Примечания
«Письма об изучении природы» – крупнейшая философская работа Герцена, одно из важнейших произведений русской материалистической философии XIX века. В постановке и решении ряда философских вопросов – о взаимоотношении философии и естествознания, о законах природы и мышления, об отношении сознания к природе, о методе познания и др. – Герцен в этой работе вплотную подошел к диалектическому материализму.
Работа над «Письмами об изучении природы» была начата Герценом в июле 1844 г. «Письма» предназначались для нового журнала, издание которого было задумано в 1844 г. московскими друзьями Герцена. Как известно, вначале предполагалась покупка «Галатеи» Раича, но затем было решено издавать новый журнал – «Московское обозрение», о чем в июне Грановский подал соответствующее прошение. Вероятно, при обсуждении программы журнала и состава его первых номеров и возник замысел герценовских «Писем». 27 апреля 1844 г. Герцен писал Н. X. Кетчеру: «Теперь я занимаюсь „Naturphilos." <”Натурфилософией”> Гегеля; хочу писать в деревне». Очевидно, именно свое обещание друзьям имел в виду Герцен, говоря в первом «Письме»: «…начну некогда обещанные письма о современном состоянии естествоведения».
В декабре стало известно, что Николай I не разрешил издание нового журнала. К этому времени у Герцена были вчерне заготовлены статьи «№ на пять» (письмо к Кетчеру от 10 октября 1844 г.). 24 декабря Герцен обратился к А. А. Краевскому с предложением о печатании «Писем» в «Отечественных записках», обещая первую статью к мартовскому номеру журнала. Краевский ответил согласием, и в начале февраля 1845 г. два первых «Письма» были посланы Герценом в «Отечественные записки».
Общий замысел работы был определен Герценом в первом «Письме». Герцен писал здесь, что его работа – своеобразное введение в науку; ее ближайшей задачей является ознакомление с «главными вопросами современной науки» и устранение ложных и неверных мнений, обветшалых предрассудков.
Главные вопросы современной науки в понимании Герцена – это прежде всего вопрос об отношении мышления к бытию, сознания к природе и тесно связанный с ним вопрос о методе познания. Именно эти вопросы заняли центральное место в «Письмах об изучении природы».
В истории создания «Писем об изучении природы» важную роль сыграли серьезные занятия Герцена естествознанием. Эти занятия, начатые во время пребывания в университете, Герцен возобновил в 40-х годах; характерно, что в это время он рассматривал их как естественный результат окончательного своего разрыва с идеализмом и потребности в прочном обосновании материалистического мировоззрения. В письме к Н. X. Кетчеру от 3 марта 1845 г. он писал: «Занимаюсь я физиологией, or donc в наше время нет философии без физиологии; с тех пор, как пропало Jen-seits <потустороннее> надобно базу diesseits <посюстороннего>».
Зимой 1844–1845 гг Герцен систематически посещал в Московском университете курс лекций сравнительной анатомии профессора И. Т. Глебова. Изучение анатомии, по словам Герцена, открывало ему «бездну новых фактов, а с ними мыслей, взглядов etc. на природу» (дневниковая запись 29 октября 1844 г.).
Посещение курса лекций сравнительной анатомии оказалось важным для Герцена и в другом отношении. «В аудитории и в анатомическом театре я познакомился с новым поколением юношей, – вспоминал впоследствии Герцен в «Былом и думах». – Направление занимавшихся было совершенно реалистическое, т. е. положительно научное». Герцен убедился, что «реалистически», т. е. материалистически настроенные студенты считают его и Белинского «представителями их философских мнений» («Былое и думы», ч. IV, гл. ХХХII).
«Письмах об изучении природы» наиболее ярко выражены материализм и диалектика Герцена периода 40-х годов.
