СКОТЫ
«Голос» приводит (в 307 №) следующее распоряжение из «Нижегородских губ. вед.»:
Г. нижегородский генерал-губернатор Огарев в отношении от 13 октября 1866 года, за № 140, к г. начальнику губернии, изъяснил: замечено им, что на улицах Нижнего Новгорода встречаются иногда дамы и девицы, носящие особого рода костюм, усвоенный так называемыми «нигилистками» и всегда почти имеющий следующие отличия: круглые шляпы, скрывающие коротко обстриженные волосы, синие очки, башлыки и отсутствие кринолина.
Со дня преступления 4 апреля среда, воспитавшая злодея, заклеймена в понятии всех благомыслящих людей, а потому и ношение костюма, ей присвоенного, не может, в глазах блюстителей общественного порядка, не считаться дерзостью, заслуживающею не только порицания, но и преследования.
Ввиду этого он признает нужным просить г. начальника губернии обратить особое внимание на подобные личности и поручить городским и уездным полициям приглашать всех, одетых вышеописанным образом, в полицейские управления и обязывать их подписками изменить свой костюм. В случае же сопротивления с их стороны к выдаче требуемого обязательства объявлять им, что они будут подлежать высылке из губернии на основании существующих узаконений, и затем учреждать за образом их жизни, действиями и сношениями строгое наблюдение.
При этом г. Огарев нашел нужным сделать настоящее распоряжение известным жителям губернии чрез припечатание в «Губерн. ведомостях».
Несмотря на известные способности генерал-адъютанта Огарева как костюмера и портного и на легость гермафродитного перехода от рейтуз к юбкам и кринолинам, мы не думаем, чтоб эта скотская и позорная мера принадлежала ему. Мы ее прежде видим в Москве. Мера эта идет из Петербурга, она останется меркой бездонной глупости прогрессивного правительства.
Флора, принятая за опальную богородицу. Возле крупных скотов — скоты мелкие. Вот что за иконоборское скотство рассказано в 89 № «Вести»:
Виленской губернии в Д—ском уезде находится поместье M—в, принадлежащее графу X—чу; в этом имении великолепный господский дом, с большим садом, расположенным возле почтовой дороги, в котором устроен летний домик в готическом стиле, называемый «Tempel», и при нем на холме вылита из бронзы, на венской фабрике, статуя Флоры. сбросить ее с пьедестала — не уведомив предварительно о том владетеля — причем так бесцеремонно обошлись с бедною богинею греческого Олимпа, что руки ее были беспощадно изувечены.
Выписываем из «Вести» следующее письмо в ее редакцию о скотах еще мельче:
Мм. гг. Не касаясь того обстоятельства, приносит ли существенную пользу обрусению Западного края запрещение разговора на польском языке, я желаю только обратить внимание ваших читателей на следующее обстоятельство: имеют ли право говорить по-польски те из поляков, которые на время приезжают в Западный край из пределов Царства Польского, где законом не запрещается говорить на своем языке? Задался же я этим вопросом по следующему случаю: проезжая недавно по Варшавской железной дороге, я разговорился, как это обыкновенно бывает в вагонах, с неизвестным мне поляком, постоянным жителем Варшавы, который между прочим рассказал мне приключение, случившееся с ним во время его проезда через Друскеники в Гродненской губернии (небольшое местечко, замечательное своими минеральными водами). Он рассказывал мне, что дети его, прибывшие с ним в Друскеники, по обыкновению говорили между собою по-польски, за что они, по распоряжению местной полиции, подверглись штрафу по 50 рублей за каждого. Я сначала этому не поверил и не мог допустить возможности взысканий с детей, которым едва ли можно знать о местных распоряжениях полиции, но убедился в этом, когда отец их показал мне выданную ему из казначейства квитанцию за внесенные штрафы.
Гонения литературы. Русские газеты печатают следующее безобразное распоряжение:
повременных изданий, а равно выдавать им бесплатно, или с какою-либо платою, или по особой публикации, какое-либо, хотя и неповременное, но от имени тех же редакций, издание, будет ли то с участием или без участия тех же сотрудников. 2) Виновные в нарушении сего запрещения подвергаются взысканию до 500 руб. независимо от последствий ответственности, коей они могут подлежать по уложению о наказаниях, изд. 1866 года.
