Поиск по творчеству и критике
Cлово "LITTLE"
Входимость: 10. Размер: 61кб.
Входимость: 1. Размер: 10кб.
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Входимость: 1. Размер: 5кб.
Входимость: 1. Размер: 14кб.
Входимость: 1. Размер: 4кб.
Входимость: 1. Размер: 12кб.
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 10. Размер: 61кб.
Часть текста: present at least, may be said to be included in that of serfdom. Russia cannot make a step in advance until she has abolished slavery. The serfdom of the Russian peasant is the servitude of the Russian empire. The political and social existence of Western Europe formerly was concentrated in châteaux and in cities. It was essentially an aristocratic, or municipal existence. The peasant remained outside of the movement. The revolution took little thought of him. The sale of national property had no effect upon his condition, except to create a limited provincial bourgeoisie. The serf knew well enough that the land did not belong to him: he only looked for a personal and negative emancipation: an emancipation of the labourer. In Russia the reverse is the case. The original organization of that agricultural and communistic people was essentially democratic. There were no châteaux, very few towns, and those few nothing but large villages. No distinction existed between the peasant and the citizen. The rural commune, as it still exists, is the exact image of the great communes of Novgorod, Pskow, Kiev. Moscovite centralization, indeed, destroyed the autonomy of the towns: but the humble word commune preserved its self-government, its trial by jury, its justices of the peace, till after the reign of Ivan the Terrible: that is to say, till the XVIIth century. The soil was not as yet the subject of individual property: each rural commune held its allotment of land. Each of its members had the right to cultivate a portion of that holding, and each appropriated in effect the fruits of...
Входимость: 1. Размер: 10кб.
Часть текста: Sir, — A telegram which appeared in your estimable journal of this morning contains an extract from a letter my venerated friend Garibaldi has, it seems, addressed to me and published in the «Diritto». I have satisfaction in stating that before the knowledge of this letter we understood our position precisely in the same manner as the great Italian; and, in proof, permit me to beg your insertion of a few lines translated from Russian, and published in the last number of the «Kolokol» (№ 96, April 15). It is necessary to explain that on the 10th of April we had designed to celebrate with our fellow-labourers in the Russian printing-office, and our friends, the event of the emancipation of the peasants in Russia, and on the morning of that day arrived by telegraph the account of the massacres at Warsaw. We quote from the article referred to: Our fête was sombre, sinister: we have known few days more heavy, when the mind has been more painfully oppressed by conflicting sentiments; never before did lampions hang so close to tears. The time is still far distant when a Russian may hold a fête for any event whatever in gaiety of heart, with no sad thought behind, with no anxious care. We had grown young again at the great news of the emancipation of the peasants; we looked forward with hope and anticipated with emotion our proposed meeting, prepared to drink, for the first time in our lives, the health of the...
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Часть текста: МЕЙЗЕНБУГ 11 октября (29 сентября) 1868 г. Виши. 11 oct . Vichy. Hotel d’Amérique. Carissima Olga, Je m’empresse de te donner une tres bonne nouvelle sur ma santé. D’après l’analyse chimique que l’on a faite hier — le progrès est immense, le sucre a presque disparu — je continue encore quelques jours, par ex jusqu’au 15 — et ensuite nous nous préparerons pour Lyon. Was weiter, daß ist noch nicht bekannt. Salue Domengé et prie-le de saluer Gai. Le temps est très beau chez nous... Je t’embrasse. Regardez, chère Malvida, cet organisme hyperborean — 20 bains et une centaine de verres d’eau de la Grande Grille ont presque suffi pour me remettre. Dites a Schiff que la proportion allait de cette manière approximativement: Juin…………….. 2-4%. Juillet…………….. 4 1 / 2 (lorsque j’avais les furoncles). 20 sept …. l 1 / 2 . 10 oct …….. 0,3. Sans sucre ou avec — mais, cara del Arno, Florence ne me tente nullement, plutôt Gênes — au reste, la Suisse, la Suisse nous appelle. Je vous ai envoyé hier les mémoires qui naissent de m-me Quinet. Je ne les aurais pas imprimés. Votre devotissime A. H. En cas de difficulté ou de doute écrivez à l’adresse de Tkhorzevsky. Nous partirons dans 7, 8 jours d’ici. C’est dommage — tranquillité parfaite et jardins, jardins. L’automne correspond mieux aux vieillards que l’été. Рукой H. А. Герцен: 11 th of October 1868. Hôtel d’Amérique, Vichy, dép Allier. Many, many thanks, dear, kind old Mali, for your amusing and long letter. You must...
Входимость: 1. Размер: 5кб.