Большую заслугу Герцена в развитии философской мысли составляет разработка вопроса о союзе философии и естествознания, занимающая в «Письмах об изучении природы» значительное место. Герцен блестяще доказывает, что философия может быть наукой только при том условии, если она опирается па прочный фундамент данных естествознания. В противном случае она неизбежно теряет научный характер, «погрязает в абстракциях», тонет в идеалистическом тумане. «Философия, не опертая на частных науках, на эмпирии, – призрак, метафизика, идеализм», – пишет Герцен. В свою очередь, естествознание в своем развитии на каждом шагу встречается с необходимостью научных философских основ, научной методологии. Герцен убедительно показывает, что с той минуты, как естествоиспытатели от собирания и описания фактов переходят к их обобщению и объяснению, они неизбежно вступают в область философского мышления. Однако при этом они часто «запутываются и теряются в худо понятых категориях, идут зря, не дают отчета в своих действиях», и в результате приходят к ошибочным выводам, неверным объяснениям фактов.
Интересы развития науки, интересы прогресса общества требуют тесного, органического союза философии и естествознания, – таков вывод Герцена. Доказывая важность союза философии и естествознания, Герцен имеет в виду материалистическую философию, основанную на признании объективной реальности природы; он утверждает также необходимость диалектического метода в философии и естественных науках.
Для характеристики основных направлений в философии Герцен употребляет термины «реализм», «идеализм», «материализм». Термином «реализм» Герцен обозначает по существу материалистическое мировоззрение. «Реализм», по Герцену, основан на признании объективности реального мира, природы и вместе с тем на признании единства бытия и мышления. «Реализм» Герцен противопоставляет «идеализму» – воззрению, утверждающему приоритет мысли по отношению к природе. «Материализмом» Герцен называет одностороннее понимание, «крайность» реализма – сведéние духовного к материальному, вещественному, т. е. по существу вульгарный материализм. Герцен не всегда различает понятия «идеализм» и «рационализм», называет идеализм «метафизикой» и т. д. Как и в статьях цикла «Дилетантизм в науке», Герцен нередко выражает мысли о единстве законов мышления и законов бытия, о единстве общего и единичного в природе в идеалистических, гегелевских терминах. Однако по сравнению с «Дилетантизмом в науке» «Письма об изучении природы» явились большим шагом вперед в изложении и обосновании Герценом принципов материализма и диалектики, в критике идеализма.
В «Письмах об изучении природы» с наибольшей (для данного периода развития мысли Герцена) четкостью высказано материалистическое решение вопроса об отношении мышления к бытию.
– таково отправное положение Герцена в решении всех вопросов, поставленных в данной работе. Герцен прямо противопоставляет это положение идеалистическому взгляду на отношение сознания к природе; он резко критикует идеализм Гегеля, рассматривавшего природу как «инобытие идеи», как «прикладную логику».
Для того чтобы понять отношение сознания к природе, продолжает далее Герцен, необходимо рассматривать природу в ее развитии. При таком подходе станет ясным, что сознание не есть нечто чуждое, внешнее природе; оно – порождение самой природы, естественный и закономерный результат ее развития.
Сознание не существует вне телесного, материального субстрата, утверждает Герцен; орудие сознания – мозг человека. Порожденное процессом развития природы, сознание есть сознание природы о себе; законы мышления – осознанные законы бытия.
В этих материалистических положениях Герцена обращает на себя внимание попытка определить отношение сознания к материи, исходя из признания развития природы. Правда, Герцен, как и все материалисты до Маркса, не смог научно определить сущность сознания; тем не менее взгляд на сознание как на результат развития материи вплотную подводит Герцена в данном вопросе к диалектическому материализму.
«Письма об изучении природы» замечательны содержащейся в них острой и глубокой критикой идеализма. Герцен выступает здесь и против субъективного и против объективного идеализма; он подвергает резкой критике дуализм и агностицизм. Коренной порок идеализма Герцен видит в стремлении «подавить духом» природу; он прекрасно показывает враждебность идеализма научному знанию. Называя идеалистическую философию «схоластикой протестантского мира», Герцен ясно дает почувствовать, что идеализм, враждебный науке, близок и родственен религии.