По части народногo просвещения. Выписываем из русских газет два факта:
В местечке Куземине Обучали в школе: бывший студент С. -Петербургского университета Алексей Редькин, уволенный из С. -Петербургского университета дворянин Владимир Щиглев, жена его, урожденная Бринкен, кончивший курс в первой с. -петербургской гимназии дворянин Николай Алексеев и новокрещенная в Полтаве из еврейского закона Ольга Николаева Кречман. В школе обучалось до 53 детей, в том числе 8 девочек; закон божий преподавал священник Феодор Засядко. С наступлением полевых работ учение прекратилось. Полтавский училищный совет определил: сообщить о вышеизложенном зиньковскому училищному совету и просить как его, так и все училищные советы неослабно наблюдать, чтоб не открывали школ и не занимались обучением лица, не получившие на то формального разрешения, и давать таковое только лицам вполне благонадежным. Участие же в этом деле священника Засядко предоставить усмотрению епархиального начальства («Голос», № 317).
Тобольский губернатор (Деспот-Зенович) издал циркуляр, в котором говорится, что некоторые лица из сосланных с лишением за разные противозаконныe деяния всех особенных прав и преимуществ и с отдачею под надзор местной полиции занимаются в частных домах обучением детей. Как эти лица не имеют права вступать ни в государственную, ни в общественную службу и как, с другой стороны, всякое доверение к ним в деле воспитания может весьма неблагоприятно отразиться в умственном и нравственном направлении детей, то, на основании циркулярного предписания министра внутренних дел, которым обращено особенное внимание местной администрации на охранениe коренных начал веры, нравственности и общественного порядка и вменено в обязанность оказывать возможное содействие к воспитанию юношества в духе религиозных и верноподданнических обязанностей, тобольский губернатор предлагает гг. окружным начальникам и городничим вверенной ему губернии иметь действительное и неослабное наблюдение за поведением и отношениями к местным жителям лиц, сосланных на житье с лишением или ограничением прав и вообще отданных под надзор полиции, отнюдь не дозволяя, чтоб подобные лица занимались частным воспитанием детей, делом, сколько священным, столько же им и не свойственным, и, если будет дознано, что кто-нибудь из таких лиц занимается то подвергать денежному взысканию 75 руб. как того учителя, так и родителей или родственников и опекунов, вверивших обучение своих детей лицу, не имеющему права на это («Голос». № 318).
Каково? От Киева до Тобольска и от деспотов Зиньковского уезда до Деспота-Зеновича, который сам был сослан и либерал, но — исправился!
При Николае было лучше: многие декабристы давали уроки, например, князь Федор Петрович Шаховский, учивший безденежно (что составляет ). В 1851 сосланный в Тобольск за убийство Зыков давал уроки и многие из поляков, которых мы знали. Мы припоминаем только два случая при Николае, он делал выговор, и оба раза оренбургскому Перовскому (который, впрочем, не обращал внимания на это): за Кольрейфа, который давал уроки музыки, и потом за Шевченку, которому запретил не только учить рисованью, но и рисовать. Как ни глупа революционная музыка и мятежная живопись,
Из судебных сцен. Жена унтер-офицера Андреева жаловалась на квартального надзирателя Ярошевского, что он ее ругал и грозился засадить в тюрьму. Против такого показания квартальный показал, что он пятнадцать лет служит честно царю и отечеству, что Андреева марает его честь, что он ее не ругал, а она перед лицом судьи назвала его нигилистом. На что Андреева возразила, что она и слова такого никогда не слыхала... («Голос», № 286).
В «Киевском телеграфе» рассказан следующий случай, напоминающий доброе старое время:
Один из начальников небольшого штата подчиненных (по всей вероятности, в одном из мест Юго-западного края, где издается «Киевский телеграф»), заметив в служащем под его ведением некоторое отступление от правил при исполнении своего дела, схватил его одною рукою за грудь, а другою, погоняя в затылок, отвел в угол комнаты и, взвалившись всем своим громадным туловищем на небольшую фигурку служащего, с ругательствами поставил его на колени. Мужчину лет 26-ти, занимающего классную должность, не стесняясь присутствием посторонних, насильно ставить на колени!!! Тот, опомнившись от такого насилия и потасовки, встал и, подойдя к начальнику, хотел было оправдаться и извиниться, но был отброшен тою же сильною рукою начальника в угол, с приказанием: «Стоять, когда поставили!» Тот же начальник, встречавшись с другим из подчиненных, в продолжение короткого времени, раза два, и получая каждый раз должную честь, когда встретил его в третий раз и тот прошел и не отдал чести, сорвал с него шапку и с такою силою бросил ее в сторону, что случившаяся, на пути полета, стеклянная стенка (какие делаются в балконах) разбилась, не помешав шапке лететь еще очень далеко. Третьего из подчиненных, когда тот осмелился в чем-то оправдываться, схватил он за грудь и, сильно потрясши его, отбросил к стенке, приказав: «Там стоять!»
