REPONSE A L'APPEL DU CENTRE REPUBLICAIN POLONAIS AUX RUSSES
Il y a quelque temps, nous avons reçu du Département polonais de l'Alliance républicaine universelle une invitation fraternelle de former un Département russe dans l'Alliance républicaine européenne.
Voilà ce que nous répondons à cette offre qui nous honore, que nous apprécions pleinement, mais que nous ne pouvons que décliner.
Chers citoyens,
Nous avons reçu votre appei. C'est bien d'avoir pensé à nous, ous vous remercions et nous voulons vous dire toute notre pensée. Les réticences, les ménagements mutuels, les points indécis, les pensées sous-entendues ne nous vont pas. Les temps sont graves; chaque erreur peut lourdement tomber sur nos têtes.
Vous nous invitez à former, avec nos amis, un Département russe au giron de l'Alliance républicaine européenne.
Est-ce comme profession de foi que nous devons le faire, ou pour travailler en commun?
Quant à la profession de foi, nous sommes tout prêts à dire hautement, encore une fois, qui nous sommes. Oui, citoyens, noua sommes républicains et républicains conséquents — c'est-à-dire Socialistes. Nous le sommes, nous l'avons été depuis le commencement de notre activité. C'est dans ce sens que nous avons fait toute notre propagande. Il n'y a pas un écrit, pas un acte de notre vie publique qui ne soit conforme à nos principes. Nous avons pu varier sur l'application, sur l'opportunité ou l'intempestivité, sur les formes ou les modes. Nous n'avons jamais^varié лиг le fond. Socialistes avant tout, nous sommes profondément convaincus que le développement social n'est possible qu'avec la plénitude de la liberté républicaine, qu'avec la plénitude de l'égalité démocratique. La République qui ne mènerait pas au socialisme nous paraît absurde; une transition qui se prendrait pour un but, un socialisme qui voudrait se passer de la liberté politique, de l'égalité du droit — dégénérerait vite en communisme autoritaire.
Vous voyez donc que, par rapport à la profession de foi, il ne peut y avoir de doute.
Reste la coopération. C'est plus compliqué.
L'Alliance universelle est bien vaste — et nous craignons qu'un grand nombre de cadres ne restent vides ou n'aient une existence illusoire.
épublicain peut se faire actuellement en Europe, sinon un travail historique, rétrospectif? L'Europe continentale n'a rien à faire dans une association républicaine—sauf à la dissoudre comme illicite, comme dangereuse à ses tendances prononcées; il n'y a, en Europe, qu'une république qui existe sous l'égide d'un croisement des envies opposées — et qui se fait oublier par son effacement.
Et non seulement il n'y a pas de républiques; mais il n'y a nulle part en Europe de tendances républicaines —viables, constituant une force, une base d'espérance. Deux essais de république s'arrêtèrent au seuil du socialisme et rebroussèrent chemin. Depuis, les peuples ont d'autres préoccupations, qui les éloignent de tout ce qui est républicain — comme liberté de conscience, autonomie locale, fédéralisme, inviolabilité de l'individu.—Ce ne sont là que des anachronismes pour l'Europe, des réminiscences. Et, certes, dans un avenir commensurable — l'idée républicaine n'a aucune chance dans le vieux monde.
S'il y a un pays possédant quelques éléments républicains en Europe, c'est l'Angleterre. Et, convenez-en, c'est à elle qu'on pense le moins. L'Italie peut y être jetée par le joug étranger; mais cette fois il est soutenu par une armée bien plus dangereuse que l'armée autrichienne, et qui aurait bientôt raison des aspirations républicaines. Une grande nation monarchique et militaire comme la France, ne pourra jamais souffrir une république à ses frontières — qui ne soit pas Suisse.
