ПЛАЧ О МИНИШЕВСКОМ
Всякого убитого человека жаль, — жаль, прежде чем успеешь подумать, дать себе отчет. Жаль героических детей Польши, юношей, идущих на смерть за свою веру, любовь и надежду. Жаль русских солдат, идущих поневоле, исполняя обязанность. Жаль защитников Пуэбло, жаль американцев... Но почему из массы сраженных, убитых, умерших от ран вырвать жандармского офицера, пред которым Павлов склонил свой ятаган «на погребенье»? Почему «Nord» и «Крейццейтунг» так огорчились смертью польского журналиста, служившего видам русского правительства, и это во время восстания его отечества?
Минишевский, по словам «Норда», был не только внешним фельетонистом«Дневника», но и чиновником министра внутренних дел Келлера. И не одного Келлера. «Положим, — продолжает „Nord", —что Минишевский писал только те статьи, которые ему заказывал Велепольский, но зато он их всегда подписывал» — и, несмотря на эту облегчающую причину, за такую безделицу польское правительство Минишевского приговорило к смерти.
Введи подобные обычаи, просто нельзя будет продаваться русскому правительству, и Головнин с Валуевым должны будут закрыть лавочку (по крайней мере польское отделение).
И ведь подумаешь, какая злоба! Мало что невинного человека казнили, но продолжили казнь после смерти. «По милости террора, царящего здесь, никто не следовал за гробом Минишевского, кроме жены и трех полицейских, командированных от начальства» (зачем же из Третьего отделения не прислали трех московских журналистов?). И трем-то полицейским тоже Келлер и Велепольский продиктовали их горячее участие, а они только шли его! «Ни один священник не смел идти за гробом», а выйдет, пожалуй, еще хуже, — пи один и не хотел. «Вот как почтили, — громозаключает „Nord", — мужественного патриота, который говорил истину людям».
Несчастный Сократ! Не послать ли Тебу, «с светлой улыбкой младого чела», за какой-нибудь вечно отравляющей цикутой? Павлов поместил своего жандарма в св. мученики, Минишевский пошел в Сократы, в Джордано Бруно.
... А я все думаю о наших: своя рубашка, хоть посконная и грязная, а все ближе к телу; большое счастье, что у нас в нравах утверждается больше и больше полная свобода торговли своей совестью и убеждениями; продавайся кому хочешь, пиши доносы, радуйся конфискациям, требуй голов, виселиц и цепей и только доживешь до того, что ляжет «аннинская лента широко тебе на грудь».
попа, чтобы он шел за гробом с певчими, которые могут после вечной памяти грянуть:
А мы золото хороним!
А мы серебро хороним!
Примечания
К, л. 164 от 1 июня 1863 г., стр. 1356, где опубликовано впервые, без подписи. Автограф неизвестен.
Авторство Герцена устанавливается на основании тематической и стилистической связи настоящей статьи с другими его статьями и заметками. Так, выступая в статье «Донос на „СПб. ведомости"» против «безнравственного почина» министра народною просвещения Головнина, который «сделал в России растление журналистики», Герцен упоминал казненного Минишевского как пример продажного журналиста. «А потом, — писал Герцен, — жене пенсию, восклицания и притворное участие, когда невидимая рука казнит Минишевского» (наст. том, стр. 143).
Заголовок статьи, несомненно, перекликается с заглавием статьи Герцена «Плач», а также заметки из «Россиады»: «Плач о слабости тайной полиции» (наст. том, стр. 65 и 182), а иронический вопрос: «почему из массы сраженных, убитых...» вырван жандармский офицер, «пред которым Павлов склонил свой ятаган „на погребенье"», — с заметками Герцена «Ятаган убит аукционом!» (см. т. XVI наст. изд., стр. 83) и «Александровская конституция и павловское время» (стр. 72 наст. тома). Характерен для Герцена переход к повествованию от первого лица: «... А я все думаю о наших...»
Включено в издание М. К. Лемке ( XVI, 273 — 275).
Жаль защитников Пуэбло, жаль американцев... — Речь идет о героической защите мексиканскими патриотами крепости Пуэбло, осажденной французскими войсками в 1862 г. и принужденной сдаться в 1863 г. Герцен упоминает также об участниках гражданской войны 1861 — 1865 гг. в США, боровшихся против рабства.
... жандармского офицера, перед которым Павлов склонил свой ятаган «на погребение»? — Редакция газеты «Наше время» (редактор — Н. Ф. Павлов) попыталась провести сбор средств в помощь вдове убитого повстанцами жандармского капитана Гроуерта: в № 48 от 5 марта 1863 г. сообщалось о поступлении пожертвований и было помещено письмо одного из жертвователей. Напоминая об этой кампании (о начале ее он уже писал в заметке «Александровская конституция и павловское время»), Герцен каламбурно использует название повести П. Ф. Павлова «Ятаган»,
... «Nord» и «Крейццейтунг» так огорчились смертью польского журналиста ~ во время восстания его отечества? — Об убийстве И. Минишевского газета «Le Nord» сообщила 4 мая 1863 г. (№ 124) в телеграмме из Берлина. Затем в «Le Nord», № 136 от 16 мая 1863 г., была переведена из «С. -Петербургских ведомостей»варшавская корреспонденция Н. Берга с подробностями о гибели журналиста-предателя. Наконец, 18 мая в № 138 газеты была перепечатана варшавская корреспонденция берлинской газеты «Kreuzzeilung»,которую далее цитирует и иронически комментирует Герцен.
Минишевскии ~ был ~ фельетонистом «Дневника»... — Имеется в виду варшавская официальная газета «Dziennik Powszechny», одним из редакторов которой был И. Минишевский.
Не послать ли Тебу, «с светлой улыбкой младого чела», за какой-нибудь вечно отравляющей цикутой? — Иронический намек на обстоятельства, связанные с самоубийством в 399 г. до н. э. Сократа, приговоренного к смертной казни афинским судом.