ПО ДЕЛУ ЗАГОВОРА
Заговор, который многие подозревали после каракозовского выстрела, обнаруживается больше и больше. Сверх частных слухов, «Indépendance» и «Кёльнская газета» сделали два-три замечательные намека. Ясно, что Муравьев стоял во главе комплота, составленного крепостниками, стародурами и вообще реакцией. «Кёльнская газета» говорит, что он подавал в отставку, потому что государю не нравились проделки полиции и он стал подозревать причину излишнего усердия. Муравьев за несколько дней до закрытия комиссии уехал в деревню, «куда ему посылали бумаги», говорят русские газеты. Да как же он смел ехать, не кончив дело такой важности? Святить церковь — не спешное дело. Он уехал в опале. Один из главных сообщников первый отвязал свою комягу от потонувшего зверя... «Московские ведомости» очень скромны в своих плачах на гробе нового Пожарского (не сделавшегося даже князем, чего Муравьеву очень хотелось).
Государь и в этом деле поступил так же шатко и бессмысленно, как во всех делах. Вместо того чтоб назначить новую комиссию над муравьевской и открыть по горячим следам все проделки черного русского жонда, он даже не велел опечатать бумаг Муравьева, а отделался тем, что очистил Пермский пехотный полк от имени палача. Теперь, конечно, поздно узнать всю интригу, хотя и можно.
Примечания
Печатается по тексту К, л. 229 от 1 ноября 1866 г., стр. 1876, где опубликовано впервые, в отделе «Смесь», без подписи. Автограф неизвестен.
Включено в издание М. К. Лемке (Л XIX, 89—90) со следующей справкой: «принадлежность устанавливается пометкой Чернецкого на корректуре» (Л XIX, 450).
Авторство Герцена подтверждается редакционным характером заметки, ее тесной идейно-тематической связью с другими статьями и заметками в «Колоколе», где Герцен доказывал, что покушение Каракозова не имело в основе какого-либо заговора, а также со статьей «Виселица и Муравьев», где Герцен разбирает причины неожиданного отъезда Муравьева в деревню за несколько дней до казни Каракозова (стр. 137 наст. тома). Фраза о «плачах на гробе нового Пожарского» перекликается с заголовком заметки «Тот же граф Строгонов, плачущий на гробе сеченного Кандыбы» (т. XIV наст. изд., стр. 199).
_____
Муравьев ~ уехал в деревню, «куда ему посылали бумаги», говорят русские газеты. — Муравьев скоропостижно умер в ночь с 28 на 29 августа 1866 г. (в своем именье в селе Сырце Лужского уезда под Петербургом, куда уехал для присутствования на освящении только что построенной церкви). В статье «Последние дни графа M. Н. Муравьева», опубликованной в «Московских ведомостях» от 8 сентября 1866 г., № 188, сообщалось о Муравьеве: «До последнего дня занимался он делами следственной комиссии, которую намеревался закрыть 31 числа: бумаги ежедневно присылались к нему из Петербурга».
Он уехал в опале. — Ср. в статье «Виселица и Муравьев»: «Зачем бежал задыхающийся старик от царских именин, от какого барского слова?» (стр. 137 наст. тома). В статье «Из письма к нам (Каракозовское дело)» корреспондент «Колокола» сообщал: «Муравьева акции падают. Он с самого начала наделал бездну неосторожностей — общество не может простить Муравьеву, что он его надул гласностью» (К, л. 224 от 15 июля 1866 г. стр. 1836). См. об этом же в письме бывшего шефа жандармов В. А. Долгорукова к министру внутренних дел П. А. Валуеву от 30 мая 1866 г.; «Я, как и многие другие, боюсь, что он удержит свое положение ненадолго» (Л XIX, 13—14).
...«Московские ведомости» очень скромны в своих плачах на гробе нового Пожарского... — Герцен имеет в виду несоответствие откликов Каткова на смерть Муравьева («Московские ведомости» от 1 и 8 сентября 1866 г., №№ 182 и 188) тем славословиям по его адресу, которые печатались в пору подавления польского восстания 1863—1864 гг. и в первый период его деятельности в Верховной следственной комиссии 1866 г.
— «повелено именоваться по-прежнему 101-м пехотным пермским полком» («Северная почта» от 10 сентября 1866 г., № 194).