Quant aux républicains — il y en a partout; il y en a toujours u depuis Athènes et Rome. Forts de leur foi, ils espèrent, comme es Israélites, reconstruire leur temple. Grands par la vérité de eur idéal, ils nous réconcilient avec les temps durs que nous assons, consolent les âmes en deuil et... passent sans influence ur la marche des choses, même s'ils prennent une part active ans les événements. Ce n'est pas dans un sens républicain que e développe, par la pression des circonstances, le résultat de eur participation. Le plus grand républicain de notre temps se roposait une république à Rome — et a créé une vice-royauté Florence.
Les républicains en Europe me font involontairement penser leurs amis, à ces généreux apôtres de la paix, qui prêchent contre fléau sanguinaire de la guerre, le lendemain d'une bataille et la veille de deux. C'est beau comme cri de conscience, comme protestation — mais ne cherchons pas de résultat pratique. Le problème théorique de la paix a été résolu depuis des siècles; il n'y a pas matière d'investigation et d'enquête;— ce qui manque, c'est la puissance de la réalisation, c'est la possibilité de l'application.
Hors du petit groupe de nos «Saints», comme Cromwell appelait ses républicains d'alors, regardez d'un bout à l'autre de l'Europe, de l'Irlande jusqu'à Cadix,— il n'y a pas un seul élément républicain qui ait de l'avenir. Reculant devant le socialisme, on est entré dans une tout autre voie et on a perdu la trace de la Via sacra de 1789. La France, revenant à sa nature militaire, il était de toute nécessité que tous les autres Etats de l'Europe devinssent aussi militaires. L'Allemagne s'est fondue en une caserne. De nécessité on a fait vertu. On aime le pouvoir fort, on adore la gloire, on aime l'Etat menaçant, on admire les splendeurs royales, les revues militaires — et on a une aversion prononcée de la simplicité démocratique, de l'austérité républicaine. Le sens politique s'est changé en un sens national. Le patriotisme borné et exclusif — c'est la seule passion politique qui ne se soit pas éteinte.
Rien ne réussit en histoire que ce qui va avec le courant et, chemin faisant, s'en empare. Or, le courant militaire et despotique de l'Europe domine; il l'entraîne vers les agglomérations de races, vers l'absorption monarchique. Pour atteindre ce but, tout est sacrifié: le bien-être du peuple, les droits acquis, les libertés auxquelles on tenait. L'individu, pour l'autonomie souveraine duquel ont travaillé les révolutions, se fond et disparaît dans ces empires d'alluvions, entourés de baïonnettes. Donc la route est toute tracée.
Ce n'est pas contre le principe républicain que nous parlons. L'intelligence, la vérité, la moralité — sont évidemment du côté des républicains et des missionnaires de la paix. Mais ni la vérité, ni la moralité, encore moins l'intelligence, ne sont obligatoires et ne peuvent s'imposer par la violence; elles n'ont pas de titre à une acceptation forcée, à une prise de possession contre le gré des nations.
Nous avons construit et reconstruit la société humaine, nous avons voulu la recréer d'après la raison, à priori; c'était nécessaire comme émancipation du droit divin, de l'autorité transmondaine, imposant l'obéissance d'en /mut. Une fois la souveraineté transportée du ciel dans la raison humaine,— il est de toute nécessité d'examiner plus attentivement ce que l'on veut en bas. écuser ni falsifier. Il vote par les événements; son protocole, c'est l'histoire. Eh bien, ce vote est contraire aux républicains en Europe. Vote d'ignorance, vote de corruption, de décadence — nous admettons tout cela — mais toujours vote contre nous.
On tâche, non de s'émanciper, mais de s'agrandir, de s'emparer des frontières ethnographiques, de se souder, de s'armer, de s'affirmer comme force — envers le voisin, c'est-à-dire l'ennemi. La fraternité se réalise d'une manière étrange. On ne désarme pas Caïn massacrant, mais on donne une massue à Abel massacré, de manière qu'il y aura toujours deux Caïns en face; et, à dire vrai, ce n'est pas un désavantage pour le pauvre Abel.
