КАТКОВ И ГОСУДАРЬ
Не справился государь без Каткова и снова приставил его к тем шлюзам московской клоаки, из которой четыре года била ключом грязь и нечистота, заражавшая всю Россию. Двух недель не мог государь подождать и, как физиолог, решил, что шестинедельного очищения достаточно и Каткову. Катков, с своей стороны, не даром помирился с государем: он поставил условия — и их приняли; он выговорил себе право по первому предостережению оставить Россию на произвол судеб и сепаратизмов. При этой угрозе пусть сунется какой-нибудь Валуев с своими комитетами сделать предостережение...
В русских газетах скрыли прямое участие государя в негоциации этого мира, но «Le Nord» все проболтал и даже рассказал о новом Тильзите, т. е. о свидании государя с Катковым. Катков, как Наполеон, вероятно, сказал государю: «Sire, все это одни недоразумения, нам не из чего ссориться, обнимемтесь»... И тронутый Александр II, как Александр I, вероятно, отвечал классическим стихом: «Дружба великого человека — дар небес!»
Жалкую роль играет наш экс-благодушный монарх. Одна роль в мире жальче его роли — это пантомимная роль без слов, которую играет Константин Николаевич. Он должен храбро отступать, как Бенедек, и молча уступать, как рыба морская.
Манифест Каткова о замирении, напечатанный 25 июня (7 июля) в «Моск. ведомостях», ничем не отличается от всех манифестов, даваемых коронованными главами в важных случаях. Сравнить немудрено — теперь в Германии мода на манифесты, они издаются дюжинами: гессенские, брауншвейгские, ганноверские, саксонские... тот же тон, та же невозмущаемая дерзость и фальшивое смирение, те же набожные фразы без веры и смысла. «Да упрочит бог наши слабеющие силы и да поможет он нам», — говорит Катков, как прусский король. «Мы благодарим бога за то, что нами было испытано», — говорит Катков, как австрийский император. Пола императорской порфиры, уступленная ему, обязывает его к казенной религии, того требует приличие сана. И мы нисколько не удивимся, если патриарх «Моск. ведомостей», при первом параде в соборе, сядет на сиротствующий со времен неблагочестивого Петра I патриарший трон.
Введение пошлого ханжества и лицемерной религиозной фразеологии — один из самых печальных, гадких и вредных плодов нынешнего царствования. К немецкой казарменности, к немецкому канцелярскому стилю, к нравам конюшни и экзерциргауза мы еще заняли у немцев их обязательный, служебный пиетизм и превратили его в православное подьячество. Прежде были люди необразованные, как Николай, фанатики, как славянофилы, говорившие кстати и некстати текстами и молитвами, но в их словах могло быть неразвитие, смешение понятий, помешательство, но не было служебного притворства, в их словах слышалась искренность. Одни попы были обязаны по ремеслу к тяжелому слогу, славянским оборотам и обращениям к богу и всем святым... Теперь лицемерный язык Магницкого становится языком салонов и целой литературы. Для нас нет большего унижения русской мысли и русского разума, как это гессен-дармштадтское православие.
Ну а как наш арендатор-патриарх истинно возверил?
Граф Толстой, вы эксперт и знаток по этой части, это ваша специальность... Как вы насчет искренности обращения старого гегелиста, старого шеллингиста, расцветшего в зловредном обществе Белинского и Бакунина?
А верим мы в то, что теперь каракозовское дело пойдет как по маслу. Некрасов будет удовлетворен: до корней доберутся, а нет их — они вырастут в «Моск. ведомостях». Теперь раскроется вселенский заговор как на ладони, от Лондона, Парижа, Швейцарии, Швеции — до Тульчи, Ясс, Бухары и Самарканда... «Злодеи мира, трепещите!»
Катков решительно был необходим накануне казни... чтоб раздразнить умы, чтоб само правительство уверить, что оно должно свирепствовать. Муравьев без него был неполон, незакончен — не оттого ли он и срезался и не открыл заговора, что был лишен руководства «Московских ведомостей»?
Но для дела ничего не потеряно. Катков, отлежавшись на летнем солнце, сосредоточил в унижении и злобе лучший яд свой и при почине пустил одну из бесценнейших каплей его в статье 134 № «Моск. ведомостей».
Не нынче-завтра назначится суд над людьми, которых припутали в украденном от гласности следствии по каракозовскому делу. Суд будет составлен не из судей, а из людей старых, глупых, без малейшего понимания дела и с большим запасом раболепства и желанья выслужиться. Но, может, и в их числе замешается, как в деле Петрашевского, какой-нибудь честный старик Набоков, или, как в деле Серно-Соловьевича, Назимов, или, как в нашем допотопном: деле, благороднейший Стааль — и ему противно будет губить с плеча, без доказательств, отсылать зря — в угоду Муравьеву и Английскому клубу — на казнь и на каторгу людей, ничего не сделавших. Так вот усыпить их-то проснувшуюся совесть и с тем вместе напугать глупый хор и неумный дворец и взялся спущенный Катков. Он говорит о каком-то нигилисте, подействовавшем на Каракозова и привезшем с собой из-за границы «нововозникшее в сферах всесветной революции учение о необходимости умертвить всех коронованных особ в Европе». Чего же больше? Рука судей покойно подпишет приговор каждому нигилисту, бывшему за границей.