Часть текста: и как, трудно теперь сказать. Но ты в Женеву можешь приехать когда хочешь. Только остановиться придется возле. Места нет. О Тате я думал, что ее можно инсталлировать к 1 сент. и, стало быть, ехать отсюда в начале августа. Пиши подробнее и понятнее твой план. Ольгу целую; жду от нее письма немного поподробнее. Лиза, которая в Лозанне теперь, ей кланяется много и Мейзенбуг. Прощайте. Рукой Н. А. Герцен: 15 мая 1866 г. 7, Quai Mont Blanc. Genève. Дорогой мой Sandro-Specolino, наконец-то и получили несколько слов от тебя. Нечего мне говорить и рассказывать, как я радуюсь при одной мысли, что ты скоро приедешь. It would be awfully nice! If you don’t mean to be peevish and difficult we might arrange a jolly little uncomfortable hole for your dear bonity here! — It would be good for your pocket too. — Do, doooo come. But now, how, where, when for how long?? — Do answer quickly. As to Berthe, you know how heavily my solitude weighs upon me, I long to have a...
Входимость: 1. Размер: 14кб.
Часть текста: que cela sera un acompte sur les gages — et un gage d'amour paternel en même temps. — Des francs en argent passons aux francs en fibrine, de la famille — aurait dit V. Hugo — à l'humanité. Oui, cher Vogt, il y a bien longtemps que je ne vous ai écrit. Les jours passent avec une énorme rapidité — dans un travail ardent. Figurez-vous que nous — Ogareff et moi — nous imprimons — outre VEtoile Polaire et la Cloche — un recueil historique, les Voix de la Russie et en outre des volumes de traductions. A l'exception des Voix et des traductions — la moitié est écrite par nous et toutes les feuilles sans exception sont corrigées par nous deux fois. Trübner gagne certes 25/m. fr. par an et nous 25 millions en influence. Le succès est immense. Des éditions entières sont vendues en trois, quatre mois etc. etc. Quel démon vous pousse à lire le journal stupide de Kinkel — c'est un onagre avec la tête d'un Jupiter — (Il y a chez Dickens dans la Little Dorrit un personnage qui n'avait d'autres mérites que la tête d'un patriarche philantropique). — Quant à Blind — ich mache die Augen zu, um ebenso blind zu sein. Le journal n'a aucun caractère, aucun public. Mais ce qui m'étonne beaucoup plus c'est que la majorité de tous les Allemands réfugiés (ici) beaucoup plus développés que toute la Kinkquellerie et du même avis ils vocifèrent, pestent — comme des...
Входимость: 1. Размер: 4кб.
Часть текста: экземпл<яров> Ноту — повести «Récits interrompus» — по-русски, цена 4 seh., — с книгопродавцев 3. — Если он не получил, может требовать от Нота, а моя нота звучит вам: прощайте. Рукой А. А. Герцена: Любезная Маша! Мы опять были на бале; я очень много танцевал. Мы домой приехали в половину пятого. Марихен так много танцевала, что я думал, что она опять сляжет, но ничего. Что делает М г Юльус? А тезка растет? Говорит? Поцелуй его и Рейхеля. Твой Саша. Сейчас получил ваше письмо. Анекдотов припасу к следующ<ему> разу. Энг<ельсону> скажите, что типография и ее командир к его услугам. Рукой Н. А. Герцен: Милая моя Маша! Зачем ты так долго мне не писала, больна ты или что? Уже давно папа Ольге и мне подарил стеклянные птицы. Ольга свою сломала, но я мою не сломала. Оленька назвала свою муфту Пуси, а я назову мою Маша или Марихен Герцен. Ну, милая моя Маша, пиши же нам всем. Целую тебя и вас alle und die große oder little[127], толстыю или dünne[128] Бабета. Твоя Тата. Примечания Печатается по автографу (ЦГАЛИ). Впервые опубликовано: Л VIII, 2—3. Год написания определяется упоминаниями о выходе в свет «Прерванных рассказов» Герцена и о его работе над статьей «Старый мир и Россия»; 28 января приходилось на субботу в 1854 г. Книга ждет оказии... — «Прерванные рассказы» Герцена. См. письмо 92. ... Pinto из Турина требует... — Письма Пинто к Герцену неизвестны. ... кроме писем к Линтону... — См. комментарий к письму 114. [127] всех и большую или маленькую (нем. и англ.) — Ред. [128] тонкую (нем.)....
Входимость: 1. Размер: 12кб.
