Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "Ч"

1. Герцен А. И. - Мейзенбуг М., 5 июня (24 мая) 1856 г.

Входимость: 1. Размер: 7кб.

Часть текста: de vos amis s'accroît — vous le verrez aujourd'hui. La fatalité a brisé une existence commune — qui avait de beaux côtés, mais où il se glissa un ton faux. Personne n'est coupable, tout le monde a été sincère — mais le ton faux mit des entraves. Ce que je désirais — c'était cette séparation solennelle que vous proposez maintenant. Votre départ brusque a tout changé — mais à vous maintenant toute la gloire... (oui, la gloire) de l'avoir ramené. J'ai beaucoup réfléchi hier sur votre proposition (je n'en ai pas parlé aux Og ) — non, la vie ensemble rouvrirait des plaies à demi-guéries. Mais associons-nous dans des entreprises de traduction — après votre voyage. Dans la même ville ou ailleurs — partout et partout vous avez un frère. Par votre lettre vous m'avez ôté un fardeau que je traînais tout le temps. Eloignons-nous pour un repos pour un recueillement, et en avant dans la vie de travail. Ne m'en voulez pas que je me sente plus en famille avec Og . Je suis un animal de forts attachements et des traditions. — Vous ne commencerez à les connaître que maintenant. Adieu. — Eh bien, messieurs les détracteurs — l'Amitié a vaincu! А. Herzen. J'irai chez Caldesi pour lui commander le portrait des enfants et le mien. N'oubliez pas que je demande encore une preuve — vous ferez un emprunt pour le voyage — c'est nécessaire pour moi. Au revoir. Allons donc entendre l'Alboni et passons un peu plus artistiquement le dernier temps. Перевод 5 июня 1856. Дорогая Мальвида, да, это и есть та настоящая, обширная основа, на которой я чувствую себя свободно и хорошо с вами, эта основа — наша верная дружба. Вы приносите себя в жертву — какая-то роковая...

2. Герцен А. И. - Мейзенбуг М., 27 (15) мая 1868 г.

Входимость: 2. Размер: 5кб.

Часть текста: gefallen? Schreiben Sie Lyon — pos rest . La jambe d'Ogareff ne vapasbien,il n'a pas de douleurs, mais on a remis l'appareil, et il ne peut pas marcher — être couché depuis le 20 fév — auch aller Ehrenwert. Un autre se serait jeté à l'eau. J'écrirai à Olga de Lyon — j'attends d'Alex le reçu des 2500 fr. envoyés. Je vous ai envoyé hier les mémoires qui naissent — de M-me Quinet. Je ne les aurais pas imprimés. Votre dévotissime A. Her En cas de difficulté ou de doute — écrivez l'adresse de Tkhor-zevsky. — Nous partirons dans 7,8 jours d'ici. C'est dommage— tranquillité parfaite — et jardins, jardins. L'automne correspond mieux aux vieillards que l'été. Перевод Мальвиде. В конце концов вы могли бы перевезти Тату за Бреннер и волны Крейцнаха, по направлению к Кольмару или Мюльгаузу — если вам это угодно. Она может также приехать с четой Сомье (хорошо иметь для путешествия по крайней мере матрац) или с Африканкой. Приветствую будущего Шиффа. Прощайте. Wie hat Ihnen mein junger Doktor aus Cannes (не из Галиби) gefallen?[507] Schreiben Sie[508] Lyon—pos rest . Нога Огарева не в порядке: хотя нет болей, но снова наложили повязку, и он не...

3. Статьи из "Колокола" (1864 - 1865 г.г.). Корреспонденции и материалы, обработанные в редакции "Колокола"

Входимость: 1. Размер: 11кб.

