Поиск по творчеству и критике
Cлово "TELL"
Входимость: 2. Размер: 12кб.
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Входимость: 1. Размер: 61кб.
Входимость: 1. Размер: 33кб.
Входимость: 1. Размер: 13кб.
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Входимость: 1. Размер: 11кб.
Входимость: 1. Размер: 54кб.
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Входимость: 1. Размер: 4кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 12кб.
Часть текста: целого народа, знакомства их были, так сказать, безличные. Месяцы проходили – и ни одного слова о том, о чем хотелось говорить. …А между тем я тогда едва начинал приходить в себя, оправляться после ряда страшных событий, несчастий, ошибок. История последних годов моей жизни представлялась мне яснее и яснее, и я с ужасом видел, что ни один человек, кроме меня, не знает ее и что с моей смертью умрет и истина. Я решился писать; но одно воспоминание вызывало сотни других, все старое, полузабытое воскресало – отроческие мечты, юношеские надежды, удаль молодости, тюрьма и ссылка [217] – эти ранние несчастия, не оставившие никакой горечи на душе, пронесшиеся, как вешние грозы, освежая и укрепляя своими ударами молодую жизнь. Я не имел сил отогнать эти тени, – пусть они светлыми сенями, думалось мне, встречают в книге, как было на самом деле. Ия стал писать с начала; пока я писал две первые части, прошли несколько месяцев поспокойнее… Цепкая живучесть человека всего более видна в невероятной силе рассеяния и себяоглушения. Сегодня пусто, вчера страшно, завтра безразлично; человек рассеивается, перебирая давно прошедшее, играя на собственном кладбище… Лондон, 1 мая 1854 г. <Предисловие к английскому изданию> Preface In order to write down one’s own recollections, it is by no means necessary to be a great man, or an extraordinary villain; a...
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Часть текста: А., О. А. и А. А., 21 (9) апреля 1867 г. 74. H. A., О. A. и A. A. ГЕРЦЕНАМ 21 (9) апреля 1867 г. Женева. 21 апреля 1867. Женева. Письмо ко мне и потом ко мне и Огар<еву> получил. Ну, что же, Саша, был у Гарибальди? Зачем он во Флоренции, уж эта Марья — славная воительница, а его не бережет, он в парламенте только может fiasco сделать. Моя статья о Венеции вышла очень хороша, — но боюсь печатать —I она рассердит всех: Наполеона, Бердушка, Онагра и самого Осип Ивановича). Насчет истории философии я тебе говорил, что серьезной книги ты не одолеешь — а поверхностное знание дает фальшивую уверенность и идет больше для внутренней головной прически, чем для дела. Есть у вас мои «Письма об изуч<ении> природы» и «Дилетантизм в науке»? — могу прислать. Попробуй. Разумеется, я во многом тогда ошибался. Перечитай у Гёте в «Фаусте», что Мефистофель говорит студенту о метафизике и collegium logicum. Ну что же ты хочешь делать с полковым штаб-лекарем Шиллером за то, что у него Дон-Карлос — немецкий студент, Фиеско — студент, а студент — Моор— разбойник? Шиллер был великий пропагандист и делал пропаганду из всего. Конечно, Шекспира трудней уличить, что его лица не согласны с историей — ищи Гамлета, ищи Макбета, ищи Лира. Где они?.. Есть ли портрет хоть у Фортинбраса? А если ты хочешь читать исторические драмы Шиллера, то их две — и обе chef-d'œuvre: «Wilhelm Tell» и «Wallenstein»— все три части. Принимайся за них сейчас, — если прежде уж читала, то тем паче. У нас тишина — ко ...
Входимость: 1. Размер: 61кб.
Часть текста: Gervinus The time has come when Russian serfdom should be made, if not an European, at least an English question. London, which has become the permanent oecumenical seat of council for all movements of liberty, emancipation, progression, can scarcely remain indifferent to such a question as that of white slavery in Russia[1]. White slavery in Russia has been too little attacked: perhaps because it has not been defended with the fierce tenacity of Transatlantic slaveholders. For it is to be remarked, that although many of the rich landholders in Russia passionately desire the maintenance of serfdom, no one is found to justify the institution ‒ no one to undertake its defence: not even the government. It is nevertheless a question of capital importance. Indeed, the whole Russian Question, for the present at least, may be said to be included in that of serfdom. Russia cannot make a step in advance until she has abolished slavery. The serfdom of the Russian peasant is the servitude of the Russian empire. The political and social existence of Western Europe formerly was concentrated in châteaux and in cities. It was essentially an aristocratic, or municipal existence. The peasant remained outside of the movement. The revolution took little thought of him. The sale of national property had no effect upon his condition, except to create a limited provincial bourgeoisie. The serf knew well enough that the land did not belong to him: he only looked for a personal and negative emancipation: an emancipation of the labourer. In Russia the reverse is the case. The original organization of that...
Входимость: 1. Размер: 33кб.
