Поиск по творчеству и критике
Cлово "USER"
Входимость: 1. Размер: 95кб.
Входимость: 1. Размер: 92кб.
Входимость: 1. Размер: 14кб.
Входимость: 1. Размер: 10кб.
Входимость: 1. Размер: 101кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 95кб.
Часть текста: d'amitié personnelle pour l'auteur [55] . Monsieur, Vous êtes trop haut placé dans l'estime générale, vos paroles sont accueillies par la démocratie européenne avec trop de confiance que votre noble plume vous a si justement conquise, pour qu'il me soit permis, dans une cause qui touche a mes convictions les plus profondes, de laisser sans réponse la caractéristique du peuple russe que vous faites dans votre beau travail sur Kosciusko [56] . Cette réponse est d'autant plus indispensable, qu'il est temps de faire voir à l'Europe qu'en parlant actuellement de la Russie, ce n'est plus d'un absent, d'un éloigné, d'un muet que l'on parle. Nous sommes présents, nous qui avons quitté la Russie avec le seul but de faire retentir en Europe le libre verbe russe. La parole devient pour nous un devoir, quand un homme, appuyé sur une grande et légitime autorité, vient de nous dire que: «il affirme, qu'il jure, qu'il prouvera que la Russie n'existe pas, que les Russes ne sont pas des hommes, qu'il leur manque le sens moral». Voulez-vous parler de la Russie officielle, de l'empire des façades, du gouvernement byzantino-allemand? D'accord, nous acquiesçons d'avance à tout ce que vous nous direz; la défense ne nous incombe nullement; le gouvernement russe a assez d'agents littéraires dans la presse parisienne pour que les apologies les plus éloquentes lui fassent jamais défaut. Mais ce n'est plus de la société officielle seule qu'il s'agit dans votre travail; vous avez agité la question jusque dans ses dernières profondeurs; vous avez parlé du peuple. Le pauvre peuple russe...
Входимость: 1. Размер: 92кб.
Часть текста: рыба»[47], о которой говорил Гёте, валится кусками с костей, на первый случай в прусскую каску. Хороша будет уха, сваренная в ней! Разложение старого мира не пустая фраза, теперь в этом трудно сомневаться. Характер органического разложения состоит именно в том, что элементы, входящие в данное взаимное отношение друг к другу, делают вовсе не то, что они назначены делать, что они хотят делать, а это-то мы и видим в Европе. Охранительная сила, консерватизм гонит взашеи законных королей и властителей, рвет свои трактаты, рубит сук, на котором сидит. Революция рукоплещет замене глупых и слабых правительств сильным военным деспотизмом. Все делается — в этом единственный смысл реакции — для прочности, покоя, равновесия, и все чувствуют, знают, что Европа, сшитая прусскими иголками , сшита на живую нитку, что все завтра расползется, что все это не в самом деле, что в самом деле будущность мира, этого великого, цивилизованного, исторического мира, висит на нитке и зависит, как в сказке о «Заколдованной розе», от почек, но не розы — а пятидесятивосьмилетнего человека. Вот куда реакция спасла мир. Мир, стоявший на трех китах, был прочнее. Давно известно, да и Байрон повторял, что нет человека, который не обрадовался бы, услышав, что с его другом случилось несчастье, которое он предвидел и от которого предостерегал. Относительно политического мира и это удовольствие притупилось для нас. Восемнадцать лет тому назад нас прозвали «Иеремиями, плачущими и пророчащими на развалинах июньских баррикад», и с тех пор каждый год сбывается что-нибудь из того, что мы предсказывали; сначала это льстило самолюбию, потом стало надоедать. Был в Европе больной человек, до него-то и...
Входимость: 1. Размер: 14кб.