«Писем» сильно сказалось, конечно, отсутствие у Герцена материалистического взгляда на историю. Герцен не видит материальных основ развития общественного сознания и потому не в состоянии понять историю философской мысли в ее конкретно-исторической обусловленности общественным бытием. Даже в тех случаях, когда Герцен пытается связать возникновение тех или иных философских систем с условиями общественной жизни (например, при характеристике «последней эпохи древней науки» в четвертом «Письме»), он обращается лишь к событиям политической и культурной жизни.
«довольно важные отступления» от мнений Гегеля, «чисто абстрактных и пропитанных идеализмом». Герцен неправ, конечно, считая, что в ряде идеалистических положений Гегель «был неверен себе и платил дань своему веку». Однако наиболее важно в данном случае прямое указание Герцена на его расхождения с Гегелем.
Расхождения Герцена с Гегелем в освещении истории философии сказались не только в трактовке древнегреческой философии. Историко-философская концепция Герцена в целом принципиально отлична от гегелевской.
Гегель выступил против взгляда на историю философии как на простое перечисление философских мнений и попытался показать историческое развитие философской мысли как единый закономерный процесс. Этот процесс был представлен им как постепенное подготовление его собственной философии, являющейся якобы вершиной философской мысли, «абсолютной истиной».
Следуя Гегелю в решительном отрицании представлений об истории философии как о собрании случайных разноречивых мнений, Герцен, однако, далек от мысли о том, чтобы видеть в истории философии подготовление гегелевской философии и историческое подтверждение ее истинности; для Герцена философия Гегеля – один из моментов развития философской мысли, но отнюдь не ее завершение, не «абсолютная истина».
обнаружением во времени логических категорий; последовательность философских систем соответствует, по его утверждению, ступеням определения идеи в гегелевской логике. Хотя в этих положениях Гегеля содержались в мистифицированном виде плодотворные диалектические догадки о связи исторического и логического в развитии познания, однако в конечном счете история у Гегеля оказывалась подчиненной логике. Все историческое развитие философской мысли Гегель насильственно подгонял под собственную логическую систему развития понятий. Самое деление истории философии на три основных этапа (античная философия, средневековая философия и философия нового времени), по мысли Гегеля, соответствует трем главным разделам его «Логики»: учению о бытии, учению о сущности и учению о понятии.
Мысль Гегеля о связи исторического и логического в развитии познания оказала влияние на понимание Герценом истории философии (в особенности при характеристике древнегреческой философии). Но Герцен отбросил схематические логические конструкции Гегеля. Главным вопросом истории философии он считал вопрос об отношении мышления к бытию. По мнению Герцена, философская мысль в решении этого вопроса прошла три основные стадии. Античная философия в целом была выражением первоначального, естественного «реализма»; идеализм как господствующее направление мысли начинается, по мнению Герцена, лишь с неоплатоников. Средневековая философия Философия нового времени, рожденная «из расторженной и двуначальной жизни средних веков», пошла в своем развитии двумя путями: путем идеализма и путем реализма. Она развила оба начала (реализм и идеализм) «до последней крайности». Задача современной мысли, по убеждению Герцена, – преодоление обеих крайностей, разработка нового мировоззрения, основанного на признании мышления высшим результатом в развитии объективной природы.
Отличие герценовских взглядов на историю философии от гегелевских ярко сказывается также в отношении Герцена и Гегеля к материализму и идеализму. С точки зрения Гегеля, рассматривавшего историю философии как систему развития понятий его идеалистической логики, для материализма вообще не находилось места в истории философии. Идеалистически искажая историю философской мысли, Гегель либо открыто третировал материализм и клеветал на него, либо пытался путем всякого рода софизмов истолковать материалистические системы как идеалистические. В то же время он всячески превозносил идеализм. Герцен, напротив, стоит на стороне «реалистических» (т. е. материалистических) теорий, считая безусловно верным исходный пункт «реалистического» мышления – признание объективного значения природы, ее первичности по отношению к сознанию.
