«МОСКВА» — МАТЬ И МАЧЕХА
НЕ ВАМ, НЕ ВАМ водружать где б то ни было хоругвь освобождения — омойтесь прежде, покайтесь, приобретите один язык и одну меру — или оставайтесь откровенно рабами; вы и в этом звании можете быть «бичами провидения», но не освободителями. Кто своекорыстно хочет себе и своим воли и в то же время набивает колодки на соседа, тот не достоин свободы. Тем-то и было велико сначала христианство, потом та великая революция 1789 года (о которой и наши пигмеи говорят теперь свысока), что если они не спасли и не освободили всего света, то все же верили в общее спасение и освобождение, звали к ним всех без зверской ненависти одной породы к другой, без зоологических пристрастий и антипатий.
Можно быть в одно и то же время любящей матерью и злой мачехой — но при этом нельзя сетовать, что в глазах всякого честного человека несправедливая любовь вызовет если не ненависть, то отвращение.
Затем представляем две следующие выписки из «Москвы». Говоря о духовно-революционной демонстрации (которой мы вполне сочувствуем), бывшей в московском греческом монастыре, издатель замечает:
Но эта же самая панихида вызывает нас невольно и на грустные размышления. Мы слышали, что исполнение такого простого, естественного желания, как желание помянуть соборно в церкве братолюбивых и христолюбивых страдальцев, встретило было неожиданные затруднения и понадобилось даже испрашивать разрешения из Петербурга. Как! Даже для того, чтоб собраться в православный храм и помолиться о православных, погибших православия ради, общество должно испрашивать, дозволения у начальства? Для того, чтобы совершить подобное богослужение, местной духовной власти может быть вменено в обязанность входить в дипломатические соображения и справляться о том, будет ли такое действие согласно с политическими видами министерства и как покажется оно Петербургу? Нельзя не пожалеть о такой зависимости церковных пастырей и о таком странном смешении прав и обязанностей общества и правительства!
Что происходит от такого смешения? Общество, усвоивая себе точку зрения правительственную, нередко принимает на себя исполнение вовсе ему не свойственных обязанностей III отделения, и чрез это суживает самый круг своей деятельности и уклоняется от своего призвания. Правительство «исправляет должность» общества, выступает из тех пределов, где оно, правительство, призвано действовать и где только и может быть сильно, и простирается на такие области жизни, куда не могут досягать внешние орудия государственной власти и где правительство поневоле должно оказаться несостоятельным... Оно ослабляет общество, содержа его вечно в пеленках и водя на помочах.
Рядом с этой дельной, умной речью не угодно ли послушать ласки мачехи, не угодно ли посмотреть на ее злую злобу, пьянящую ум, ничем не насытимую — ни тем, что она пасынков забила до полусмерти, ни тем, что в крови и синих пятнах «они еще дышат и смеют говорить по-своему». Вот она же их!
Постоянный житель Киева не может не заметить, — говорит корреспондент «Москвы», — что в последнее время польская речь стала смелее раздаваться по Киеву: слышится она и на улицах, и в ресторанах, и во всех публичных местах, и мало того — эта польская речь сопровождается еще, по отношению к русскому, тем наглым, вызывающим взглядом, на который так способен родовитый поляк. По всему видно, что наши поляки подняли голову: голуховщина и всякого рода химеры вскружили их головы. Говорят, что в уездах Волынской губернии, пограничных Галиции, польские паны-помещики в последнее время стали вызываться, по отношению к русскому делу, с наивностью чисто польскою: «Погодите, — грозят они мировым деятелям, — вот к весне придет к нам Голуховский с Наполеоном, они выгонят всех вас отсюда».
Господа полиция, вступайте в ваши права.
Какое ужасное растление, и какое прочное, внесли три года казенного патриотизма. Люди, нисколько не принадлежащие ни к полиции, ни к «Московским ведомостям», так же легко доносят или служат распространению доносов, как любой Катков, почивший на голубых лаврах своих.
Отчего же полякам шептать по-польски? или зачем же им делать глазки русским? Ведь это только наши деды и праотцы целовали руку, которая их била по зубам и секла по окончанию спины.
«Дня», восстановил его силы, но не отрезвил его — а ведь некогда и для него, рядом с святынями Грановитой палаты и Кремля, были святы права человека и ненавистна рука правительства, врывающаяся в последние твердыни личности, позоря ее насилием, брея бороду седому Хомякову, сбивая с головы мурмолки и запрещая, как непристойность, нашу народную поддевку?..
Счастье, что «Москву» в Турции, кроме русских консулов, никто не знает и не читает, ну, а то как неравно Садык-паша укажет правоверному султану два православных листа, а тот и начнет, во имя турколюбия и магометолюбия, изводить не только людей, но и язык греческий и одежду, преследовать взгляды, казнить надежды... Нет, не вы разобьете шатер вольного славянского союзничества — с помощью будочников и полицейских вбивают не сваи будущего, а оцепляют место торговой казни.
Погодите освобождать других, начните с самих себя, попарьтесь хорошенько в бане, смените пару-другую веников: на вас слишком много петровщины и аракчеевщины.
великом и сбыточном
Мы об этой федерации сами мечтали перед Крымской войной, проповедовали об ней, несмотря на смех с обеих сторон, и теперь верим в нее, но это не дело рук, домучивающих лежачего врага, отнимающих у побежденного и слезы, и слова, и одежду сетования...
Что, в самом деле, указывать на правительство, когда общество, когда общественного мнения доносят на то, что поляки говорят по-польски и не смотрят влюбленными глазами на русских чиновников?
Вот где тормоз, останавливающий Россию, мешающий ей ринуться в великое будущее, которое ей навязывается, мешающий ей великими делами искупить старые грехи и заслонить свежие преступления... Нет, не вам водружать хоругвь освобождения: ваша любовь полна ненависти!