étal de défense; ce fait est trop général pour qu'il n'ait pas une cause générale. Il est évident qu'il y a danger permanent, qu'on s'attend à être attaqué, et on sacrifie tout pour se trouver en mesure.
— Est-ce par crainte de la République future?
— Vous ne le pensez pas.
— Est-ce sérieusement par crainte de la Russie?
Nous ne le croyons pas. La Russie n'est puissante que lorsqu'elle se défend. Comment peut-elle menacer toute l'Europe?
Peut-être; mais avant tout par une nécessité imperative. On s'arme devant une armée — qui est toute prête à fondre, avec sa bravoure historique, avec son obéissance aveugle — sur chaque peuple qui se meut, sur chaque armée qui s'ébranle.
C'est en vue de la France armée que l'Allemagne se changea en colonie militaire, de colonie philosophique qu'elle était. Entre ces deux armées, nous ne voyons pas de place pour une république. On ne délibère pas sous les armes.
Or, pour que cette tension militaire aboutisse au profit du progrès et de la liberté, il faut prêcher la guerre et non la paix. Nous l'eussions fait, si nous avions votre foi.
Nous ne l'avons pas — et nous pensons que la République, le Socialisme sont de grands rêves... saints, transcendantaux, rêvés par une minorité prenant le devant, et léguant, abandonné des siens, son idéal à ès elle.
La République se réalise au delà de l'Océan.
Les éléments socialistes, longtemps méconnus, enfouis, foulés aux pieds dans le monde slave, fermentent en Russie.
érique, forte, rude, puissante, persistante, énergique, sans ruines d'un passé qui encombreraient la route du présent, l'Amérique fara da se. — Laissons-la aux Américains.
Le monde slave commence à sortir du brouillard; on ne voit que quelques points lumineux, quelques contours à peine marqués; tout est informe ou faible, hors les possibilités, les aptitudes. La récolte peut être grande, mais elle n'est pas garantie par la germination; il faut soigner la poussée si l'on veut moissonner.
Laissons donc les vénérables vieux à leur vénérable vieillesse, les forts à leur force, et, Slaves nous-mêmes — consacrons nos efforts et nos labeurs aux germes de nos champs.
ПЕРЕВОД
ОТВЕТ НА ПРИЗЫВ К РУССКИМ ПОЛЬСКОГО РЕСПУБЛИКАНСКОГО ЦЕНТРА
Некоторое время тому назад мы получили от Польского отдела Всемирного республиканского союза братское приглашение — образовать Русский отдел в составе Европейского республиканского союза.
Вот что отвечаем мы на это почетное для нас предложение, которое мы полностью оценили, но не можем не отклонить.
Мы получили ваш призыв. Как хорошо, что вы о нас подумали. Приносим вам свою благодарность и хотим откровенно высказать вам всю свою мысль. Умолчания, взаимная осторожность, неразъясненные вопросы, невысказанные мысли нам не к лицу. Время теперь серьезное; каждая ошибка может тяжело пасть на наши же головы.
Вы предлагаете нам образовать, совместно с нашими друзьями, Русский отдел внутри Европейского республиканского союза.
Что касается нашего символа веры, то мы вполне готовы еще раз громко заявить, кто мы такие. Да, граждане, мы республиканцы, и республиканцы последовательные, т. е. социалисты. Мы социалисты, мы были ими с самого начала нашей деятельности. Именно в этом духе и вели мы всю свою пропаганду. Нет ни одной статьи, ни одного поступка в нашей общественной жизни, которые не отвечали бы нашим принципам. Мы могли варьировать их применение к делу, определять их своевременность или несвоевременность, изменять формы или средства. Основ же мы Социалисты прежде всего. мы глубоко убеждены, что общественное развитие возможно только при полной республиканской свободе, только при полном демократическом равенстве. Республика, не ведущая к социализму, кажется нам абсурдной; промежуточная ступень которая принимала бы себя за цель, социализм, который пытался бы обойтись без политической свободы, без равенства в правах, быстро выродился бы в авторитарный коммунизм.