При изложении древнегреческой философии Герцен, в отличие от Гегеля, выдвигает на первый план и постоянно подчеркивает естественный «реализм» мышления древних философов. Считая всю философию древних греков в основе своей реалистической, Герцен не проводит четкого различия между материалистической линией Демокрита и идеалистической линией Платона в этой философии. Однако в оценках представителей этих двух направлений античной философии ясно выступает отличие материалиста Герцена от идеалиста Гегеля. Гегель третировал античный атомизм как «бедное и скудное» воззрение и путем натяжек пытался превратить атомиста Левкиппа в идеалиста. Герцен же считает атомизм реалистическим учением, которое в своем дальнейшем развитии «твердо оперлось на верное, хотя одностороннее, понимание природы и принесло большую пользу естествоведению». Гегель видел историческое значение философии Платона в ее направленности на интеллектуальный, сверхчувственный мир, в ее близости к религии; он подробно излагал и превозносил мистическую натурфилософию Платона, учение о бессмертии души и т. п. Герцен, напротив, считает пороком платоновской философии стремление покорить все сущее мысли, взгляд на телесное бытие как на преграду знанию. Воззрение Платона на природу, по мнению Герцена, «больше поэтико-созерцательное, нежели спекулятивно-наукообразное»; идеалистическую натурфилософию Платона Герцен считает не характерной для древнего воззрения на природу, основанного на реализме.
«Письма» Герцен прямо противопоставляет свое отрицательное отношение к попытке построить философию на начале «чистого мышления» гегелевской идеалистической точке зрения. Для Герцена материалистические системы безусловно правы в их отправном пункте – признании природы первичной относительно мышления. Слабую сторону этих систем Герцен видит в их методе (метафизическом).
Основными недостатками материалистических теорий нового времени (в частности, французского материализма) Герцен считает: во-первых, неумение понять мышление как степень развития природы; во-вторых, рассмотрение мышления лишь как личной способности отдельного человека («разум как родовое мышление, пребывающее и развертывающееся в истории и науке, не заслужил их внимания»); в-третьих, односторонний сенсуализм, отрицающий активность разума. Критика Герценом материалистических систем направлена, таким образом, против их метафизичности. Герцен сумел верно подметить некоторые слабые стороны метафизического материализма XVII–XVIII веков. Однако Герцен ошибался, приписывая иногда французским материалистам взгляды, свойственные представителям вульгарного материализма.
По замыслу Герцена, в обзор истории философии в «Письмах» должно было войти (кроме напечатанных шести историко-философских «Писем») изложение систем Спинозы, Лейбница и немецкой философии конца XVIII-начала XIX века. Однако это намерение осталось невыполненным. В конце ноября 1845 г. Герцен писал Краевскому: «Письмо о Локке, Юме и энциклопедистах готово. Теперь вопрос – и прошу отвечать откровенно. Самое живое изложение истории философии не может победить некоторую абстрактность языка, говоря о Спинозе, о Лейбнице, и потому я полагаю, что забастую на энциклопедистах и примусь за что-нибудь другое для “От. зап.”, или продолжать? – Пожалуйста, напишите». Через месяц Герцен сообщал ему же: «О Спинозе и Лейбнице не буду писать, – по крайней мере, до лета, когда уеду на дачу». Но и летом 1846 г. Герцен не вернулся к «Письмам».
«Письмами». Из переписки и дневника Герцена видно, что его беспокоили упреки в трудности языка статей (язык «Писем» критиковал, в частности, Белинский). Герцен с большим основанием объяснял «темноту» своих статей вынужденным приспособлением к цензуре. «Упрекают мои статьи в темноте, – писал он, – несправедливо, они намеренно затемнены» (дневник, 29 ноября 1844 г.). Аналогичные высказывания Герцена приводит Анненков (см. П. В. Анненков. Литературные воспоминания, 1928, стр. 442). Весьма вероятно, что Герцен оставил работу над «Письмами» в значительной степени благодаря сознаваемой им невозможности яснее и полнее изложить свои материалистические воззрения. Возможно также, что известную роль сыграла занятость Герцена в 1846 г. работой над романом «Кто виноват?».