Примечания
Печатается по тексту К, —236 от 1 марта 1867 г., стр. 1931—1932, где опубликовано впервые, в отделе «Смесь», с подписью: И—р.
Сохранился автограф статьи (ЛБ), без подписи и без даты. Выписки из «Москвы» сделаны рукою дочери, Н. А. Герцен, слова «говорит корреспондент „Москвы"», вписаны самим Герценом. На первом листе автографа, слева на полях, против первой строки статьи, помета: «Кр<упным>». Рядом с большим вычерком (см. вар. к стр. 226, строка 22) помета: «большая alinеa».
_____
Не вам, не вам водружать где бы то ни было хоругвь освобождения... — «Москва» (о ее основании и программе см. стр. 212 и 436 наст. тома) была открыта агитационная кампания за оказание русским обществом и правительством помощи «братьям нашим плененным» — восставшему населению о. Крита, а также сербам и болгарам, стремившимся к освобождению от турецкого ига (см. передовую статью И. С. Аксакова в № 3 от 4 января 1867 г., воззвание митрополита московского Филарета о пожертвованиях в помощь христианам на Крите в № 4 от 5 января 1867 г. и другие статьи; об этом см. также в наст. томе «Пророк-издатель»). Наряду с этим продолжались начатые в газете «День» активные антипольские выступления Аксакова. Поэтому его новые протесты против мелочной опеки власти над проявлениями общественной инициативы вызвали ироническое замечание Герцена в письме к Н. П. Огареву: «Что за бомбист, что за риторика времен Вадима Пассека и супруги его», — и послужили поводом к обличению в настоящей статье «безобразного двойства» Аксакова. В комментиреумых строках Герцен перефразирует слова из Псалтыри: «Не нам, не нам, а имени твоему...» (113 псалом, стих 9).
Говоря о духовно-революционной демонстрации ~ издатель замечает ~ водя на помочах». — Герцен приводит отрывок из передовой статьи Аксакова, напечатанной в газете «Москва» от 11 января 1867 г., № 8, и посвященной общественной панихиде «по убиенным в брани с турками кандиотам» (т. е. критянам), которая была организована по инициативе редакции газеты «Москва» 8 января 1867 г., но «встретила препятствия» со стороны министерства иностранных дел, с трудом «устраненные» лишь в последний момент.
«Москва» как «исполненная резких суждений о существующих у нас отношениях между церковью и правительством». Ответ Аксакова на предостережение, помещенный в № 18 газеты от 22 января 1867 г., перепечатан в К, л. 237 от 15 марта 1867 г. См также об этом в статье П. В. Долгорукова «Письмо из Петербурга» — К, л. 235—236, стр. 1923.
«Постоянный житель Киева ~ ». — Герцен цитирует часть корреспонденции из Киева, помещенной в «Областном отделе» газеты «Москва» от 13 января 1867 г., № 10, без подписи. Говоря о голуховщине, автор ее имел в виду назначение в 1866 г. поляка гр. А. Голуховского наместником Галиции.
...Катков, почивший на голубых лаврах своих. —
Летаргический сон ~ не отрезвил его... — Намек на перерыв в публицистической деятельности Аксакова со времени прекращения газеты «День» (18 декабря 1865 г.) до основания с 1 января 1867 г. газеты «Москва» (об этом см. также выше в наст. томе, стр. 212).
...некогда и для него ~ были святы права человека и ненавистна рука правительства, врывающаяся в последние твердыни личности ~ ~ запрещая, как непристойность, нашу народную поддевку? — В 1849 г. подвергнуты были аресту Ю. Ф. Самарин и И. С. Аксаков (освобожденные через несколько дней). В апреле 1849 г. был разослан циркуляр министра внутренних дел губернским предводителям дворянства, запрещавший, по воле Николая I, русским дворянам носить бороды, так как при них невозможно пользоваться «правом ношения мундира». Этот приказ был воспринят славянофилами как запрещение русской одежды вообще, ношение которой было для них символом «русских начал» (см. об этом письма С. Т. Аксакова от 25 и 27 апреля 1849 г. к И. С. Аксакову и письмо К. С. Аксакова от 26 апреля к нему же — «Иван Сергеевич Аксаков в его письмах», т. II, М., 1888, стр. 141—146). Несмотря на письменные объяснения, которые С. Т. Аксаков направил в III Отделение, с него и с его сына Константина были взяты полицией расписки о выполнении приказа. «Мы все ходим уже бритые», — писал А. С. Хомяков А. Н. Попову в мае 1849 г. (см. А. С. Хомяков. Полное собрание сочинений, т. VIII, Письма, М., 1904, стр. 191).
... Садык-паша укажет правоверному султану ~ а тот и начнет ~ — Имеется ввиду ренегатская роль участника польского восстания 1831 г. польско-украинского националиста М. И. Чайковского, который вступил в 1851 г. на службу к турецкому правительству, приняв магометанство под именем Могаммета Садыка. Во главе сформированного им казачьего полка он участвовал в Крымской войне против России, а затем, в 1867 г., в подавлении национального движения в Болгарии, был лично близок к султану Абдуль-Меджиду и его преемнику с 1867 г. Абдуль-Азизу.
Мы об этой федерации сами мечтали ~ проповедовали об ней, несмотря на смех с обеих сторон... — «демократической и социальной» федерациии славянских народов Герцен развивал в статьях «Письмо русского к Маццини» (см. т. VI наст. изд.), «О развитии революционных идей в России», «Русский народ и социализм» (см. т. VII наст. изд.), «Старый мир и Россия» (см. т. XII наст. изд.) и других.