Часть текста: à celui-ci ont été accomplis par des rois affectés de maladie mentale et de jésuitisme, par des princes... infinitésimaux; mais on ne s’ attendait pas à tant de servilité de la part d’ une ville libre et située sur les bords du Mein. Qui donc commande, règne et gouverne à Francfort: vous, Patres conscripti , ou le résident russe? — Si c’est M. Fonton, je vous laisserai en paix — sans pourtant m’adresser à lui. Dans le doute — et n’ayant pas encore lu la promulgation officielle de l’annexion de Francfort aux Provinces Baltiques — je me vois forcé d’en appeler aux autorités constitués. Et d’abord, je me crois obligé de vous faire remarquer que la gravité du fait ne consiste pas dans la prohibition d’une petite feuille. La parole, la pensée, persécutées dans l’Europe continentale, ne pouvaient s’attendre à trouver à Francfort une Saragosse de la liberté de la presse. Mais, remarquez-le, de grâce! jusqu’à présent — même pendant le long règne de Nicolas en Allemagne — on connaissait le contenu des imprimés que...
Входимость: 1. Размер: 13кб.
Часть текста: sombre qui va engloutir tout le monde. Dès que j’eus lu les premières lignes de ta dernière lettre, je sentis une douleur aiguë — comment continuer, continuer... je me suis arrêté et avant de finir ma lecture je t’écris cette lettre... Je lirai après. Donne ta main — et pas un mot. Tu sais ce que je voulais, je voulais entre autres te réveiller, te faire secouer quelques mauvaises habitudes qui ne se cadrent pas avec le Grundton de ton âme, je le voulais parce que je sentais qu’avec ce pli il y aura une note sifflante, disharmonieuse. J’ai osé m’ériger en juge, sévir contre toi — tu m’en a donné le droit; lorsqu’on se dit frère, ami... on a, on sent qu’on les a, des droits incontestables. Peut-être j’en ai usé sans ménagement — mais le but était pur et tout amical pour toi. Non, il ne faut pas s’amollir, nous avons un temps rude à vivre, ce n’est qu’à présent que commence la débâcle véritable, eh bien, je deviens stoïcien, advienne ce qui pourra. Aux côtes de l’Angleterre, à New York, au Sud de la France, en Espagne, à Alexandrie enfin — je suis prêt à tout; à Paris je ne veux pas rester pour rien au ...
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Часть текста: с оригиналом; как картина она очень хороша, особенно немножко издали, потому что вблизи, кажется, тень на лице грубовата — понимаешь, a little too roughly shaded[337]; может, это зависит от бумаги и угля; зато глаза хоть куда... не сделала ли ты их побольше, чем в природе? Словом, я очень доволен. — А твое описание нас всех очень забавляло, и оно, кажется, очень верно. Я никак не мог дойти до того, чтобы написать вам раньше; ты не можешь себе представить, что за работа была укладка всех наших вещей, из которых около половины совершенно не нужны, а все-таки как-то жаль их раздать или бросить. Потом сдача Orsett-ьевки, продолжавшаяся два дня с утра до ночи, причем я (m'étant ferré contre les alcooliques en Suède[338]) так удачно напоил агента Taylor'а, что он поставил на счет только 15 фунтов за порчу вещей и наконец упал под стол. Мой apprentissage diplomatique пошел мне впрок, как ты видишь, if tells upon the accounts[339]. Новый дом мне очень нравится, у меня теперь такая славная комната, какой я никогда не имел. Сегодня я целый день выкладывал вещи и устраивался у себя, даже ошибкой открыл ящик с вашими вещами — и все еще не кончено. Я уж с ужасом думаю об том, что это ненадолго — если мы не будем и отсюда собираться переехать в продолжении трех лет, как из Orsett-ьевки. Что же тебе сказать об деле? — На сию минуту, кажется, идет плохо — или по крайней мере очень тихо. А что касается до меня, то я, вероятно, до осени сделаю еще маленькую экскурцию по северным странам. A propos — сегодня я обруган в «Московских ведомостях» за мою речь; вот до какой чести я дожил! Ну, теперь прощай, моя милая Тата, рисуй хорошенько и напиши мне об сходстве твоего портрета Стеллы. Я к тебе не пишу больше...
Входимость: 1. Размер: 11кб.
Часть текста: Впрочем, сверх близости души, одна атмосфера современной мысли обнимает нас. 6. Казнь Чеха как-то тупа, король плакал – а велел казнить. Министры умоляли казнить его тайком утром. В Шпандау отрубили ему голову и объявили афишами. Чех выдержал характер до последней минуты и, след., остался победителем. Не понимаю, как такие простые вещи, как ненужность казней, вред их не бросаются в глаза правительствам. Еще в Испании, где все метется в каком-то опьянении, понятно, что Нарваэз казнит своих врагов, так как его самого, очень может быть, казнят завтра. Но тут спокойно, gemütlich und romantisch [418] , отрубить голову при современных понятиях – глупо, безрасчетно даже, потому что человек твердый реабилитируется казнию и обращает к себе симпатии. Еще глупее, ежели прусские министры-доктринеры, Эйхгорн-историк, например, думает остановить будущих охотников до стрельбы этим средством; неужели вся история на всякой странице не говорит им, что не токмо ни одного фанатика никогда не останавливала казнь, до даже людей, увлеченных случайной страстью? Тут проглядывает совсем иное – месть, просто месть, жажда крови дерзкого, который даже не раскаялся, не дал случая показать милосердия на себе, потому что не просил его. Два наказания только могут остановить человека – это угрызение совести и общественное мнение; без уважения к себе от самого себя и от ближних человек жить не может, никакие казни не могут сравниться с постоянным сознанием...
