в снежных тундрах которого безвестно погибли их деды, их отцы, лучшие люди их, — их ведут туда служить годы и годы чужому царю, чужому делу, чужому народу... без друзей, без языка, без родины, которую бы защищали, без этого последнего утешения для рекрута.
Друзья, братья, русские воины, примите новых товарищей с распростертыми объятиями; покажите им, что русский народ добрее, лучше русского правительства. У вас есть общее поле, не весела и ваша жизнь; расскажите им об вашей горькой доле, о двадцатилетней лямке, о голоде, о воровстве начальства, о том, как вас наказывали и как вами наказывали крестьян; скажите им, что и у вас — после Севастополя — пала повязка с глаз, что и ваше терпение приходит к концу, что крестьянская кровь, которую вас заставляли лить, вас душит, бродит в ваших жилах, не дает спать... что от нее испытанные герои, как Красовский, пошли на каторгу, юноши, как Сливицкий и Арнгольдт, — на тот свет. Да, скажите им это!
А главное, полюбите их, остальное все само сделается.
Под серой солдатской шинелью легко хранится здоровое, теплое сердце. Человек, обреченный на кровавое, безжалостное ремесло, там где-то на дне души бережет запас великой и простой нежности. Через седые усы, по загорелым щекам воина, наглядевшегося бог знает каких ужасов, участвовавшего в них, чаще льется слеза, чем по толстенькой щечке мирного гражданина, сделавшего из семейного эгоизма и безучастия ко всему вне своего забора добродетель. Одинокий бессемейник артели и казарм, лишенный всякой ласки и всякой улыбки, солдат ищет возле себя полюбить что-нибудь и крепко привязывается.
сыновей своих на казнь, в ссылку, в изгнание... Сестер, которые не знают другого цвета, как черный цвет траура!
20 января.
Примечания
Печатается по тексту К, л. 155 от 1 февраля 1863 г., стр. 1288 — 1289, где опубликовано впервые, с подписью: —р. Автограф неизвестен.
12 февраля 1863 г. И. С. Тургенев писал Герцену: «Твое послание к русским солдатам в последнем „Колоколе" меня прослезило» (Письма КТГ,
... подтасованный польский набор совершился! — См. выше комментарии к статье «Expiatio!».