РУССКИЕ ОФИЦЕРЫ В РЯДАХ ИНСУРГЕНТОВ
Подложный адрес офицеров в. к. Константину оказывается настоящим. Корреспондент «Теймса» (3 апреля), говоря о двух русских братьях Рыковых, стоящих в главе литовского движения с Рогинским и графом Тишкевичем, прибавляет: «В рядах инсургентов много русских офицеров. Это подтверждает, что чувства, выраженные в известном адресе в. к., не были вымышленные. Никто не говорил, что число подписей было огромно; может, адрес подписала какая-нибудь сотня офицеров. Я и теперь не думаю; чтоб в числе инсургентов было сто русских офицеров, но во всяком случае их много».
Мы к этому прибавим, что на днях нам сказывал поляк, приехавший с театра войны, что он сам видел русских офицеров в стану восставших.
правых и сделать на большем размере то, что делают ежедневно наши офицеры, не дозволяющие солдатам грабить и жечь[57]. Свободный человек не может признать такой зависимости от своего края, которая бы заставляла его участвовать в деле, противном его совести.
Если еще есть между русскими солдатами в Польше люди чистые, воины честные, исполнявшие свой долг, слепо веря в присягу, но исполнявшие его о котором говорит «Инвалид», пусть они подумают — не правы ли те офицеры, которые бросили ряды палачей? Пусть они подумают сами и остерегутся от подкупных подстрекателей, которые очень хорошо знают, что дело русского правительства самое черное, но которые еще лучше знают, что проба его серебра самая высокая.
Остерегитесь от сердобольных друзей, умиляющихся над долготерпением «христолюбивого воинства, два года оскорбляемого поляками». Спросите их, отчего они не умилялись, когда вас обкрадывали в пище, гоняли сквозь строй, морили в лазаретах без лекарств? Поляки, видите, осмеливались петь гимны, несмотря на хрулевские пули; поляки осмеливались носить конфедератки, несмотря на то, что это господам в Петербурге не угодно... А вы должны были все это терпеть! Не верьте их жалости, не верьте, когда они говорят: «Вы подвергаетесь всем лишениям партизанской войны, но утешьтесь, вы стоите за общенародное, русское дело».
своих? Пусть выходит помериться кто угодно, пусть попробует нашу силу. Или мы клином сошлись, что без Польши жить не можем?
И отчего же нам с Польшей, с Украиной, с Финляндией не жить, как вольный с вольными, как равный с равными? Отчего же всё мы должны забирать себе в крепостное рабство? Чем мы лучше их? Разве немцами, состоящими у нас в должности правительствующих татар в Петербурге?
— чад крови улегается, угар бешенства проходит — спросите свое сердце, свою совесть и гоните прочь прикладами всех этих чернильных искариотов, подбивающих вас на ненависть и притеснение несчастного народа.
Еще слово об офицерах. Вообще мы знаем по газетам и еще больше из рассказов, что молодые офицеры, особенно армейские, ведут себя человечески, стараются всеми силами удерживать солдат от грабежа и убийства и с горестью видят, что солдаты их не слушают. Причина очевидна: нравственной связи между офицерами и солдатами нет, доверия нет. Приобретать его на улицах города, в котором солдатам позволили безнаказанно грабить, приготовивши их к тому голодом и холодом, нищетой м водкой, —
По несчастью, прошедшего не воротишь, но уроком этим следует офицерам воспользоваться, тем больше что ближайшее будущее России ни от кого столько не зависит, как от офицеров и от их союза с солдатами.
Недаром наш православный Мерод — Милютин — в своем иезуитском циркуляре так настойчиво предписывает начальству смотреть, чтоб не было сближения между офицерами и солдатами. Опыты сближения были в Петербурге и в Польше, в южных губерниях и на Кавказе. Арнгольдт и Сливицкий пали под царскими пулями за беседы с солдатами; а сколько офицеров были исключены, переведены, даже разжалованы за учреждение чтений, воскресных школ для солдат?.. Надобно продолжать, надобно расширить круг деятельности, надобно заставить солдата забыть в офицере помещика, дворянина, надобно приобрести его любовь — тогда придет и доверие. Чему дивиться, что солдат теперь еще не доверяет офицеру? Пусть офицеры спросят свою собственную совесть — заслужили ли они доверие солдат?
Печатается по тексту К, л. 161 от 15 апреля 1863 г., стр. 1326 — 1327, где опубликовано впервые, с подписью: И — р.