Часть текста: (1834–1838). Приложения Приложения Предисловия, переводы, отрывки Введение <к первому изданию «Тюрьмы и ссылки»> В конце 1852 года я жил в одном из лондонских захолустий, близ Примроз-Гилля, отделенный от всего мира далью, туманом и своей волей. В Лондоне не было ни одного близкого мне человека. Были люди, которых я уважал, которые уважали меня, но близкого никого. Все подходившие, отходившие, встречавшиеся занимались одними общими интересами, делами всего человечества, по крайней мере делами целого народа, знакомства их были, так сказать, безличные. Месяцы проходили – и ни одного слова о том, о чем хотелось говорить. …А между тем я тогда едва начинал приходить в себя, оправляться после ряда страшных событий, несчастий, ошибок. История последних годов моей жизни представлялась мне яснее и яснее, и я с ужасом видел, что ни один человек, кроме меня, не знает ее и что с моей смертью умрет и истина. Я решился писать; но одно воспоминание вызывало сотни других, все старое, полузабытое воскресало – отроческие мечты, юношеские надежды, удаль молодости, тюрьма и ссылка [217] – эти ранние несчастия, не оставившие никакой горечи на душе, пронесшиеся, как вешние грозы, освежая и укрепляя своими ударами молодую жизнь. Я не имел сил отогнать эти тени, – пусть они светлыми сенями, думалось мне, встречают в книге, как было на самом деле. Ия стал писать с начала; пока я писал две первые части, прошли несколько месяцев поспокойнее… Цепкая живучесть человека всего более видна в невероятной силе рассеяния и себяоглушения. Сегодня пусто, вчера ...
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Часть текста: Рукой А. А. Герцена: 2-го июля. Elmfield House. Teddington. S. W. Милая Тата, целую тебя за Стеллу и за описание дня; ты меня обоими очень обрадовала; Stella does meet with my approbation[336]; жаль, что я не могу судить о сходстве, сравнивая с оригиналом; как картина она очень хороша, особенно немножко издали, потому что вблизи, кажется, тень на лице грубовата — понимаешь, a little too roughly shaded[337]; может, это зависит от бумаги и угля; зато глаза хоть куда... не сделала ли ты их побольше, чем в природе? Словом, я очень доволен. — А твое описание нас всех очень забавляло, и оно, кажется, очень верно. Я никак не мог дойти до того, чтобы написать вам раньше; ты не можешь себе представить, что за работа была укладка всех наших вещей, из которых около половины совершенно не нужны, а все-таки как-то жаль их раздать или бросить. Потом сдача Orsett-ьевки, продолжавшаяся два дня с утра до ночи, причем я (m'étant ferré contre les alcooliques en Suède[338]) так удачно напоил агента Taylor'а, что он поставил на счет только 15 фунтов за порчу вещей и наконец упал под стол. Мой apprentissage diplomatique пошел мне впрок, как ты видишь, if tells upon the accounts[339]. Новый дом мне очень нравится, у меня теперь такая славная комната, какой я никогда не имел. Сегодня я целый день выкладывал вещи и устраивался у себя, даже ошибкой открыл ящик с вашими вещами — и все еще не кончено. Я уж с ужасом думаю об том, что это ненадолго — если мы не будем и отсюда собираться переехать в продолжении трех лет, как из Orsett-ьевки. Что же тебе сказать об деле? — На сию минуту, кажется, идет плохо — или по крайней мере очень тихо. А что касается до меня, то я, вероятно, до осени сделаю еще маленькую экскурцию по северным странам. A propos — сегодня я обруган в «Московских ведомостях» за мою речь; вот до какой чести я дожил! Ну, теперь прощай, моя милая Тата, рисуй хорошенько и...
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Часть текста: которая уже в Teddington; в понедельник переезжаем и мы. Ты можешь себе представить, какие здесь укладывания, отсылания, принятия и сдачи инвентариев... поэтому я и не могу писать много сегодня. Папа тебе послал мою речь на штокгольмском банкете. Что скажешь об моем красноречии? Я и не знал, что она напечатана. Все это я вам опишу порядком, когда совершится наш переезд. На этот раз обнимаю и целую вас — в последний раз в моем 24-ом году, ибо завтра начинаю 25-й!!! Мальвиде пожмите руку покрепче. Синк. Я получил от Монтекки письмо, в котором он пишет, что медали в Риме получены, — что ж они у вас уж или нет? Саша все свои поручения исполнил хорошо и уж опять собирается через месяц сделать экскурцию. Чернецкий с типографией переехал в Теддингтон. Дом мне перестал нравиться — но окрестности очень хороши: от Hampton Court — 30 минут, от Буши-парка 5. Железная дорога (в июле откроется) — между домом и Буши-парком. Завтра мы с Сашей едем смотреть «Фауста» Gounaud. В газетах очень хвалят. Опять потянуло войной. — Это постоянное состояние тревожного ожидания — морит душу, не дает времени ни на работу, ни на покой. Затем жду от вас вести, куда вы решились ехать на время жаров. Пишите: Elmfield House Teddington near London. Рукой А. А. Герцена: Милая Ольга! Читал я твой журнал, и он меня очень интересовал и забавлял; я завидую тебе, что ты видишь столько хороших вещей и делаешься совсем ученым человеком. Когда ты приедешь домой, я буду у тебя брать уроки «истории развития искусства» ...