Печатается по тексту К, л. 231—232 от 1 января 1867 г., стр. 1895—1896, где опубликовано впервые, в отделе «Смесь», без подписи. В OK озаглавлено: «Скоты: Распоряжение нижегород. генер. -губернатора Огарева о кринолинах, Флора, принятая за опальную богородицу, Штраф с детей за разговор по-польски, Гонения литературы, По части народного просвещения, Циркуляр тобольск. губернатора, Из судебных сцен, „Киевский телеграф"». Автограф неизвестен.
Четыре заметки из этого цикла включены в издание М. К. Лемке (Л —172) со следующей мотивировкой: «принадлежность ясна из записки Чернецкого, хранящейся в архиве семьи Герцена» (Л XIX, 451); первые три заметки — «Распоряжение нижегородского генерал-губернатора Огарева о кринолинах», «Флора, принятая за опальную богородицу» и «Штраф с детей за разговор по-польски» — объединены заголовком «Скоты» (вторая и третья даны без выписок из «Вести»); заметка «Циркуляр тобольского губернатора» опубликована как самостоятельная.
Все восемь заметок представляют неразрывное идейно-тематическое и композиционное целое. Они связаны между собою по материалу и по его трактовке: каждая из них раскрывает по-своему «скотство», грубость и дикое невежество российской администрации. Заметки связаны между собой по источнику информации: так, «По части народного просвещения» и «Циркуляр тобольского губернатора» основаны на двух сообщениях, опубликованных в смежных номерах газеты «Голос», и речь в них идет о «двух фактах», стоящих для автора цикла в одном ряду; словами второй заметки «Каково? От Киева до Тобольска и от деспотов Зиньковского уезда до Деспота-Зеновича...» подчеркивается эта связь. Таким образом, заметка «Циркуляр тобольского губернатора», принадлежность которой Герцену документально обоснована в издании М. К. Лемке, неразрывно связана с опущенной в этом издании заметкой «По части народного просвещения». Единство всей публикации в целом наглядно подтверждается структурой заголовка в OK (см. выше).
Принадлежность Герцену этого цикла доказывается также многочисленными идейно-тематическими связями и текстуальными совпадениями с другими его статьями. «Скотство» русского дворянства, администрации, продажной журналистики неоднократно обличалось Герценом на страницах «Колокола» (подробную сводку эпитетов этого рода см. в комментарии к статье «Крайне нужно» — т. XV наст. изд., стр. 304). Первая заметка перекликается со статьей «Порядок торжествует!», где Герцен писал, что «высочайшая цидула к князю Гагарину» «пошла на полицейские выкройки женских юбок и имела последствием введение кринолин в государственные учреждения», и спрашивал: «Думали ли они когда-нибудь, чтo, собственно, сверх синих очков и коротких волос содержится под этим словом?» (стр. 197 и 198 наст. тома). В статье «Ответ И. С. Аксакову» Герцен с возмущением писал, что русское правительство готово «останавливать на улице русских честных женщин и девиц за то, что у них нет кринолинов и есть синие очки», что русская продажная журналистика доносит, «как польские дети говорят с родителями по-польски» (стр. 249 наст. тома). В статье «Жаль» Герцен также цисал: «Нельзя искоренять язык, брать штрафы с детей, ломать католические кресты, выбрасывать богородиц из нишей» (стр. 236 наст. тома); ср. в заметке «Москва»: «ломая христианские кресты, ссылая богородиц с пьедесталей, запрещая молиться по-своему и говорить на родном языке» (стр. 212 наст. тома). Выражение «иконоборское скотство» в заметке «Флора, принятая за опальную богородицу» восходит к заметкам Герцена «Иконоборец и идолопоклонник» (т. XVIII наст. изд., стр. 389) и «Иконоборство Безака в Подольской губ.» (стр. 142 наст. тома); в статье «Грязь» также говорится об «иконоборстве» Безака (стр. 153 наст. тома). Следует отметить особенный интерес Герцена к циркуляру Деспота-Зеновича и постоянство иронической характеристики его как либерала; 15 февраля 1867 г. Герцен писал Огареву: «Напечатай (если хочешь) гнусное письмо Деспота-Зеновича с легкой прибавкой „экс-либерала"»; это письмо появилось в К, «революционная музыка и мятежная живопись».
