ВОЛЬНОЕ РУССКОЕ КНИГОПЕЧАТАНИЕ
В ЛОНДОНЕ
Братьям на Руси
Отчего мы молчим?
Неужели нам нечего сказать?
Или неужели мы молчим оттого, что мы не смеем говорить?
Дома нет места свободной русской речи, она может раздаваться инде, если только ее время пришло.
Я знаю, как вам тягостно молчать, чего вам стоит скрывать всякое чувство, всякую мысль, всякий порыв.
Открытая, вольная речь — великое дело; без вольной речи — нет вольного человека. Недаром за нее люди дают жизнь, оставляют отечество, бросают достояние. Скрывается только слабое, боящееся, незрелое. «Молчание — знак согласия», — оно явно выражает отречение, безнадежность, склонение головы, сознанную безвыходность.
Отрытое слово — торжественное признание, переход в действие.
Время печатать по-русски вне России, кажется нам, пришло. Ошибаемся мы или нет — это покажете вы.
Я первый снимаю с себя вериги чужого языка и снова принимаюсь за родную речь.
Охота говорить с чужими проходит. Мы им рассказали как могли о Руси и мире славянском; что можно было сделать — сделано.
Но для кого печатать по-русски за границею, как могут расходиться в России запрещенные книги?
Если мы все будем сидеть сложа руки и довольствоваться бесплодным ропотом и благородным негодованием, если мы будем благоразумно отступать от всякой опасности и, встретив препятствие, останавливаться, не делая опыта ни перешагнуть, ни обойти, тогда долго не придут еще для России светлые дни.
Ничего не делается само собою, без усилий и воли, без жертв и труда. Воля людская, воля одного твердого человека — страшно велика.
Спросите, как делают наши польские братья, сгнетенные больше вас. В продолжение двадцати лет разве они не рассылают по Польше все, что хотят, минуя цепи жандармов и сети доносчиков?
И теперь, верные своей великой хоругви, на которой было написано: «За нашу и вашу вольность», ‒ они протягивают вам руку; они вам облегчают три четверти труда, остальное можете вы сделать сами.
Польское демократическое товарищество в Лондоне, в знак его братского соединения с вольными людьми русскими, предлагает вам свои средства для доставления книг в Россию и рукописей от вас сюда.
Ваше дело найти и вступить в сношение.
Присылайте что хотите, все писанное в духе свободы будет напечатано, от научных и фактических статей по части статистики и истории до романов, повестей и стихотворений.
Мы готовы даже печатать безденежно.
Если у вас нет ничего готового, своего, пришлите ходящие по рукам запрещенные стихотворения Пушкина, Рылеева, Лермонтова, Полежаева, Печорина и др.
Приглашение наше столько же относится к панславистам, как ко всем свободномыслящим русским. От них мы имеем еще больше права ждать, потому что они исключительно занимаются Русью и славянскими народами.
— это останется на вашей совести.
Если мы не получим ничего из России — это будет не наша вина. Если вам покой дороже свободной речи — молчите.
Но я не верю этому — до сих пор никто ничего не печатал по-русски за границею, потому что не было свободной типографии.
С первого мая 1853 типография будет открыта. Пока, в ожидании, в надежде получить от вас что-нибудь, я буду печатать свои рукописи.
Еще в 1849 году я думал начать в Париже печатание русских книг; но, гонимый из страны в страну, преследуемый рядом страшных бедствий, я не мог исполнить моего предприятия. К тому же я был увлечен; много времени, сердца, жизни и средств принес я на жертву западному делу. Теперь я себя в нем чувствую лишним.
Быть вашим органом, вашей свободной, бесцензурной речью — вся моя цель.
Не столько нового, своего хочу я вам рассказывать, сколько воспользоваться моим положением для того, чтоб вашим невысказанным мыслям, вашим затаенным стремлениям дать гласность, передать их братьям и друзьям, потерянным в немой дали русского царства.
Будем вместе искать и средств и разрешений, для того чтоб грозные события, собирающиеся на Западе, не застали нас врасплох или спящими.
жизнь погребена между тем временем и настоящим; но за утрату многого искусившаяся мысль стала зрелее, мало верований осталось, но оставшиеся прочны.
Встретьте же меня, как друзья юности встречают воина, возвращающегося из службы, состаревшегося, израненного, но который честно сохранил свое знамя и в плену, и на чужбине — и с прежней беспредельной любовью подает вам руку на старый союз наш во имя русской и польской свободы.
