Поиск по творчеству и критике
Cлово "WAY"
Входимость: 5. Размер: 61кб.
Входимость: 1. Размер: 70кб.
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 5. Размер: 61кб.
Часть текста: its defence: not even the government. It is nevertheless a question of capital importance. Indeed, the whole Russian Question, for the present at least, may be said to be included in that of serfdom. Russia cannot make a step in advance until she has abolished slavery. The serfdom of the Russian peasant is the servitude of the Russian empire. The political and social existence of Western Europe formerly was concentrated in châteaux and in cities. It was essentially an aristocratic, or municipal existence. The peasant remained outside of the movement. The revolution took little thought of him. The sale of national property had no effect upon his condition, except to create a limited provincial bourgeoisie. The serf knew well enough that the land did not belong to him: he only looked for a personal and negative emancipation: an emancipation of the labourer. In Russia the reverse is the case. The original organization of that agricultural and communistic people was essentially democratic. There were no châteaux, very few towns, and those few nothing but large...
Входимость: 1. Размер: 70кб.
Часть текста: ». – «Ну, да Яков Толстой и генерал Жомини». – «Завтра же велю у них сделать обыск». – «Да будто Жомини русский агент?» – спросил я. – «Ха, ха, ха! Это мы увидим теперь». Вот вам человек. Рубикон был перейден, и, что я ни делал, чтобы воздержать дружбу Головина, а главное, его посещения, все было тщетно. Он раза два в неделю приходил к нам, и нравственный уровень нашего уголка тотчас понижался – начинались ссоры, сплетни, личности. Лет пять спустя, когда Головин хотел меня додразнить до драки, он говорил, что я его боюсь; говоря это, он, конечно, не подозревал, как давно я его боялся до лондонской ссоры. Еще в России я слышал об его бестактности, о нецеремонности в денежных отношениях. Шевырев, возвратившись из Парижа, рассказывал о процессе Головина с лакеем, с которым он подрался, и ставил это на счет нас, западников, к числу которых причислял Гол<овина>. Я Шевыреву заметил, что Запад следует винить только в том, что они дрались , потому что на Востоке Головин просто бы поколотил слугу и никто не говорил бы об этом. Забытое теперь содержание его сочинений о России еще менее располагало к знакомству с ним. Французская риторика, либерализм Роттековой школы, pêle-mêle [489] разбросанные анекдоты, сентенции, постоянные личности и никакой логики, никакого взгляда, никакой связи. Погодин писал рубленой прозой, а Головин думал рублеными мыслями. Я миновал его знакомство донельзя. Ссора его с Бакуниным помогла мне. Головин поместил в каком-то журнале дворянски либеральную статейку, в которой помянул его. Бакунин объявил, что ни с...
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Часть текста: шуточное ли дело. Много устали, а все же, кажется, и свежих сил довольно осталось, и этим я обязан труду. Вот почему я так настаиваю на то, чтоб у тебя было постоянное, страстное занятие, которое при всех обстоятельствах спасло бы тебя от жизненных бед и потерь. Мне кажется ваша жизнь совершенно праздной — этому следует помочь, да и время подходит. Из милого и забавного твоего описания я вижу одно — что с выезда из Рима всякое правильное занятие прекратилось, в Неаполе ничего не наладится. У нас теперь план переехать в Швейцарию — к маю месяцу. А потому я на сей раз в Неаполь не поеду — а встретимся мы во Флоренции (если хотите, в Генуе или Специи) — путь вам будет стоить от 300 до 350 фр. (на больш<ом> пароходе, может, 400). Деньги эти я прибавляю как extra[368], несмотря на то, что вы все ж должны были бы ехать до Рима. Я думаю, что я поеду 15 сент<ября> прямо в Ниццу и 20 можем встретиться в Флоренции. Если вы успеете прежде, о квартере не очень заботьтесь: найдется — хорошо, а нет — я могу и в отеле остановиться. Если будешь писать, я еще раз прошу писать чернилами, а не молоком, оно, может, вкуснее — но читать неприятно. Последнее письмо твое я и не пробовал читать, а просил Сашу. Следующее я пришлю тебе переписать. Что за прыщи у Ольги? Как не быть в Неаполе порядочного доктора? Neftel в Вентноре. Молодая русская, приехавшая сюда — Корсини — в чахотке. Вы, наконец, имеете газеты и знаете, что делается на свете. Домагальский умер от ран. Молодой человек, которого ты видела ...
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Часть текста: обеда явилась барышня. Дитя с виду здорово, Наташа весьма легко перенесла довольно медленные роды. Она сама собирается кормить первые дни — я полагаю, что это даже хорошо. До понедельника я не отошлю этого письма, чтоб тебе сообщить более полную новость. До 9 дней на сей раз она не встанет, за это отвечаю. Двое первых суток прошли очень хорошо, я решительно никого не пускал к ней, и покой сделал свое. Итак, Те, deum, laudamus![203] Сейчас от меня поехал Мих<аил> Сем<енович>, который целует тебя в лоб. 18-го. Вечер. Все прекрасно и покойно, и я сам давным-давно не помню такого полного спокойного и кроткого чувства. Такие полосы в жизни надобно уметь оценить, т. е. уметь им отдаться — люди из какой-то суетности недостаточно ценят настоящее или ценят его только тогда, когда оно миновало. — Для нашей семьи только и недоставало девочки, элемента der schönen Weiblichkeit[204], мягкого, нежного элемента. Хотя в этом отношении и Николенька девочка: ты не можешь себе представить, что это за кроткое и милое существо, вечно улыбающееся. Ну вот все, что я хотел тебе сказать de rebus domesticis[205]. Перейдем к знакомым — все по-старому, все тебя любят и помнят, все кланяются и обнимают. Мы, т. е. Гранов<ский>, Корш и я, перевели для Мих<аила> Сем<еновича> превосходную драму: «Средство платить старые долги», но, кажется, дозволение к сроку не придет. Он в восхищенье от своей роли. Честь выбора принадлежит Гран<овскому>. На журнал дозволения еще нет. «Москвитянин» издаст Ив<ан> Вас<ильевич>, Шевырка читает преглупые лекции. Славяноф<илы> что-то совершенно опротивели, разумеется, есть почетные исключения, и разумеется, что это скверно, как всякая личность, как всякое...