Агентство Герцена в Тульче и "Московские ведомости"

АГЕНТСТВО ГЕРЦЕНА В ТУЛЬЧЕ

И «МОСКОВСКИЕ ВЕДОМОСТИ»

«Что же это за агентство Герцена в Тульче?» — ораторски спрашивают «Московск. ведом.» с торжествующим видом прокурора, который обладает страшными документами виновности, и вслед за тем помещают статью о Кельсиевых, из которой можно вывести разные разности, кроме двух вещей: нашего участия в агентстве и участия агентства в поджогах. А только это и хотели доказать «Московск. вед.» Неужели дикий хор, окружающий журнал доносов, до того глуп, что его можно обманывать такими жалкими средствами? Перепечатать всей статьи мы не можем, но берем главнейшие места ее и с тем вместе просим всех имеющих возможность прочесть статью in extenso[179] в 183 № «Моск. вед.».

Главными деятелями и, как кажется, организаторами тульчинского агентства были братья Василий и Иван Кельсиевы... В 1857 г., в то время, когда Вас. Кельсиев уже был на пути в Русскую Америку, чтобы поступить на службу тамошней компании, он сошел с компанейского корабля в Плимуте и бежал в Лондон. Там он присоединился к г. Герцену, который был в то время первоклассным светилом для всей нашей учащейся молодежи, особенно для петербургской. В Лондоне Кельсиев принялся за перевод библии на русский язык по еврейско-раввинскому тексту, в духе еврейского талмудического учения. Затем он обратился к изданию раскольнических книг и с 15-го июля 1862 г. начал издавать при «Колоколе» добавочные листки, под именем «Общего веча», при деятельном соучастии г. Огарева. Он считал своею главнейшею задачей действовать на поприще религиозно-политической пропаганды. Это направление его, может быть, объясняется тем, что дед его был священником, хотя отец его уже и вышел из духовного звания и служил чиновником при с. -петербургском таможенном пакгаузе.

Младший брат его, Иван Кельсиев, за участие в уличных студенческих проказах в октябре 1861 года, был выслан на жительство в Верхотурье. Между тем началось дело о перепечатке сочинений г. Герцена. Оказалось, что Кельсиев был участником и в этом деле; его вытребовали для производства следствия, но ему удалось бежать за границу.

из России, то туда и были направлены братья Кельсиевы летом 1863 года. Они явились в город Тульчу не одни, а в сопровождении Сеид-паши (поляка Чайковского), который был тут но соглашению с Чарторийским. Кельсиевы, с одной стороны, рассчитывали найти сочувствие в раскольничьем архиепископе Аркадии, проживавшем близ Тульчи, в Славе, которому и предлагали устроить в Славе типографию для печатания старообрядческих книг и других сочинений, разумеется, в их духе, и для отправления их в Россию, а с другой, вместе с Сеид-пашой, они старались уговорить некрасовцев, чтоб они шли на помощь к польским повстанцам в Подолию и Волынь, и, вместе с тем, выслали от себя эмиссаров на Дон, на Терек и на Урал для возмущения, во имя старой веры, тамошних казаков. Но первые их попытки не имели ни малейшего успеха: Аркадий решительно не согласился па предложение Кельсиевых, а некрасовцы с негодованием выгнали из своих слобод как их самих, так и их спутника. Несомненно, что с тех пор как польско-русские революционные агенты попытались употребить некрасовцов для борьбы за польское дело против России, эти простые, необразованные, вовлеченные в заблуждение люди, тем не менее, живо почувствовали себя русскими людьми и стали просить о дозволении им возвратиться в Россию[180].

Между тем Кельсиевы не унывали. Возвратись в Тульчу, где к ним присоединились некоторые русские выходцы и поляки, они завели там русскую типографию, о деятельности которой нам, впрочем, ничего неизвестно. запретил старообрядцам своего согласия иметь какие бы то ни было сношения с этими людьми. Все они, и особенно Василий Кельсиев, были в презрении у местных и окрестных жителей русского происхождения, за исключением людей совершенно потерянных или принадлежащих к самым противообщественным сектам. Из этих-то людей им и удалось составить свою шайку, о которой говорится в «Виленском вестнике». Впрочем, Иван Кельсиев умер в Тульче, а брат его Василий нынешним летом отправился в Женеву[181], где теперь издается «Колокол», и, сколько известно, до сих пор еще не возвратился в Тульчу. Связь собранной ими шайки с лондонским обществом революционного пламени до сих пор была неизвестна, но она напоминает о митинге лондонских революционеров, рассматривавшем вопрос о поджогах как о революционном сродстве. На этом митинге, который был описан в газете «Наше время» зодни высказывались против поджогов, другие склонялись к их одобрению, и между этими последними были. некоторые из русских выходцев.

