Поиск по творчеству и критике
Cлово "KATHARINA"
Входимость: 1. Размер: 153кб.
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Входимость: 1. Размер: 55кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 153кб.
Часть текста: пишет мисс Катрин Вильмот своим родным в Ирландию из деревни Дашковой, — чтоб вы могли взглянуть на самую княгиню. В ней все, язык и платье, — все оригинально; что б она ни делала, она решительно ни на кого не похожа. Я не только не видывала никогда такого существа, но и не слыхивала о таком. Она учит каменщиков класть стены, помогает делать дорожки, ходит кормить коров, сочиняет музыку, пишет статьи для печати, знает до конца церковный чин и поправляет священника, если он не так молится, знает до конца театр и поправляет своих домашних актеров, когда они сбиваются с роли; она доктор, аптекарь, фельдшер, кузнец, плотник, судья, законник; она всякий день делает самые противуположные вещи на свете — ведет переписку с братом, занимающим одно из первых мест в империи, с учеными, с литераторами, с жидами, с своим сыном, со всеми родственниками. Ее разговор, увлекательный по своей простоте, доходит иногда до детской наивности. Она, нисколько не думая, говорит разом по-французски, по-итальянски, по-русски, по-английски, путая все языки вместе. Она родилась быть министром или полководцем, ее место во главе государства». Все это верно, но мисс Вильмот забывает, что, сверх того, Дашкова родилась женщиной и женщиной осталась всю жизнь. Сторона сердца, нежности, преданности, была в ней необыкновенно развита. Для нас это особенно важно. Дашковою русская женская личность, разбуженная петровским разгромом, выходит из своего затворничества, заявляет свою способность и требует...
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Часть текста: - Мейзенбуг М., 19 (7) сентября 1858 г. 210. М. МЕЙЗЕНБУГ 19 (7) сентября 1858 г. Путней. 19 Sept . Putney. Also Sie bleiben allein mit dem Meere, wo sind denn die Hunnen und Madjaren? Ich habe bei Trübner Ihre Übersetzung der Unterbr Erzählung genommen. Was ich gelesen habe — ist besser übersetzt — als die Früheren. Wir drucken jetzt die Memoiren der Kaiserin Cath II. (v. 1744—1758) — das ist über alle Grenzen interessant. Althaus wollte sie ins Deutsch übersetzen und ist jetzt an der Arbeit. Die russische Regierung bewahrte diese Manuskripte außerordentlich — und dennoch haben wir's. Russen kommen immer haufenweise. Offiziere haben mir einen Stock geschickt — abgeschnitten in Balaklava zur Zeit des Krieges (bei uns, wie Sie sehen, man belohnt auch mit Stökken). Die Reaktion in Rußland ist groß — der Adel macht die hartnäckigste Opposition, Alex ist wütend, aber schwach und ganz in den Händen v Halunken. Die «Glocke» ist immer in der größten Mode in Rußl . Die Regierung hat sogar nach London einen wirk Staatsrat geschickt — um uns zu spionieren. Und mitten in dieser Tätigkeit — schreiben die Polen (die Centralisation des Packs v Bulevsky & C-nie) einen dummen Artikel gegen Ogar und mich — weil wir zu moderiert sind. Si vous n'avez pas lu mon article dans le journal de Mazzini je vous l'envoie. Tout le monde se porte bien. Tata seulement avait un œil très inflammé — mais cela passe. Перевод 19 сентября. Путней. Итак, вы остаетесь одна с морем, куда же девались гунны и мадьяры? Я достал у Трюбнера ваш...
Входимость: 1. Размер: 55кб.
Часть текста: цecapeвичy и великомy князю Павлy Петровичy, любезномy cынy мoeмy» («A son altesse impériale, le césarévitch et grand-duc Paul, mon fils bien-aimé»). Sous cette enveloppe se trouvait le manuscrit des Mémoires que nous publions. Le cahier se termine brusquement vers la fin de 1759. On dit qu’il y avait des notes détachées qui auraient dû servir de matériaux pour la continuation. Il y a des personnes qui disent que Paul les a jetées au feu: il n’y a pas de certitude à ce sujet. Paul tenait en grand secret le manuscrit de sa mère, et ne le confia jamais qu’à son ami d’enfance, le prince Alexandre Kourakine. Celui-ci en prit une copie. Une vingtaine d’années après la mort de Paul, Alexandre Tourguéneff et le prince Michel Vorontzoff obtinrent des copies de l’exemplaire de Kourakine. L’empereur Nicolas, ayant entendu parler de cela, donna ordre à la police secrète de s’emparer de toutes les copies. Il y en avait, entre autres, une écrite à Odessa, par la main du célèbre poète, Pouchkine. Effectivement, les Mémoires de l’impératrice Catherine II ne circulèrent plus. L’empereur Nicolas se fit apporter, par le comte D. Bloudoff, l’original, le lut, le cacheta avec le grand sceau de l’Etat, et ordonna de le garder aux archives impériales, parmi les documents les plus secrets. A ces détails, que j’extrais d’une notice qui m’a été communiquée, je dois ajouter que la première...