Часть текста: nous nous évertuons, avec toute la naïveté des frères cadets, à produire nos titres, nos droits. Nous écrivons des brochures, nous traduisons des articles, nous rédigeons une revue, et nous invitons humblement les aînés à descendre, pour un instant, de leur pinacle et à voir un peu nos affaires. Non, dit l'Espi it-Saint, je ne descends pas! La généreuse rhétorique leur suffit. L'excès de liberté et de droits dont ils jouissent chez eux les rend fiers et durs. Un «contemporain», comme disent les Anglais, un «contemporain» sérieux, informe que le parti «. communiste et invasion-naire en Russie a une grande influence sur le gouvernement». — Voilà que nous sommes devenus militaires comme les Français, et l'empereur Alexandre — communiste, comme Louis Blanc. Mais cela n'est rien encore, et nous ne demandons pas mieux que d'avoir beaucoup d'influence sur la marche du gouvernement de Pétersbourg. La feuille sérieuse ajoute que le véritable chef, le père suprême, «l'incitateur» de tout le mouvement en Russie, с est Katkoff — Katkoff, cette triste figure du journalisme policier que nous avons fait connaître à l'Europe comme l'ennemi le plus acharné du mouvement socialiste et libéral en Russie[25]; cette vessie gonflée par le sang polonais, qui se dégonfle; ce] dénonciateur, ce calomniateur — qu'il soit le chef du parti d'action en Russie. Allons donc![26] Tout ce qu'il y a en Russie de jeune, ...
Входимость: 1. Размер: 10кб.
Часть текста: набора по выбору полиции, как это было в Варшаве. Одно — просто несчастие, другое — несчастней обида. Новое в сполиации польского дворянства состоит не в отобрании их имении под бессмысленными предлогами[101], не в выводе их из владения, а в вводе во владение их имуществом крестьян . План правительства очевиден, оно хочет, per las et neias[102] вытеснить из Западного края польское население и привязать к России население православное, русинское узами, более крепкими, чем статьи М. П. Погодина и филологические исследования великороссийских патриотов. Решиться на азиатскую меру всеобщего изгнания, насильственного переселения не хватило духу; это было бы свирепо, несправедливо, но сильно. Низкое средство обвинении частных, основанных на доносах, т. е. растление крестьян, показалось ему приятнее. Не надобно думать, чтоб петербургское правительство вообще церемонилось употреблять такие радикальные средства; считая себя, по восточному понятию, собственником земли и населения, оно никогда не останавливалось ни перед чем и, не стесняясь, брало меры, которые берут хозяева со стадами. В Пскове голод, в Тобольске хлеб уродился хорошо: Николай приказывает гуртом, столько-то тысяч семейств, гнать из Пскова в Тобольск. В западных провинциях задача была мудренее. В Псковской губернии дело шло о мужиках... батальон солдат, несколько казаков в...
Входимость: 1. Размер: 101кб.
Часть текста: Париж, 20 августа 1852 г. <ИЗ ДНЕВНИКА> 9 апреля 1856 — 4 мая. Неужели мой призыв носил в себе черное пророчество? «Так-то рука в руку входили мы с тобою в жизнь, — писал я года три тому назад, — я дошел не до цели, а до того места, где дорога идет под гору, и невольно ищу твоей руки, чтоб имеете выйти, чтоб пожать ее и сказать, грустно улыбаясь: Вот и все !» Да я и готов бы был выйти, если б в дверях не стояли дети. Никого кругом — ни из ближних, ни из дальних, — все сами не сложились или сломились. Все в горячке — и я опять один защитник, один под бременем обещаний, клятв. ... Первый раз после осени 1851 на меня повеяло чем-то домашним, я опять мог с полной теплотой и без утайки рассказывать то, о чем молчал годы. Мы праздновали нашу встречу печально, но полно, с 9 апреля до 4 мая. Пора опять за работу. Трудно, прогулявши целую неделю, начинать в Фомин понедельник буднишнюю жизнь. Небольшая черта в счете напомнила мне, что праздник прошел, и я снова тороплюсь в чистилище труда и работы. 5 мая 1856. Ровно месяц тому назад поздно вечером я сидел с двумя-тремя приятелями, пришедшими встретить мое рождение — начало сорок четвертого года. Я случайно взглянул на руку и смешался — мое серебряное обручальное кольцо с надписью «Н. Г. 1838, мая 9», которое я ношу с того времени, сломилось. Я не мистик и не люблю мутить мысли предчувствиями, но на этот раз сломанное кольцо навело на меня раздумье. Не прошло еще месяца, и этот сорок четвертый год оказался одним из важнейших; в самом деле, это начало выхода — кольцо разнимается. 9 апреля мы вставали из-за завтрака, как вдруг Тата сказала: «Какая-то карета остановилась у нашей решетки, и с чемоданам<и>». Я уверен был, что это ошибка, потому что не ждал никого. Это был Ог<арев> и...