Где же малейшее доказательство, что Кельсиевы участвовали в поджогах? Иван, прекрасный и даровитый юноша, умерший от тифа в (время кончины его в статье скрыто), вероятно, не жег в 1865, а Василий уехал из Тульчи (хотя и не в Женеву). Где доказательства, что банкир Т... пересылал им деньги и пр.?

Тип шпионской логики — в глубокомысленном замечании, что Вас. Кельсиев считал себя религиозно-политическим пропагандистом, «может быть, потому, что »... Да ведь таким путем и с большей верностью можно заключить, что полицейская мания Каткова объясняется его воспитанием в московском остроге, где его родительница была приставлена к арестанткам...

Печатается по тексту К, л. 204 от 15 сентября 1865 г., стр. 1671, где опубликовано впервые, без подписи. Автограф неизвестен.

Авторство Герцена определяется содержанием статьи и ее прямой связью с письмом Герцена к издателю «Отголосков», помещенным в л. 205 К. Принадлежность Герцену косвенно подтверждается его письмом от 17 октября 1865 г. В. И. Кельсиеву. «Между прочим, — писал Герцен, — Катков и C-nie обвиняют вас, что вы с зажигателями. Вы, верно, все это читали в „Ойчизне”. Я все делал, писал вам, посылал газеты и, наконец, замолчал». Борьбу с реакционной русской печатью, которая, действуя по указке III отделения, обвинила революционную молодежь, в частности Кельсиева и вымышленное «агентство Герцена в Тульче», в поджогах, вел, таким образом, сам Герцен. В клеветнических измышлениях реакционной прессы он увидел серьезную опасность для революционного лагеря. Именно поэтому «поджоги» в России стали одной из центральных тем герценовской публицистики 1865 г.

(Л XVIII, 203 — 205).

Тульча — город в Добрудже на правом берегу южного рукава Дуная (нынешняя Румыния), в котором издавна селились выходцы из России: старообрядцы (линованы), некрасовцы (потомки участников булавинского бунта 1707 г.), армяне и черкесы. Русское население в Т составляло в середине XIX в. около 3000 человек. В сороковых и десятых годах польские эмигранты неоднократно выступали в Добрудже агитируя против русского правительства (см. об этом в статье В. И. Кельсиева «Польские выходцы в Царьграде»,«Русский вестник», 1869,№№ 6, 11; 1870, № 1).

Осенью 1862 г. в Добруджу приехал В. Кельсиев. Уже сильно сомневавшийся к этому времени в успехах и пользе деятельности Герцена и Огарева, Кельсиев прибыл в Тульчу отнюдь не «агентом Герцена», как его воспринимали местные политики (см. письмо О. С. Гончара Герцену 2 февраля 1864 г., ЛН, т. 62, стр. 75). В своих позднейших статьях, напечатанных в «Русском вестнике», В. И. Кельсиев совершенно откровенно говорит, что «агитировал по привычке». Самому Герцену он неоднократно писал, что собирается заниматься в Тульче земледелием и просвещением местного населения (см. ЛН, «Русская старина», 1882, № 9, стр. 634), Кельсиев в эту пору совершенно разочаровался в революционной агитации. Если он и принимал участие в местной добруджинской политической жизни, то лишь руководствуясь желанием предостеречь старообрядцев и других русских выходцев от всякого рода «политических авантюр и интриг польских агитаторов». Кельсиев прожил в Тульче до апреля 1865 г. Таким образом, к моменту появления в «Московских ведомостях» статьи о поджигательстве его в Тульче не было.

