<ОТЦЫ СДЕЛАЛИСЬ ДЕДАМИ>
Отцы сделались дедами... А деды болтают себе — болтают без конца и связи... да кальян покуривают, а продымленную воду сливают Каткову в передник. Экой этот Иван Сергеич — лучший, сказал бы я, из всех Иван Сергеичей в мире, если б не боялся обидеть Аксакова. И нужно ему эдакие дымы кольцами пускать! Ведь наделила же его природа всякими талантами: умеет об охоте писать, умеет пером стрелять по всяким глухим тетеревам и куропаткам, живущим в «дворянских гнездах» да «затишьях». Нет, хочу, говорит, быть публицистом — едким, злым, желчным, а сам добрейшая душа, ни желчи, ни злобы, ни разъедающих «костиков», ничего такого. Но нельзя же взять совсем безличные и не очень новые меха да в них налить продымленную воду, назвать их Натугиным или Потугиным, заставить постоянно сочиться, как каучуковую грушу, и выдавать их за живых людей, да еще будто за таких, которые в министерстве финансов служили и отличья получали... Читаешь, читаешь, что несет этот Натугин, да так и помянешь Кузьму Пруткова: «Увидишь фонтан — заткни и фонтан, дай отдохнуть и воде»... особенно продымленной.
Представьте себе эту куклу, постоянно говорящую не о том, о чем с ней говорят; возле поврежденный малый, без живота от любви, беспрестанно мечется в траву, а кукла его донимает следующими сентенциями, напоминающими Сковороду, да и то не ту, на которой варят блины, а малороссийского филосопа:
Толковали мы с одним из наших нынешних «вьюношей» о различных, как они выражаются, вопросах. Ну-с, гневался он очень, как водится; брак, между прочим, отрицал с истинно детским ожесточением. Представлял я ему такие резоны, сякие... как об стену! Вижу: подъехать ни с какой стороны невозможно. И блесни мне тут счастливая мысль! — Позвольте доложить вам, начал я — с «вьюношами» надо всегда говорить почтительно, — я вам, милостивый государь, удивляюсь; вы занимаетесь естественными науками — и до сих пор не обратили внимания на тот факт, что все плотоядные и хищные животные, звери, птицы, все те, кому нужно отправляться на добычу, трудиться над доставлением живой пищи и себе и своим детям... а вы ведь человека причисляете к разряду подобных животных? — Конечно причисляю, подхватил «вьюноша»; человек вообще не что иное, как животное плотоядное. — И хищное, прибавил я. — И хищное, подтвердил он. — Прекрасно сказано, продолжал я. Так вот я и удивляюсь тому, как вы не заметили, что все подобные животные пребывают в единобрачии? Вьюноша дрогнул. — Как так? — Да так же. Вспомните льва, волка, лисицу, ястреба, коршуна; да и как же им поступать иначе, соблаговолите сообразить? И вдвоем-то детей едва выкормишь. Задумался мой вьюноша. — Ну, говорит, в этом случае зверь человеку не указ. Тут я обозвал его идеалистом, и уж огорчился же он! Чуть не заплакал. Я должен был его успокоить и обещать ему, что не выдам его товарищам...
Но вы, кажется, не слушаете меня?..
Увидишь фонтан — заткни и фонтан!
Да и как же идти министерству финансов, когда там служат люди с такой потугой! Довольно, что и поэт Бенедиктов был по контрольной части.
Примечания
Печатается по тексту К, л. 241 от 15 мая 1867 г., стр. 1970, где опубликовано впервые, в отделе «Смесь», без заглавия и подписи. Заглавие взято из ОК. Автограф неизвестен.
— «Читали ли вы „Дым" И. Тургенева <...> Я его немного задел» — и к И. С. Тургеневу от 19 мая 1867 г., где Герцен писал: «Я только что немного тебя ужалил за „Дым"...»
____
Об отклике Герцена на информацию о предстоящем появлении на страницах «Русского вестника» романа «Дым» см. выше в его заметке «Новый роман Тургенева „Дым"» (стр. 258).
Прочитав роман, Герцен 6 мая 1867 г. писал Н. А. Огаревой: «Роман Тургенева плох...» Столь же безоговорочно отрицательной была оценка «Дыма» в письмах Герцена к Г. Н. Вырубову от 17 мая и к самому Тургеневу от 19 мая 1867 г.
Об отражении в романе «Дым» полемики Тургенева и Герцена, давшей последнему в 1862—1863 гг. материал для «Концов и начал», см. в т. XVI наст. изд. стр. 403—407.
____
А деды болтают ~ — Герцен язвительно включает Тургенева и его героев («отцов») в круг людей, известных своей личной близостью к царю. См. о «кальянщиках» в первом из «Петербургских очерков» П. В. Долгорукова («Правдивый» от 27 марта 1862 г., № 1, стр. 7 — «Письмо из Петербурга»).
... помянешь Кузьму Пруткова ~ дай отдохнуть и воде»... — Герцен перефразирует афоризм Козьмы Пруткова: «Если у тебя есть фонтан, заткни его: дай отдохнуть и фонтану» (см. К. Прутков. Мысли и афоризмы (Плоды раздумья) — «Современник», 1854, № 2, раздел «Литературный ералаш», стр. 9).
— Герцен имеет в виду Потугина, о котором он писал Тургеневу 19 мая 1867 г.: «... твой Потугин мне надоел. Зачем ты не забыл половину его болтанья?» В ответном письме от 22 мая Тургенев, однако, возразил: «Я нахожу, что он еще недостаточно говорит, и в этом мнении утверждает меня всеобщая ярость, которую возбудило против меня это лицо <...>. То, что за границей избито, как общее место, у нас может приводить в бешенство своей новизной» (см. Письма КТГ, стр. 192).
... поврежденный малый, без живота от любви ~ » — Герцен цитирует речи Потугина, обращенные к Литвинову, в главе XIV романа «Дым».
... поэт Бенедиктов был по контрольной части. —