«Всесветная революция»[37] и нигилист, возвратившийся из-за границы, представляют легкую возможность для восстановленного сыщика все на свете связать с каракозовским делом, и, надобно отдать справедливость, он никого не забыл — ни Бакунина, ни «Колокол», ни наше мощное агентство в Тульче, ни поляков, ни пожары... Все это вранье, науженное в грязи полицейских рапортов и в еще вящей грязи собственного воображения, не заслуживало бы внимания в другое время, но в настоящую минуту, когда оно подталкивает людей на виселицу и на каторжную работу, молчать нельзя.
Где же остановится наше падение? Где мы коснемся дна, предела подлости и бездушия? Мы всё опускаемся глубже и глубже... Вспомните крик негодования, с которым была встречена доктрина слепого повиновения, высказанная одним московским доцентом, а теперь — а теперь проповедуется не философия, а поэзия рабства, бешенство рабства. Читали ли вы в подлейших выходках византийского раболепия, восточного самоуничижения что-нибудь подобное следующим строкам «Моск. ведом.» от 3/15 июля:
правами. А потому не только официальные деятели, поставленные на разные посты, с соответственною каждому долею исполнительной власти, но и каждый честный гражданин должен по совести, в сфере своего общественного действия, видеть в себе слугу государя и радеть, как говорили наши предки, его государеву делу, которое для всякого должно быть своим кровным делом.
... Если ты ешь — ты ешь государю, если у тебя холера — болен государь, если ты женишься — женился государь, если ты принимаешь лекарство — ты лечишь его величество!
Примечания
Печатается по тексту К, л. 225 от 1 августа 1866 г., стр. 1840—1841, где опубликовано впервые, без подписи. Автограф неизвестен.
«благороднейшем Стаале», принимавшем участие «в нашем допотопном деле» (ср. строки о «прямодушном воине» в «Былом и думах», т. VIII наст. изд., стр. 204—205). В статье имеются текстуальные совпадения и с высказываниями Герцена о Каткове. 15 июля 1866 г., в пору подготовки л. 225 «Колокола». Герцен писал М. К. Рейхель: «Ну вот и Катков прощен, и опять откроется клоака доносов» — ср. в комментируемой статье: «Не справился государь без Каткова и снова приставил его к тем шлюзам московской клоаки, из которой четыре года била ключом грязь и нечистота...». Характерна для синтаксиса Герцена и конструкция «ты ешь государю»; ср. в статье «К концу года»: «Патриотические банкеты замолкли, никто не пьет Муравьеву ни просто, ни по телеграфу...» (т. XVIII наст. изд., стр. 467).
Л XIX, 31—34).
_____
Двух недель не мог государь подождать ~ — 4 июня 1866 г. Катков послал Александру II письмо с просьбой разрешить ему вновь редактировать «Московские ведомости». С 25 июня (т. е. за две недели до истечения срока) «Московские ведомости» начали выходить под редакцией М. Н. Каткова и П. М. Леонтьева. См. также стр. 395 наст. тома.
...«Le Nord» все проболтал ~ о новом Тильзите... — Герцен имеет в виду корреспонденцию из Петербурга, опубликованную в «Le Nord» от 14 июля, № 195. Выразив свою радость по поводу того, что «Московские ведомости» снова начали выходить под редакцией M. Н. Каткова и П. М. Леонтьева, сотрудник «Норда» писал: «Уверяют, что это появление вновь на сцене журнализма двух писателей <...> произошло в результате встречи Александра с г. Катковым. Император обратился к московскому публицисту с той отеческой и ласковой речью, которой он так хорошо владеет: его величество посоветовал Каткову быть сдержанным, выразил свое огорчение по поводу его отказа от поприща, на котором он оказал важные услуги своей стране, и свое желание увидеть его вновь берущим на себя руководство „Московскими ведомостями". Г-н Катков, чрезвычайно взволнованный, поспешил согласиться с пожеланием императора. Это такое событие, которое общественное мнение встретит с истинной радостью» (перев. с франц.).
— Великий князь Константин Николаевич занимал пост председателя Государственного совета, но фактически был в опале и не пользовался доверием.
... храбро отступать, как Бенедек... — 3 июля 1866 г. австрийская армия под командованием генерала Бенедека потерпела в районе Садовой и Кениггреца серьезное поражение, которое предопределило тяжелый для Австрии «Пражский мир» с Пруссией, заключенный 23 августа 1866 г. Об австро-прусской войне 1866 г. см. в статье Герцена «Война» (стр. 105 наст. тома).
Манифест Каткова о замирении ~ «Моск. ведомостях»... — Имеется в виду передовая статья в № 132 — первом номере, вышедшем после снятия распоряжения о временной приостановке газеты.
... патриарший трон. — После смерти патриарха Андриана в 1700 г. Петр I не назначил ему преемника, а в 1710 г. уничтожил патриаршество, заменив его церковной коллегией — Синодом, поставленным под контроль светской власти.