В обзоре «Русская литература в 1845 году» Белинский упомянул «Письма об изучении природы» среди статей, помещенных в «Отечественных записках» по отделу наук и искусств. В статье «Взгляд на русскую литературу 1846 года» он назвал седьмое и восьмое «Письма» на первом месте среди «интересных статей ученого содержания», напечатанных в журналах в 1846 г.
«Письма об изучении природы» пользовались большой популярностью среди молодежи, в особенности занимавшейся естественными науками. В «Былом и думах» Герцен вспоминал, что влияние идей его «Писем» проникало даже в духовные учебные заведения. Он рассказал здесь о своих разговорах с одним семинаристом, который под влиянием работ Герцена отказался от духовного звания. Семинарист этот, писал Герцен, «сообщил мне, как жадно в высшем курсе семинарии учащиеся читали мое историческое изложение систем, и как оно их удивило после философии по Бурмейстеру и Вольфу» («Былое и думы», ч. IV, гл. XXXII). «Письма об изучении природы» сыграли немалую роль в обнаружении наметившегося во второй половине 40-х годов размежевания между революционными демократами и складывавшимся либеральным направлением общественной мысли в России. Грановский, Корш и другие не принимали материалистического решения вопроса об отношении мышления к бытию и отстаивали бессмертие души. По рассказу Герцена в «Былом и думах», поводом к одному из философских споров – спору, чрезвычайно ясно обнаружившему глубокую противоположность философских взглядов Герцепа взглядам Грановского, послужило восьмое «Письмо» цикла (см. «Былое и думы», ч. IV, гл. XXXII).
«Письма об изучении природы» высоко ценил Н. Г. Чернышевский. В 1855 г. в рецензии на сборник «Пропилеи», касаясь помещенной в этом сборнике статьи Каткова о греческой философии, Чернышевский отметил, что «когда-то в одном из наших журналов была статья подобного содержания, писанная очень замечательным мыслителем» (Н. Г. Чернышевский. Полн. собр. соч., т. II, Гослитиздат, 1949, стр. 556). Чернышевский, несомненно, имел в виду третье из «Писем об изучении природы» Герцена, имени которого он не мог назвать в печати. В «Полемических красотах» (1861) Чернышевский, высмеивая похвалы Юркевичу в «Отечественных записках», издевался над тем, что этот журнал ставит Юркевича выше Белинского и автора «Писем об изучении природы» (там же, т. VII, 1950, стр. 761). Высокая оценка философских работ Герцена 40-х годов, в первую очередь «Писем об изучении природы», дана Чернышевским в «Очерках гоголевского периода русской литературы». Чернышевский с гордостью отмечал высокий уровень, достигнутый русской мыслью в лице Белинского и главнейших его сподвижников (имя Герцена он не мог назвать из-за цензурных условий). Чернышевский специально подчеркивал при этом самостоятельность, оригинальность мысли Белинского и Герцена. «Деятели, стоявшие тогда во главе нашего умственного движения, – писал Чернышевский, – конечно, ободрялись тем, что согласие с ними всех современных мыслителей Европы подтверждало справедливость их понятий; но эти люди уже не зависели ни от каких посторонних авторитетов в своих понятиях… С того времени, как представители нашего умственного движения самостоятельно подвергли критике Гегелеву систему, оно уже не подчинялось никакому чужому авторитету» (там же, т. 111, 1947, стр. 224)
В анонимной брошюре о Герцене, изданной в 1870 г. и принадлежащей, очевидно, перу В. А. Зайцева, автор писал об огромном интересе русской передовой интеллигенции этого времени к статьям Герцена 40-х годов: «В России имя Искандера, повторяемое шопотом, тем не менее не было забыто, и поколение, которое шло за людьми конца сороковых годов, все так же любило запрещенного автора. Трудно было достать полных нумеров “Отечествен. записок” 1842-46 годов. Статьи с надписью И-р вырезались, покупались на вес золота, переплетались в драгоценный переплет, читались с чувством чуть не религиозным, переписывались друзьями счастливых обладателей этого “священного предания”, цитировались при случае и без особенного повода, до самого появления “Полярной звезды” и “Колокола”» (ЛН–42, стр. 167).