Подложный адрес офицеров ~ оказывается натсоящим. — Об офицерском адресе вел. князю Константину Николаевичу см. в наст, томе статьи «Официальный контрадрес», «По делу адреса офицеров», «История адреса и контрадреса продолжается» и др., а также комментарии к ним.
Корреспондент «Теймса» (3 апреля), говоря о двух русских братьях Рыковых ~ прибавляет ~ во всяком случае их много». — Герцен цитирует корреспонденцию из Кракова, опубликованную под рубрикой «The polish insurrection» в газете «The Times», № 24523 от 3 апреля 1863 г. Сведения о переходе многих русских офицеров в ряды восставших он получал и непосредственно из Польши. 7 апреля 1863 г. Герцен писал В. О. Ковалевскому в связи с его проектом «составления русского легиона»: «Офицеров много готовых для этого предприятия: из 3-го округа нас извещают, что, кроме Рыковых, много других уже ушло в польские отряды. Во всяком случае, мы ». В конспиративном списке членов комитета русских офицеров в Польше, сохранившемся в записной книжке Огарева, значится фамилия штабс-капитана 7-го стрелкового батальона 2-й пехотной дивизии Рыка (см. ЛИ, т. 61, стр. 516). Можно предположить, что он и явился одним из руководителей повстанческих отрядов в Литве. Подпоручик 18 стрелкового батальона Антоний Рык, вместе с братом И. Рыком, был арестован в марте 1863 г. и заключен в Петропавловскую крепость по «Мариенгаузскому делу» (в связи с обнаружением на мызе Мариенгауз Люцинского уезда Витебской губ. склада оружия и продовольствия для польских повстанцев, а также типографии общества «Земля и воля»).
— В ряды повстанцев вступило большинство членов военной организации «Земли и воли» в Польше. Кроме ее руководителя А. А. Потебни, в польских повстанческих отрядах мужественно сражались русские офицеры М. Подхалюзин, М. Безкишкин, Я. Левкин, Никифоров и другие. Участие «40 офицеров войск Царства Польского» в польском восстании признано было и официальной русской печатью (см. редакционную статью в «Северной почте», № 221 от 10 октября 1863 г., стр. 902). О присоединившихся к восставшим русских офицерах Герцен писал также в статьях «Преступления в Польше», «А. А. Потебня», «Россиада», «Вольский и Маркевич» (см. наст. том), а также в «Письме к Гарибальди» (см. т. XVIII наст. изд.) и других статьях. ... отвратительную историю с английским купцом Финкеншmейном ~ «Теймсе» и других журналах. — В упомянутой выше корреспонденции из Кракова газеты «The Times» сообщалось также об ограблении казаками в марте 1863 г. английского купца Финкенштейна, направлявшегося из Кракова в Мехов.
... безвосторга, о котором говорит «Инвалид»... — Герцен подразумевает корреспонденцию «Русского инвалида» «Отрывок из письма из Вильно», о которой он писал ранее в заметке «Разврат войны» (см. стр. 117 наст. тома).
... сердобольных друзей, умиляющихся над долготерпением «христолюбивого воинства, два года оскорбляемого поляками». — Имеется в виду редакционная статья в газете «Русский инвалид», № 58 от 14 марта 1863 г., в которой была сделана попытка оправдать жестокость царских войск.
... осмеливались петь гимны, несмотря на хрулевские пули... — См. комментарий к стр. 10.
... не верьте, когда они говорят ~ вы стоите за общенародное, русское дело». — Герцен перефразирует слова М. Н. Каткова из передовой статьи, напечатанной в «Московских ведомостях», № 53 от 9 марта 1863 г., стр. 2.
…молодые офицеры ~ стараются всеми силами удерживать солдат от гребежа и убийства... — См. об этом в статье «„День" и „Колокол"» и заметке «Домбровский и Мехеда» (стр. 227, 311 наст. тома).
— Милютин ~ настойчиво предписывает ~ чтоб не было сближения между офицерами и солдатами. — Герцен иронически сравнивает военного министра Д. А. Милютина с папским военным министром гр. К. де Меродом. О циркуляре Милютина см. комментарий к стр. 11 наст. тома.
[57] Кстати к грабежам и разбою — интересно посмотреть, какими инвалидными средствами правительство опровергнет отвратительную историю с английским купцом Финкенштейном, — «Теймсе» и других журналах.