_____
«Голос» приводит ~ припечатание в «Губерн. ведомостях». — Герцен цитирует распоряжение нижегородского генерал-губернатора Н. А. Огарева, напечатанное в газете «Голос» от 6 ноября 1866 г., № 307.
Говоря об «известных способностях» Огарева как «костюмера и портного», Герцен намекает на его участие в проведении «мундирных реформ», предпринятых Александром II в 1855—1856 гг. Рьяное введение Огаревым новых образцов обмундирования «заслужило ему эпитет „государственного обер-закройщика"», — писал П. В. Долгоруков (см. «Le Vèridique», 1862, № 2, стр. 259—262). Об этом же вспоминал М. И. Венюков: «Приказы о переменах форм посыпались дождем, часто отменялись один другим и всегда объявлялись незадолго перед праздниками, чтобы портные и торговцы офицерскими вещами могли брать высокие цены, за что Огарев брал с них деньги, заблаговременно извещая о предстоявших переменах. И как у него самого была галунная фабрика, то он стал всюду вводить галуны...» (М. И. Венюков. Из воспоминаний. Книга первая, 1832—1867. Амстердам, 1895, стр. 192).
Мы ее прежде видим в Москве. Мера эта идет из Петербурга, она останется меркой бездонной глупости прогрессивного правительства. — «Белый террор», напечатанной в «Колоколе» непосредственно перед настоящей заметкой, рассказывалось о полицейских мероприятиях против «нигилизма, то есть стриженых волос и синих очков», осуществлявшихся при поддержке реакционной печати в Петербурге и Москве после покушения Д. В. Каракозова на Александра II. В этой же статье передавался циркуляр, разосланный в полицейские части московским обер-полицмейстером Н. У. Араповым, того же примерно содержания, что и циркуляр Н. А. Огарева (см. К, л. 231—232, стр. 1894—1895). О походе правительства против всех проявлений демократической идеологии, который был открыт рескриптом Александра II на имя председателя совета министров кн. П. П. Гагарина от 13 мая 1866 г. (см. выше, стр. 95—97), Герцен писал в статье «Порядок торжествует!» (стр. 197 наст. тома).
Вот что за иконоборское скотство рассказано в 89 № «Вести»... — Далее Герцен приводит корреспонденцию «Несчастный случай с богиней „Флорой"», напечатанную в газете «Весть» от 9 ноября 1866 г., № 89, без подписи.
«Вести» следующее письмо в ее редакцию о скотах еще мельче... — «Письмо в редакцию» было опубликовано в газете «Весть» от 10 октября 1866 г., № 79, с подписью: N. N.
Русские газеты печатают следующее безобразное распоряжение... — Герцен цитирует далее «высочайшее повеление» от 17 октября 1866 г. «О воспрещении редакциям и сотрудникам газет и журналов, подвергшихся вследствие троекратного предостережения временной приостановке, выдавать подписчикам отдельные сочинения, переводы или сборники», напечатанное в «Северной почте» от 8 ноября 1866 г., № 239.
«В местечке Куземине ~ («Голос», M 317). — Герцен приводит корреспонденцию из газеты «Киевлянин», перепечатанную в «Голосе» от 16 ноября 1866 г., № 317, без заглавия и подписи.
Тобольский губернатор (Деспот-Зенович) («Голос», № 318). — «Голос» от 17 ноября 1866 г., № 318. Впоследствии «Колокол» посвятил этому циркуляру и его автору еще одну заметку «В № 253 „Московских ведомостей"» ...» (см. К. л. 238 от 1 апреля 1867 г., стр. 1948).
.... до Деспота-Зеновича, который сам был сослан и либерал, но — исправился! — А. И. Деспот-Зенович, троюродный, брат Н. А. Тучковой-Огаревой, в сороковые годы жил в доме П. А. Тучкова в Москве и учился в Московском университете.
В заметках по поводу его биографии, напечатанной в «Прибавлении к путеводителю по Сибири» (Тобольск, 1896), Н. А. Тучкова-Огарева писала о «влиянии» на него «бесед с Грановским», «московского западного кружка, иначе сказать — кружка Герцена» ф. 359, оп. 1, ед. хр. 203). Окончив университет, он был оставлен при нем для получения степени магистра политических наук, но летом 1848 г. неожиданно арестован и отправлен под надзор полиции в Пермь, а затем в Тобольск.