Вы видите, таким образом, что наш символ веры не оставляет места для сомнения.
Теперь о сотрудничестве. Это более сложно. Всемирный — и мы опасаемся, как бы не оказались, незанятыми или же обреченными на призрачное существование многие из его отделений.
Возьмем ту единственную часть мира, которая нам лучше сего знакома. Какого рода республиканская деятельность моет иметь место сейчас в Европе, если не историческая, ретроспективная деятельность? Континентальной Европе нечего делать в республиканской ассоциации — разве только распустить как недозволенную, как представляющую опасность для ее ярко выраженных тенденций*; в Европе есть лишь одна республика*, которая существует благодаря столкновению противоположных интересов и заставляет забывать о себе вследствие своего старания казаться незаметной.
И не только нет республик, но нигде в Европе нет и республиканских тенденций — жизнеспособных, представляющих собой силу, основание для надежды. Две попытки создания республики остановились на пороге социализма и воротились спять*. С той поры у народов появились иные заботы, отдаляющие их от всего республиканского, например, от свободы свести, местной автономии, федерализма, неприкосновенности личности.— Для Европы это только анахронизмы, воспоминания. И, конечно, в обозримом будущем республиканская идея не имеет никакой надежды на успех в старом свете.
— именно о ней-то меньше всего и думают. Италию может толкнуть на республиканский путь иностранное иго; однако на сей раз иго это поддерживает армия, гораздо более опасная, чем австрийская*, — армия, которая вскоре же уразумеет смысл республиканских стремлений. Такая огромная монархическая и военная нация, как Франция, никогда не потерпит близ своих границ республики, которая не являлась бы Швейцарией.
Что касается республиканцев — то они встречаются повсюду; они встречались всегда со времен Афин и Рима. Сильные своей верой, они надеются, как израильтяне, восстановить свой храм. Великие правдой своего идеала, они примиряют нас с жестоким временем, переживаемым нами, утешают души, проникнутые скорбью и... исчезают без влияния на ход вещей даже и в том случае, если они принимают активное участие в событиях. Результат их деятельности, под давлением обстоятельств, получает совсем не республиканское направление. Самый великий республиканец нашего времени собирался создать республику в Риме — а создал вице-королевство во Флоренции*.
Республиканцы в Европе невольно наводят меня на мысль об их друзьях, об этих благородных апостолах мира, проповедующих против кровавого бича войны на следующий день после одного сражения и накануне двух других*. Это прекрасно как крик совести, как протест — но не ищите здесь практического результата. Теоретически проблема мира была решена столетия тому назад; нет недостатка в изысканиях и расследованиях; недостает лишь силы для воплощения, возможности для применения.
«святых», как называл Кромвель республиканцев своего времени, вы, рассмотрев Европу вдоль и поперек, от Ирландии до Кадикса, не найдете ни одного республиканского элемента, которому принадлежало бы будущее. Отступая перед социализмом, они встали на совсем иной путь и потеряли след Via sacra[18] 1789 года. Поскольку Франция вернулась к своей воинственной природе, то и все остальные государства Европы неизбежно стали воинственными. Германия превратилась в казарму. Из необходимости сделали добродетель. Преисполнились любовью к сильной власти, боготворят славу, души не чают в угрожающем государстве, восхищаются королевским блеском, военными парадами—и испытывают откровенное отвращение к демократической простоте, к республиканской строгости. Политическое направление превратилось в национальное направление. Ограниченный и исключительный патриотизм — единственная политическая страсть, которая не угасла.