Входимость: 1. Размер: 54кб.
Часть текста: не имеют. Будь профессором, но для этого развей в себе научные понимания; куча сведений ничего не сделает, а пуще всего будь, пожалуй, и не профессор, будь просто человеком, но человеком развитым [1, т. 27, кн. 1, c. 13-14]. Но произошло то, чего так не хотел Александр Иванович Герцен (1812-1870), - его сын стал профессором в Швейцарии, вел жизнь респектабельного буржуа и не вернулся в Россию. Герцен-младший (1839-1906), для которого важнее всего были хорошие условия для работы - оборудованные лаборатории, библиотеки, научное сообщество - "голосовал ногами", предпочтя европейские университеты российским 1 . Возможно, он также опасался, что общественная деятельность, которую от него ожидали в России, помешала бы занятиям наукой. На родине о нем знали только коллеги-физиологи, и после смерти краткий некролог выражал сожаление о том, что Герцен-младший не пошел по стопам отца, а ограничился научной карьерой вдали от России 2 . Отец, напротив, занял прочное место в российском пантеоне, в особенности после того, как В. И. Ленин в статье "Памяти Герцена" (1912) канонизировал его как продолжателя дела декабристов и первого профессионального революционера. Разным был их образ жизни: Герцен-старший постоянно менял адреса, а жизнь сына была по-семейному стабильной. Разными были страна и даже язык: после университета сын уехал в Италию, а отец не говорил свободно по-итальянски. Итак, классическая проблема блудного сына? В послеперестроечное время, однако, оценки изменились, в результате чего "уважаемый отец" несколько потерял в глазах наших современников, а "недостойный сын",...
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Часть текста: de Charles le Téméraire (Злоупотребление Карлом Смелым) L'ABUS DE CHARLES LE TEMERAIRE Nous lisons dans un programme imprimé de la saison musicale à Moscou qu'entre autres opéras en exécution, est celui de Charles le Téméraire de Rossini. Est-il donc possible qu'après tant de progrès, regrets, émancipations, évolutions — Guillaume Tell — ait encore besoin d'un faux passeport — comme une impératrice en voyage? ПЕРЕВОД ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЕ КАРЛОМ СМЕЛЫМ Мы читаем в печатной программе нынешнего музыкального сезона в Москве, что среди прочих опер исполняется «Карл Смелый» Россини. Возможно ли, что после стольких прогрессов, раскаяний, эмансипации, эволюции «Вильгельм Телль» еще нуждается в фальшивом паспорте — словно странствующая императрица? Примечания Печатается по тексту Kl, № 12 от 15 сентября 1868 г., стр. 183, где публиковано впервые, в отделе «Faits divers» («Смесь»), без подписи. Автограф неизвестен. Авторство Герцена определяется тематической близостью заметки к его дневниковой записи от 10 ноября 1842 г.: «Вчера сосед мой в театре рассказывал, что оперу Россини „Вильгельм Телль˝ дают у нас под названием „Карл Смелый˝. Я еще этой глупости не знал, — и смешно, и досадно, и отвратительно» (т. II наст. изд.,...
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Часть текста: сентября) 1868 г. 428. О. А. ГЕРЦЕН и М. МЕЙЗЕНБУГ 11 октября (29 сентября) 1868 г. Виши. 11 oct . Vichy. Hotel d’Amérique. Carissima Olga, Je m’empresse de te donner une tres bonne nouvelle sur ma santé. D’après l’analyse chimique que l’on a faite hier — le progrès est immense, le sucre a presque disparu — je continue encore quelques jours, par ex jusqu’au 15 — et ensuite nous nous préparerons pour Lyon. Was weiter, daß ist noch nicht bekannt. Salue Domengé et prie-le de saluer Gai. Le temps est très beau chez nous... Je t’embrasse. Regardez, chère Malvida, cet organisme hyperborean — 20 bains et une centaine de verres d’eau de la Grande Grille ont presque suffi pour me remettre. Dites a Schiff que la proportion allait de cette manière approximativement: Juin…………….. 2-4%. Juillet…………….. 4 1 / 2 (lorsque j’avais les furoncles). 20 sept …. l 1 / 2 . 10 oct …….. 0,3. Sans sucre ou avec — mais, cara del Arno, Florence ne me tente nullement, plutôt Gênes — au reste, la Suisse, la Suisse nous...