В автобиографических заметках, написанных для Н. А. Тучковой-Огаревой 12 декабря 1890 г., Деспот-Зенович разъяснял историю своей ссылки, приводя донесение, посланное в начале 1848 г. гр. А. А. Закревским в III отделение. Московский военный генерал-губернатор писал: «пользуясь преобладающим влиянием между товарищами, он <Деспот-Зенович> устраивал у себя и у других сборища, сходки, на которых читались разные недозволенные цензурой рукописные и печатные сочинения. Председательствуя на этих сборищах, он возбуждал вопросы, при рассмотрении которых подвергались критике действия правительства и государством установленные учреждения» (Н. А. Тучкова-Огарева. Воспоминания, М., 1903, стр. 322—325). Перейдя в 60-е годы, подобно большинству бывших членов «московского круга», от либеральной оппозиции самодержавной власти к солидаризации с ней и борьбе с революционным движением, Деспот-Зенович тем не менее не порвал окончательно своих личных связей с прежними друзьями. Так, незадолго до смерти в письме к Н. А. Тучковой-Огаревой от 13 февраля 1895 г. он сообщал о своих переговорах в Петербурге относительно издания сочинений Н. П. Огарева (ЦГАЛИ, ф. 359, оп. 1, ед. хр. 236).
...(что составляет агравацию). — Помимо Ф. П. Шаховского, бесплатно учил детей заводских рабочих и канцеляристов И. И. Горбачевский, оставшийся на поселении в Петровском заводе. Большую педагогическую работу на поселении в Чите вел Д. И. Завалишин. Еще до выхода на поселение декабристами была организована в Петровском заводе казематская школа, в которой обучали детей местных жителей, помимо названных, Н. А. и М. А. Бестужевы, П. Н. Свистунов, Н. А. Крюков и другие (см. С. В. Максимов. «Сибирь и каторга», СПб., 1900, стр. 439—441). Как рассказывал в своих воспоминаниях H. A. Белоголовый, не раз посещавший Герцена в Лондоне, учителями его и братьев в детстве были декабристы А. П. Юшневский, П. А. Борисов, затем А. В. Поджио и П. А. Муханов, жившие на поселении под Иркутском (см. Н. А. Белоголовый. Воспоминания и другие статьи, М., 1897, стр. 1—81). Aggravation —
... он делал выговор, и оба раза оренбургскому Перовскому ~ за Кольрейфа, который давал уроки музыки, и потом за Шевченку, которому запретил не только учить рисованью, но и рисовать. — Студент Московского университета Ю. П. Кольрейф был арестован в 1831 г. за участие в кружке Сунгурова и сослан в Оренбург, где генерал-губернатором с 1833 по 1842 г. был гр. В. А. Перовский. В 1847—1857 гг. в Оренбургском отдельном корпусе, сначала в Орской крепости, затем в Новопетровском укреплении на п-ове Мангышлак служил рядовым Т. Г. Шевченко, сосланный сюда с запрещением писать и рисовать. Однако в 1848 и 1849 гг., с разрешения генерал-губернатора В. А. Обручева (получившего за это впоследствии выговор из Петербурга), и в 1851 г., с согласия вновь принявшего оренбургское генерал-губернаторство Перовского, Шевченко назначался художником в экспедиции по изучению побережья Аральского моря и гор Каратау.
...до толстовской валуевщины. — Имеется в виду реакционная деятельность министра внутренних дел П. А. Валуева и министра народного просвещения гр. Д. А. Толстого. Смысл назначения последнего на этот пост после выстрела Д. В. Каракозова Герцен раскрыл взаметке «Шах Константину Николаевичу» (см. стр. 68 наст. тома).
~ («Голос», № 286). — Герцен приводит сокращениями отрывок из статьи «Сцены у мирового судьи», напечатанной в газете «Голос» от 18 октября 1866 г., № 288, без подписи. В тексте «Колокола» повторена опечатка, допущенная на стр. 3 газеты: вместо «№ 288» напечатано «№ 286».
В «Киевском телеграфе» рассказан следующий случай... — Далее цитируется отрывок из фельетона, напечатанного в газете «Киевский телеграф» от 9 ноября 1866 г., № 132, без подписи.