В истории удается только то, что движется по течению и попутно овладевает им. А в Европе главенствует военное и деспотическое течение; оно увлекает ее к агломерациям народностей, к монархическому поглощению. Для достижения этой цели пожертвовали всем: благополучием народа, приобретенными правами, свободами, которыми прежде дорожили. Личность, во имя суверенных прав которой совершались революции, растворяется и исчезает в этих наносных империях, окруженных штыками. Итак, путь полностью обозначен.
Мы выступаем не против республиканского принципа. Разум, истина, нравственность явно находятся на стороне республиканцев и миссионеров мира. Но ни истина, ни нравственность, ни тем более разум не являются обязательными и не »могут навязываться силой; у них нет права на насильственное признание, на вступление во владение против воли народов.
Мы построили и перестроили человеческое общество, мы хотели воссоздать его в соответствии с разумом, априорно; сверху. Как только владычество было перенесено с неба в человеческий разум — явилась прямая необходимость исследовать более внимательно то, чего хотят внизу. Существует такая всеобщая подача голосов, которую нельзя ни отвергнуть, ни подделать. Она вотирует событиями; ее протокол — история. А этот вотум — против республиканцев в Европе. Вотум невежества, вотум продажности, упадка — допустим всё это,— но все же
Делаются попытки не освободиться, а раздаться вширь, завладеть этнографическими границами, слиться, вооружиться, утвердиться в качестве силы — против соседа, т. е. врага. Братство осуществляется поразительным образом. Не разоружают Каина избивающего, а вручают дубину Авелю избиваемому — так что друг против друга всегда будут стоять два Каина; и, по правде говоря, это небезвыгодно для бедного Авеля.
Все живут настороже, все находятся в состоянии самообороны; факт этот имеет слишком общее значение, чтобы не иметь общей причины. Ясно, что существует постоянная опасность, поскольку ждут нападения и всё приносят в жертву, чтобы быть в полной готовности.
— Из страха ли это перед будущей республикой?
— Этого вы не думаете.
— Действительно ли из страха перед Россией?
Этого мы не думаем. Россия только тогда сильна, когда она защищается. Как может она угрожать всей Европе?
Значит, вооружаются вследствие взаимного страха?
приходящий в движение, на каждую армию, охваченную замешательством.
Именно перед лицом вооруженной Франции Германия из философского лагеря, каким она была ранее, превратилась в военный лагерь. Между этими обеими армиями мы не видим места для республики. На военной службе не рассуждают.
Итак, чтобы это военное напряжение разрешилось в пользу прогресса и свободы, надобно проповедовать войну, а не мир. Мы бы сделали это, если бы обладали вашей верой.
У нас этой веры нет — и мы думаем, что Республика, Социализм— это... великие, святые, возвышенные грезы идущего впереди меньшинства, покинутого единомышленниками и завещающего свой идеал тем, кто явится после него.
осуществляется по ту сторону Атлантического океана.
Социалистические начала в течение долгого времени не узнанные, скрытые, попранные в славянском мире, находятся в России в состоянии брожения.
Америка, сильная, грубая, могучая, настойчивая, энергичная, без руин прошлого, которые загромождали бы дорогу настоящему,— Америка fara da se*. —Предоставим ее американцам.
быть может, будет велик, но прорастание не обеспечивает его; надобно позаботиться о всходах, если хочешь собрать урожай.
Предоставим же почтенных старцев их почтенной старости, сильных — их силе и, будучи славянами, посвятим свои усилия и труды всходам собственных полей.
Флоренция, 29 ноября 1867.
Примечания
Печатается по тексту Kl, 2 от 15 января 1868 г., cтр. 17—19, где опубликовано впервые, без подписи. Этой статьей открывается номер Кl. Автограф на 10 лл., подписанный Iscander, с исправлениями (карандашом) орфографического характера рукой Огарева — в ЦГАЛИ 1—10. На л. 1 автографа, после заглавия, Герценом сделан знак вставки с указанием: «На послед<ней> странице». На л. 10 об. его рукой написано: «Вроде предисловия перед статьей и после заглавия» — и далее следует текст: «Il у a quelque temp ∞ mais que nous ne pouvons que décliner. A. H<erzen>, N. O<gareff>». «Вот статья. Если считаешь, что это слишком зло, — не печатай. Я уверен,. что дело так...».