... лицемерный язык Магницкого... — «нео-Магницких» в пору усиления правительственной реакции после выстрела Д. В. Каракозова см. в статье Герцена «Грязь» (стр. 151 наст. тома) и в комментариях к ней.
Граф Толстой ~ ваша специальность... — Д. А. Толстой, назначенный после выстрела Д. В. Каракозова министром народного просвещения, продолжал оставаться обер-прокурором Синода (см. заметку «Шах Константину Николаевичу», стр. 68 наст. тома и комментарий к ней).
~ до — Герцен имеет в виду выступление Н. А. Некрасова в петербургском Английском клубе 16 апреля 1866 г. (см. стр. 388—389 наст. тома).
«Злодеи мира, трепещите!» — Стих из «Марсельезы» Руже де Лиля, использованный Пушкиным в «Вольности» («Тираны мира, трепещите!»). Имевшая широкое распространение в рукописных списках, ода Пушкина впервые была опубликована в «Полярной звезде на 1856 год», кн. 2, стр. 3—5.
— Указом Александра II от 28 июня 1866 г. был создан верховный уголовный суд по делу Д. В. Каракозова и его «соучастников». В середине июля 1866 г. в русских газетах появилось официальное сообщение о том, что верховный уголовный суд «в непродолжительном времени должен открыть свои действия» (см. «Северную почту» от 7 июля 1866 г., № 146). Об отказе царя дать разрешение на то, чтобы Д. В. Каракозова «судить гласно», см. в комментарии к заметке Герцена «Вот вам и гласный суд!» (стр. 387 наст. тома).
…в деле Петрашевского, какой-нибудь честный старик Набоков... — Речь идет о коменданте Петропавловской крепости И. А. Набокове, который был председателем следственной комиссии по делу петрашевцев.
... как в деле Серно-Соловьевича, Назимов... — «Дело Серно-Соловьевича» — т. XVIII наст. изд., стр. 397 и комментарий к ней.
... в угоду Муравьеву и Английскому клубу... — После выстрела Д. В. Каракозова петербургский Английский клуб стал цитаделью дворянской реакционной общественности, поддерживавшей M. Н. Муравьева. В статье «Бешенство доносов» в том же 225-м листе «Колокола» Герцен охарактеризовал Английский клуб как «добавочную камеру Третьего отделения» (стр. 122 наст. тома).
…он говорит о каком-то нигилисте ~ в Европе». — «Московских ведомостях» от 28 июня 1866 г., № 134. «Нигилист», о котором глухо упоминает M. Н. Катков, — это И. А. Худяков, известный фольклорист, видный деятель революционно-демократического движения.
В 1865 г. Худяков ездил в Женеву для установления связей с Герценом, Огаревым и Бакуниным; вернулся в Россию в начале декабря 1865 г. (Герцен сообщал Н. А. Огаревой в письме от 28 ноября 1865 г.: «Худяков завтра отправляется в Петербург»). По приезде в Петербург Худяков установил связь с революционными кружками в Москве и, в частности, с обществами «Организация» и «Ад», руководимыми Н. А. Ишутиным. Был привлечен по делу Каракозова и осужден на вечное поселение в Сибирь. Поскольку никаких материалов о ходе следствия над «соучастниками» Д. В. Каракозова в печати не появлялось вплоть до начала августа 1866 г., можно предполагать, что сведения о «виновности» И. А. Худякова Катков получил из Верховной следственной комиссии «неофициальным путем»: об этом говорит и самая форма сообщения в «Московских ведомостях»: «Сказывают, что на Каракозова подействовал нигилист, только что возвратившийся из-за границы...» Клеветническая характеристика Худякова, данная Катковым, очень близка к тому, что было сказано позднее о Худякове в официальном отчете следственной комиссии, опубликованном в «Северной почте» от 2 августа 1866 г., № 166 (об этом отчете см. в статье Герцена «Польша в Сибири и каракозовское дело» — стр. 127—131 наст. тома).
В том же листе «Моск. ведом.» сам Катков говорит, что всесветная революция — химера. — В цитируемой Герценом выше передовой статье «Московских ведомостей» Катков писал: «У нас много толкуют о так называемой всесветной революции, которая будто бы имеет организованное бытие и повсюду рассылает своих агентов. Это химера, ничего подобного нет». В этой же статье Катков доказывал, что все зло — в «польской партии», в «польских патриотах».
— «Доктрина слепого повиновения» была изложена профессором Московского университета Б. Н. Чичериным во вступительной лекции к курсу государственного права, прочитанной 28 октября 1861 г. («Московские ведомости» от 31 октября 1861 г., № 238). См. об этом у Герцена также в «Новой фазе в русской литературе» (т. XVIII наст. изд., стр. 205).
«Моск. ведом.» от 3/15 июля... — Далее Герцен цитирует передовую статью «Московских ведомостей» от 2 июля 1866 г., № 138, в которой M. Н. Катков раболепно выражал свое восхищение рескриптом Александра II на имя председателя комитета министров кн. П. П. Гагарина от 13 мая 1866 г.
«Моск. ведом.» сам Катков говорит, что всесветная революция — химера.