Идеологи помещичьей реакции и буржуазного либерализма грубо извращали характер «Писем», объявляя Герцена идеалистом.
Плеханов, защищая Герцена от либералов, ошибочно рассматривал «Письма» как идеалистическое произведение (в статье «Философские взгляды Герцена»), не сумев разглядеть за идеалистической подчас терминологией Герцена материалистический характер его мировоззрения.
Глубокую марксистскую характеристику мировоззрения Герцена и «Писем об изучении природы» дал В. И. Ленин в своей работе «Памяти Герцена». «В крепостной России 40-х годов XIX века, – писал Ленин, – он сумел подняться на такую высоту, что встал в уровень с величайшими мыслителями своего времени. Он усвоил диалектику Гегеля. Он понял, что она представляет из себя “алгебру революции”. Он пошел дальше Гегеля, к материализму, вслед за Фейербахом. Первое из “Писем об изучении природы”, - “Эмпирия и идеализм”, - написанное в 1844 году, показывает нам мыслителя, который, даже теперь, головой выше бездны современных естествоиспытателей-эмпириков и тьмы тем нынешних философов, идеалистов и полуидеалистов. Герцен вплотную подошел к диалектическому материализму и остановился перед – историческим материализмом» (В. И. Ленин. Сочинения, т. 18, стр. 9-10).
«Письма об изучении природы» были впервые опубликованы в журнале «Отечественные записки» за 1845 и 1846 годы и при жизни автора больше не печатались. Рукописи неизвестны. В журнальный текст, по которому «Письма» воспроизводятся в настоящем издании, внесены (по смыслу и контексту) следующие исправления:
: Орбиньи, вместо: Обиньи
Стр. 102, строка 34вместо: теологических
Стр. 103, строка 29: ни взяли, он, : ни взяли. Он
Стр. 104, строка 19вместо
Стр. 111, строка 28: а дуализм, вместо: а реализм
: снятие, вместо: снятия
Стр. 119, строка 24вместо: безвременного
Стр. 134, строка 9: с мышлением, : и мышлением
Стр. 135, строка 8: абстракциям,
Стр. 157, строка 4: Возникновение – деятельный процесс себяопределения, вместо: Возникновение, деятельный процесс себяопределения
: которое ~ не раскрывалось, вместо: которая ~ не раскрывалась
Стр. 170, строка 35вместо: привидением истины
Стр. 171, строка 5: начальную степень, или точку отправления, : начальная степень, или точка отправления
Стр. 177, строка 29: романтическая струна, вместо
Стр. 187, строка 7: создает, вместо: создается
: его деятельностью, вместо: ее деятельностью
Стр. 197, строка 15вместо: не толковали
Стр. 202, строка 28: знаменем, : знамением
Стр. 231, строка 32: но все же дуализм, вместо
: выступая в многоразличии, вместо: выступая в многоразличие
–6: истекать; качество мучится (die Qualität quält sich ab), чтоб, вместо: истекать, качество мучиться (die Qualität quält sich ab); чтоб
Стр. 245, строка 29вместо: поверял
Стр. 263, строка 8: и вся она стремится, : и все она стремится
Стр. 271, строка 19: поверхностности, вместо
Стр. 304, строка 4вместо: груды фактов случайности
: бесправия, вместо: безнравия