Поиск по творчеству и критике
Cлово "GARD"
Входимость: 3. Размер: 20кб.
Входимость: 1. Размер: 5кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 3. Размер: 20кб.
Часть текста: на первом плане. По несчастию, очень многое в судьбах самодержавных монархий зависит от личности царя. Петр I недаром жертвовал своей реформе династическим интересом и жизнию своего сына. «Jе no suis qu’un heureux hasard» Александра I перешло в историю. Вот в этой-то азартной игре вы можете увеличить счастливые шансы — в пользу ближайшего будущего России. До сих пор воспитание наследника престола в ваших руках, года через два оно ускользнет из них. Подумайте об этом... одни — когда шум дворцовый уляжется, когда весь этот ненужный вихрь приемов, пустых речей, пустых ответов успокоится, когда сядут все андреевские и владимирские звезды и вы — женщина и мать — останетесь одни с вашей совестью... Подумайте тогда о великой ответственности, о великом долге, лежащем на вас... О вас говорят, что вы умны, что современное веяние идей недаром проходило сквозь двойные рамы Зимнего дворца, о вас говорят, что вы желаете освобождения крестьян. Это очень много. Вы любите Россию, это не может быть иначе. Как же вам не любить ту страну, которая, окружив вас всеми благами, надела на вас императорскую мантию. И это не всё; у вас с народом образовалась другая связь. Корона, падшая на главу вашу в мрачную годину войны и внутреннего запустения, представляла для народа исход к новой жизни. Он с детской верой встретил новое царствование. Вы делили вместе с государем те взрывы народного восторга, которые в России не были слышны с тех пор, как Александр I, усталый от торжества, возвращался в 1815 году из Парижа на пепелище Москвы. Как же вам не любить России! К тому же в этой стране пульс бьется сильно; в самом ее неустройстве, в ее неловких движениях чувствуется молодая мощь, чувствуется, что в этой колыбели, в этих туго затянутых свивальниках...
Входимость: 1. Размер: 5кб.
Часть текста: — но после письма она была довольнее. Выздоровление идет вперед — но нервы еще ужасно потрясены, и самый едва заметный диссонанс производит сильное впечатление и долгие слезы. Об ист<ории> Пен<изи> она сама теперь говорит как о случайности, обличившей внутреннюю разладицу, — ее мучат мысли и сомнения, сильно и глубоко приведенные, — я не вижу другого выхода как писание. Талант ее несомненен — слог и очерки, мысль и выражения... но ей недостает положительного знания языка — это приобретется писавши. Насчет Мал<ьвиды> и Ольги — я должен сказать, что я не предвижу ничего хорошего. Только роли изменились. Мальв<ида> — с своей вечной мягкостью патожирует в реакции и аристократизме. Ольгу она совсем отклонила — и она просто говорит, что «не делит воззрений моих, наших, ни даже твоих», — она в ней развила незнанием средств и потворством жажду бросанья денег, шаткость всех убеждений и немецкий артистизм. Полина Львицкая выбилась глориозно на дорогу артиста — она теперь имеет контракт с Covent Gard и получит за три месяца 20 000 фр. — но она работала и имеет силы. Мейз<енбуг> и слышать не хочет, чтоб Ольга шла на сцену, — но приступает ко мне с ножом к горлу, чтоб Ольга брала уроки у того же Вартеля, — уроки, на которые almeno нужно 3500 в год. И это — зная, что нынешний год я уже в дефиците и занял у Тхор<жевского> 10 000. Я действительно отложил бы тысяч шесть на два года — но для этого мне надобно знать две вещи: 1-ое. —...