Лондон, 21 февраля 1853.
Примечания
«Demokrata Polski» от 15 мая 1853 г.; сокращенно, в переводе на французский язык, — в газете «La Nation» от 19 июня 1853 г.
Печатается по тексту сборника «Десятилетие Вольной русской типографии в Лондоне. Сборник ее первых листов, составленный и изданный Л. Чернецким», Лондон, 1863, стр. 1—8. Автограф неизвестен.
______
Листовка «Вольное русское книгопечатание...» — важная веха, знаменующая начало деятельности Герцена — организатора русской бесцензурной печати. В 1863 г. в предисловии к сборнику «Десятилетие Вольной русской типографии в Лондоне» Герцен писал: «Десять лет тому назад, в конце февраля, было разослано объявление об открытии в Лондоне Вольной русской типографии. В мае <неточно — в июне. – Ред.> ».
В комментируемой листовке Герцен отмечает, что еще в 1849 г. он вынашивал мысль о печатании русских книг в Париже (см. также статью 1849 г. «Вместо предисловия или объяснения к сборнику» — т. VI наст. изд., стр. 145—149, 513—514). Однако свой замысел Герцен осуществил только в 1853 г. при активном содействии членов польской демократической Централизации. Польские эмигранты, незадолго перед тем основавшие в Лондоне польскую типографию, помогли Герцену организовать русскую типографию, в частности, достать для нее в Париже русский шрифт, а также предоставили в распоряжение Герцена уже налаженную ими организацию доставки нелегальной литературы в Россию.
Царскому правительству листовка «Вольное русское книгопечатание...» стала известна в июне 1853 г. 19 июня министерство иностранных дел сообщило об ее появлении шефу жандармов (па основании перевода, помещенного в «Demokrata Polski»).
«Вольное русское книгопечатание...» является декларацией взгляда Герцена на задачи и значение бесцензурной печати и в то же время призывом, обращенным к передовой части русского общества, принять практическое участие в деятельности этой бесцензурной печати. Герцен впоследствии неоднократно говорил о том, что вплоть до окончания Восточной войны и смерти Николая I призыв этот оставался бесплодным. Письма Герцена к М. К. Рейхель 1853 г. отражают своеобразную борьбу, которую он вел с «московскими друзьями» и через них — с тем образованным меньшинством дворянского класса, на которое Герцен в этот период рассчитывал. 24 февраля 1853 г. Герцен писал М. К. Рейхель: «... отчего мне не сманифестить? Сейчас перо, бумагу и пишу: „Вольное русское книгопечатание в Лондоне". — „Братия"... и как следует: во-вторых, в-третьих...» Но первое же ответное письмо Рейхель, в котором отразились настроения «московских друзей», принесло Герцену разочарование. «Неужели, — пишет он 3 марта 1853 г., — наши друзья не имеют ничего сообщить? неужели не имеют желания даже прочесть что-нибудь? <...> Если им нечего говорить, если им приятнее молчать, безопасно, нежели с опасностью говорить (очень небольшой, ибо ничье имя не будет упомянуто, кроме моего и мертвых), значит, что и будущий переворот застанет нас тем же добрым стадом пастыря Николая и сынов его, как и 48 год». 6 апреля 1853 г. Герцен с горечью писал по поводу московских либералов: «Пусть же будет всему миру известно, что в половине XIX столетия безумец, веривший и любивший Россию, завел типографию для русских, предложил им печатать даже даром, потерял свои деньги и ничего не напечатал, кроме своих ненужных статей». В письме от 12 апреля 1853 г. Герцен подчеркивает, что его прокламация обращена не к нескольким личным знакомым, но вообще необразованному меньшинству: «Я не могу опять не сказать слова два об объявлении. Да вам все сдается, что я прямо говорю пяти или шести нашим приятелям и друзьям. Помилуйте, это ни к кому не относится, кроме к свободно мыслящей части публики».
______
— Герцен имеет в виду те свои произведения, в которых он ставил себе задачу ознакомить передовую общественность Западной Европы с русским народом, с русском историей и культурой («О развитии революционных идей и России», «Русский народ и социализм» и др.).
... относится к панславистам... — т. е. к славянофилам.
— — в июне 1853 г. В 1853—1855 гг. Герцен напечатал в Вольной русской типографии: «Юрьев день! Юрьев день!», «Крещеную собственностью, «Прерванные рассказы Искандера», «Тюрьму и ссылку», «Письма из Франции и Италии», «С того берега» и другие свои произведения.