Иван Кельсиев (младший брат Василия) появился в Добрудже летом 1863 г. Революционный демократ и убежденный политический агитатор, Иван Кельсиев с первых дней пребывания в Тульче направлял свою деятельность на активную связь с Герценом. «Я буду вашим агентом в Тульче, здесь много можно сделать», — писал он Огареву в начале декабря 1863 г. (ЛЯ, т. 62, стр. 238). В своей программе действий, посланной в письме Огареву, Кельсиев перечислял следующее: 1) Устройство «постоянных путей» (очевидно, в Россию и из России); 2) распространение изданий Герцена в России; 3) доставка средств для агитации (очевидно, из России); 4) учреждение агитационной прессы (создание типографии в Тульче). Само собой разумеется, что ни пропагандистом поджогов, ни их сторонником И. Кельсиев никогда не был. Мало того, он неоднократно подчеркивал, что ставит своей целью «будничное и чернорабочее занятие — сбор медных грошей» (ЛН, т. 62, стр. 245), находя другие, более «радикальные» средства, преждевременными и отнюдь не всегда полезными. С братом Василием Иван Кельсиев много спорил в период их совместной жизни в Тульче с декабря 1863 по июль 1864 г., всячески разбивая скептические и примиренческие настроения Василия (см. письмо В. И. Кельсиева к Д. В. Аверкиеву 17 декабря 1864 г., «Русская старина», 1882, № 9, стр. 634 — 637). Смерть Ивана в июле 1864 г. фактически уничтожила русский революционно-пропагандистский очаг в Турции. После этого В. Кельсиев стал еще быстрее эволюционировать вправо. Кроме Василия и Ивана Кельсиевых, к русской «фаланстере» в Тульче с конца 1863 по декабрь 1864 г. примыкали В. Эберман, Сливовские, К. Заборовский, В. Жуковский, М. Васильев и П. Краснопевцев. Никто из этих людей не отличался стойкостью революционных убеждений. Краснопевцев, хотя и считался революционным агентом из Парижа, патологически тянулся к самоубийству и в феврале 1865 г. повесился. Раздоры и распад Тульчинской колонии начались уже в конце 1864 г., вскоре после смерти Ивана. Самоубийство П. Краспопевцева довершило начатое. После отъезда Василия Кельсиева никакой русской (ни политической, ни культурно-бытовой) организации там не осталось. Характерно также, что в письменных показаниях Вл. Рудницкого (см. выше стр. 652) не содержалось никаких упоминаний о Кельсиевых, не говоря уже о связи их с «поджигателями» лондонского революционного центра. Обвинение Кельсиевых в поджигательстве было основано лишь на известной III отделению (по письмам, захваченным при аресте Ветошникова) связи В. Кельсиева с русскими членами «Земли и воли» в 1862 г. (см. об этом М. Лемке. Очерки освободительного движения 60-х годов. СПб., 1908, стр. 29 — 39). Сам В. Кельсиев в «Исповеди», говоря о «хористах революции» (пользуясь, несомненно, герценовским термином),писал, что «один из таких господ взвалил на Герцена и Маццини поджигательство в южной России через мое посредство, при помощи скопцов и липован» (ЛН, т. 41 — 42, стр. 278). Очевидно, до Кельсиева какими-то путями гошли слухи о показаниях Вл. Рудницкого. Об искаженном их толковании «Московскими ведомостями» Василий Кельсиев писал Герцену: «Я объясняю себе эту статью желанием окончательно развязать меня со старообрядцами» (ЛН, т. 62, стр. 211). В «Исповеди» Кельсиев подробно объясняет вздорность обвинения его в поджигательстве.

 — Редакционную статью из № 183 «Московских ведомостей» от 21 августа 1865 г. Герцен приводит в небольших, но дословных выдержках, внося в текст лишь свой курсив.

Кельсиевы, с одной стороны, рассчитывали найти сочувствие в раскольничьем архиепископе Аркадии... — Аркадий (Андрей Родионович Шапошников), посвященный в епископы в 1854 г., тогда же (в период занятия Добруджи русскими войсками) бежал в Турцию, затем вернулся и поселился в Славском скиту. Пользовался до самой своей смерти в 1868 г. большим влиянием среди местных старообрядцев. В 1863 г. Аркадий вел переговоры с В. Кельсиевым об устройстве типографии, которые не привели ни к каким результатам.

Они снова пытались привлечь на свою сторону раскольничьего митрополита Кирилла Белокриницкого..— Кирилл Белокриницкий (Киприан Тимофеев), бывший дьяк приходской церкви, в 1847 г., по представлению липованских старшин, был поставлен в епископы, затем в митрополиты. Имел сношения с В. Кельсиевым через архидиакона Филарета, но всегда относился к русским эмигрантам с осторожностью и недоверием. В 1864 г. он подписал «Архипастырское послание», направленное против всех тех, кто пытался склонять раскольничье население к выступлениям против русского правительства совместно с революционной эмиграцией. См. об этом Н. Субботин. Раскол как орудие враждебных России партий, М., 1867.

Из этих-то людей им и удалось составить свою шайку, о которой говорится в «Виленском вестнике». — Относительно «шайки», якобы «действующей за границей», «Виленский вестник» приводил те же самые данные из показаний Рудницкого, что и «Московские ведомости». Таким образом, ссылка Каткова в данном случае на «Виленский вестник» была заведомо рассчитана на обман читателей.

На этом митинге, который был описан в газете «Наше время за 1862 год... — В № 153 московской газеты «Наше время», выходившей в 1862 г. под ред. Н. Ф. Павлова, 17 июля, т. е. за день до негласного разрешения русским изданиям открыто полемизировать с Герценом (начало это было положено Катковым, напечатавшим в июньской книжке «Русского вестника» за 1862 г., вышедшей 18 июля, пресловутую «Заметку для издателя „Колокола”»), описывался якобы имевший место в Лондоне митинг: «Сходка была немногочисленная, славянское племя, родная нам кровь преобладала на ней. Один из главных ораторов почтенного собрания, известный своим остроумием и своим литературным талантом почти так же, как отсутствием всякого политического смысла и всякого понимания истории, держал речь против пожаров, против поджогов. Он осудил их безусловно. Но другой, связанный с ним тесными узами дружбы, не уступил ее внушениям, стал выше презренных отношений, другу предпочел истину и нашел, что пожары не так дурны, как первого раза кажутся, что они шевелят общество».

— Ред.