Часть текста: ОБРАБОТАННЫЕ В РЕДАКЦИИ «КОЛОКОЛА» 1865 МОСКОВСКАЯ ПЫЛЬ (Торговля детьми. — Леченье от удара по методе квартального. —Разбойники в штате полиции.) (Из письма к нам) В Московском воспитательном доме дают детей на воспитание старым женщинам, ходящим по миру. Им раздаются те дети, при доставлении которых ничего не прилагают в пользу чиновников, заведывающих этим отделением, а те дети, при которых прилагается благодарность, отдаются по деревням. На улицах часто встречаются старухи лет в 60 и больше с грудными детьми, которых они кормят жеваным хлебом, — большей частью это все питомцы воспитательного дома. 11/23 апреля лаборант Московского университета, коллежский совет<ник> Я. Данкварт, проходя Леонтьевским переулком, упал пораженный ударом и был взят в Тверскую часть в 9 ч. вечера. Там он пробыл всю ночь без медицинской помощи, только дежурный квартальный, считая его пьяным, сунул ему в рот селедку. Впрочем, у Данкварта, отправленного на другой день в полицейскую больницу, где он и умер, не нашлось ни золотых часов с цепочкой, ни денег, ни даже обручального кольца, зато кусок селедки остался во рту. «Моск. ведом.» известили о благополучном открытии усердием и преданностью разных квартальных каких-то разбойников, намеревавшихся ограбить дом. Полиция схватила преступников в то время, как они хотели взойти в дом. Все это хорошо, но зачем «Моск. ведомости», по чувству понятной скромности, скрыли, что двое разбойников были солдаты, а третий — городовой из Рогожской части? В Москве есть целые части, где нет мытищинской воды, именно: в Якиманской, Пятницкой, Серпуховской. Туда фонтаны проведена москворецкая вода (большая польза живущим около этой...

4. Былое и думы. Часть пятая. Париж – Италия – Париж (1847–1852). Рассказ о семейной драме. Глава II

Входимость: 1. Размер: 33кб.

Часть текста: июня 1848, возвращаясь вечером домой, я нашел в своей комнате какое-то незнакомое лицо, грустно и сконфуженно шедшее мне навстречу. – Да это вы? – сказал я наконец, смеясь и протягивая ему руки. – Можно ли это?.. Узнать вас нельзя… Это был Гервег, обритый, остриженный, без усов, без бороды. Для него карта быстро перевернулась. Два месяца тому назад, окруженный поклонниками, сопровождаемый своей супругой, он отправлялся в покойном дормезе из Парижа в баденский поход, на провозглашение германской республики. Теперь он возвращался с поля битвы, преследуемый тучей карикатур, осмеянный врагами, обвиняемый своими. Разом изменилось все, рухнулось вcе, и сквозь растреснувшиеся декорации, в довершение всего, виднелось разорение. Когда я ехал из России, Огарев дал мне письмо к Г<ервегу>. Он его знал во время его пущей славы. Всегда глубокий в деле мысли и искусства, Огарев никогда не умел судить о людях. Для него все не скучные и не пошлые люди были прекрасными, особенно художники. Я застал Г<ервега> в тесной дружбе с Бакуниным и Сазоновым и скоро познакомился больше фамильярно, чем близко. Осенью 1847 я уехал в Италию. Возвратившись в Париж, я не застал его, – о его несчастиях я читал в газетах. Почти накануне Июньских дней приехал он в Париж и, встретив у меня первый дружеский прием после баденской ошибки, стал чаще и чаще ходить к нам. Многое мешало мне сначала сблизиться с этим человеком. В нем не было той простой, откровенной натуры, того полного abandon [309] , который так идет всему талантливому и сильному и который у нас почти неразрывен с даровитостью. Он был скрытен, лукав, боялся других, он любил наслаждаться украдкой, у него была какая-то не мужская изнеженность, жалкая зависимость от мелочей, от удобств жизни и эгоизм без всяких границ, rücksichtslos [310] , доходивший до наивности цинизма. Во ...

5. Былое и думы. Старые письма (дополнение к "Былому и думам")

Входимость: 1. Размер: 102кб.

Часть текста: письма напоминают другое лето, его зной, его теплые ночи, и то, что оно ушло на веки веков, по ним догадываешься о ветвистом дубе, с которого их сорвал ветер, но он не шумит над головой и не давит всей своей силой, как давит в книге. Случайное содержание писем, их легкая непринужденность, их будничные заботы сближают нас с писавшим. Жаль, что не много писем уцелело у меня. Моя жизнь прибивала меня к разным берегам, к разным слоям, я с многими входил в сношения, но три полицейских нашествия: одно в Москве и два в Париже, отучили меня от хранения всякого рода писем. Уезжая в 1852 из Италии и думая пробраться через смирительную империю, я сжег много дорогого мне и как бы в вознаграждение получил в Лондоне несколько пачек писем, оставленных мною в Москве. С 1825 года события несущейся истории начинают зацеплять больше и больше и наконец совсем увлекают в широкий поток общих интересов. С тем вместе прозелитизм, страстная дружба, вызывает на переписку; она растет и делается какой-то движущейся, раскрытой исповедью… все закреплено, все...