Статья была задумана Герценом еще в конце октября 1867 г. 25 октября он писал Тхоржевскому: «Что за вздор прислал Булевский? Зачем это?» В тот же день он осведомлялся у Огарева: «Читал ли ты, что Босак и Булевский сделали за вызов нам?.. Жалости подобно. Хочешь, я отвечу с дигнитетом <достоинством> и иголкой?» 14 ноября Герцен писал ему же из Ниццы: «Ответ Босаку и Булев<скому> готов, это для второго №. Он тепло-зол, — не против них, разумеется». 19 ноября он повторил в пbсьме к Огареву: «Статейка моя в ответ Босаку готова — и зла».
В недатированном письме к Огареву, написанном в начале декабря 1867 г., Герцен сообщал: «Вам следует приготовить полфевральского и мартовский листы; leading article в февр<алъский> будет доставлен мною. Но почти вся „смесь˝ должна составиться в Женеве».
13 декабря Огарев отвечал Герцену: «Твою печальную поэму я получил сегодня. Прочел, поправил кое-какие грамматические ошибки и недописки. Ты так скверно стал писать, что неудивительно, что наборщики не понимают. Я, кажется, им облегчил дело. Вообще, ждут полемики. А против этой поэмы необходимо будут. Но нужды нет. И мне трезвону зададут — тоже нужды нет <...> Поэму сейчас понесу в типографию. (ЛН, — Комментатор этого письма ошибочно отнес приведенные строки к статье «Un fait personnel».) Сообщая 21 января 1868 г. Тхоржевскому, что второй номер Kl прибыл в Ниццу 18 января, Герцен с удовлетворением отмечал: «Статья моя сильно ударила в цель (ответ пол<якам>)».
Немецкий перевод статьи появился в № 16 «Magazin für die Literatur des Auslandes» от 18 апреля 1868 г., № 16 (ЛХХ, 396).
______
Ответ Герцена на призыв Польского республиканского центра отражает его неверие в возможность социалистического развития европейских государств в условиях буржуазной республики и его резко отрицательное отношение к буржуазному республиканизму вообще. Статья была расценена реакционной русской прессой, без всяких к тому оснований, как свидетельство отказа Герцена от социалистических идеалов (см. Л—141).
______
... как представляющую опасность для ее ярко выраженных тенденций. — Как устанавливается вариантом автографа, Герцен имеет здесь в виду «монархистские и милитаристские тенденции» Европы (см. «Варианты», стр. 679 наст. тома).
…в Европе есть лишь одна республика... — Герцен имеет в виду Швейцарию.
Две попытки создания республики ∞ воротились вспять. — Речь идет о французской и римской республиках, возникших в результате революции 1848 г. во Франции и Италии.
... армия, гораздо более опасная, чем австрийская... — Французская армия Наполеона III.
∞ создал вице-королевство во Флоренции. — Герцен имеет в виду Гарибальди, боровшегося за объединение Италии на республиканских началах. К 1861 г. почти вся Италия (за исключением Венеции и Рима) была объединена. Плодами победы, достигнутыми под руководством Гарибальди, воспользовались деятели либерально-дворянского крыла национально-освободительного движения, провозгласившие королем объединенной Италии Виктора Эммануила ІІ. С 1865 по 1871 г. столицей Италии была Флоренция.
... благородных апостолах мира, проповедующих ∞ накануне двух других. — Об отношении Герцена к деятельности пацифистской организации Лиги мира и свободы см. в статье «Un fait personnel» и в комментарии к ней (наст. том).
... fara da se. —
[18] Священного пути (лат.). — Ред.