Поиск по творчеству и критике
Cлово "EVERY"
Входимость: 10. Размер: 61кб.
Входимость: 4. Размер: 17кб.
Входимость: 2. Размер: 4кб.
Входимость: 2. Размер: 12кб.
Входимость: 2. Размер: 43кб.
Входимость: 1. Размер: 74кб.
Входимость: 1. Размер: 16кб.
Входимость: 1. Размер: 5кб.
Входимость: 1. Размер: 12кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 10. Размер: 61кб.
Часть текста: ARTICLE «The emancipation of all the oppressed and suffering is the vocation of the century». Gervinus The time has come when Russian serfdom should be made, if not an European, at least an English question. London, which has become the permanent oecumenical seat of council for all movements of liberty, emancipation, progression, can scarcely remain indifferent to such a question as that of white slavery in Russia[1]. White slavery in Russia has been too little attacked: perhaps because it has not been defended with the fierce tenacity of Transatlantic slaveholders. For it is to be remarked, that although many of the rich landholders in Russia passionately desire the maintenance of serfdom, no one is found to justify the institution ‒ no one to undertake its defence: not even the government. It is nevertheless a question of capital importance. Indeed, the whole Russian Question, for the present at least, may be said to be included in that of serfdom. Russia cannot make a step in advance until she has abolished slavery. The serfdom of the Russian peasant is the servitude of the Russian empire. The political and social existence of Western Europe formerly was concentrated in châteaux and in cities. It was essentially an aristocratic, or municipal existence. The peasant remained outside of the movement. The revolution took little thought of him. The sale of national property had no effect upon his condition, except to create a limited provincial bourgeoisie. The serf knew well enough that the land did not belong to him: he only looked for a personal and negative emancipation: an emancipation of the labourer. In Russia the reverse is the case. The original organization of that agricultural and communistic people was essentially democratic. There were no...
Входимость: 4. Размер: 17кб.
Часть текста: или вовсе никаких. Иногда это очень хорошие люди, даже превосходные люди — но не дай бог такого генерала или оператора! По счастию, ваше занятие не так кровопролитно. Я помню, как, лет двадцать тому назад, я спал рядом с комнатой одного из моих друзей. Дело было в деревне, и крыша редко обитаемого дома была с течью. С вечера пошел проливной дождь — под дождь спится крепко — я уснул; но через час времени шум возле разбудил меня. Что такое? буря, воры? Я стал прислушиваться: сосед возился, у него была зажжена свеча; я вскочил и без всякого переплета бросился к нему. С насупленными бровями работал он над какой-то страшной задачей. В его горнице было две кровати: на одной он спал, на другой был непокрытый, новый замшевый тюфяк. Приятель мой достал какие-то две палки и ставил матрац как-то стоймя; пока он держал его — матрац держался дыбом; но как только он отходил — палки падали, и матрац снова лежал врастяжку. — Что это у тебя? белая горячка? — спросил я. — Да, горячка, точно... с проклятым тюфяком час вожусь — Что с ним? — Да тут, братец, капéль прямо на тюфяк, совсем испортит. Я вот хочу его поставить вкось и, черт знает что такое, как ни поставлю и ни укреплю, проклятые палки упадут; досада — не лягу же я, пока не устрою. — Что ж ты кровать-то не подвинешь, чтоб на нее нетекло? — Тьфу ты пропасть! Просто не догадался. Анекдот этот я рассказал на днях одному туристу-литератору вот по какому поводу: мы, двое, обедали в «Веллингтоне», т. е. мы и один издатель журнала. Издатель, наливая туристу и...
Входимость: 2. Размер: 4кб.
Часть текста: I can not write in any other language... than English. I spoke about the Russian lesson with the young man, who was Sunday with the new Gleb Savinoff by us. He had not too much time, being employed in a great commercial business, but he proposes to come every week to you, to pass an evening, in teaching you the Russian. He desires, en retour, to improve himself in the English and that is all what he requests. I can come to see your translation Wednesday at 5—6. It is a «schmollend» article on our publications in the Augsb Zeut and the minister in Dresden has published himself my letter. I can not accept your ideas on the subject of France. Every day brings a new argument — that the peoples of the Roman origin are dying... And where is the Deville for such an agony? Your trustful A. Herzen. Перевод 8 марта. Путней. Дорогой друг, я настолько поглощен приготовлением нескольких опытов перевода для г. Плат<енауэра>— что не могу писать ни на каком другом языке... кроме английского. Я говорил об уроках русского языка с молодым человеком, который вместе с новым Глебом Савиновым был у нас в воскресенье. У него немного свободного времени, так как он служит в большом коммерческом предприятии, но он предлагает проводить у вас один вечер в неделю, обучая вас русскому языку. Он хочет en retour[97], чтоб вы занялись усовершенствованием его в английском языке, и это все, что он спрашивает. Я могу прийти просмотреть ваш перевод в среду, в 5—6. В «Augsb Zeit » помещена «надутая»...
Входимость: 2. Размер: 12кб.
Часть текста: мере делами целого народа, знакомства их были, так сказать, безличные. Месяцы проходили – и ни одного слова о том, о чем хотелось говорить. …А между тем я тогда едва начинал приходить в себя, оправляться после ряда страшных событий, несчастий, ошибок. История последних годов моей жизни представлялась мне яснее и яснее, и я с ужасом видел, что ни один человек, кроме меня, не знает ее и что с моей смертью умрет и истина. Я решился писать; но одно воспоминание вызывало сотни других, все старое, полузабытое воскресало – отроческие мечты, юношеские надежды, удаль молодости, тюрьма и ссылка [217] – эти ранние несчастия, не оставившие никакой горечи на душе, пронесшиеся, как вешние грозы, освежая и укрепляя своими ударами молодую жизнь. Я не имел сил отогнать эти тени, – пусть они светлыми сенями, думалось мне, встречают в книге, как было на самом деле. Ия стал писать с начала; пока я писал две первые части, прошли несколько месяцев поспокойнее… Цепкая живучесть человека всего более видна в невероятной силе рассеяния и себяоглушения. Сегодня пусто, вчера страшно, завтра безразлично; человек рассеивается, перебирая давно прошедшее, играя на собственном кладбище… Лондон, 1 мая 1854 г. <Предисловие к английскому изданию> Preface In order to write down one’s own recollections, it is by no means necessary to be a great man, or an extraordinary villain; a celebrated artist, or a statesman; it is enough to be merely a man, to have something to tell, and to be able and willing to tell it. Every existence is interesting; if not on account of the person, yet on account of the country, the epoch in which he lives. Man likes to penetrate into the inward life of another; he likes to touch the most delicate chord of...
Входимость: 2. Размер: 43кб.
Часть текста: (см. ПЗ на 1862, стр. 57—72) было помещено несколько документов, принадлежащих перу В. Н. Каразина, публикация которых сопровождалась следующим вступлением: «Для того чтоб передать сколько-нибудь характер и образ мыслей В. Н. Каразина, и передать их его словами, мы помещаем: 1) его записку, подписанную графом М. С. Воронцовым, князем Менщиковым, А. И. и П. И. Тургеневыми <к этому месту было сделано примечание: «В. Н. Каразин отметил в списке: „и, может быть, еще кем-нибудь — но мне неизвестно”»> и поданную, 5 мая 1820, статс-секретарем по иностранной части Капо д’Истрия; 2) отрывки из его записок, представленных графу В. П. Кочубею и 3) отрывок из его письма к Николаю». За этим вступлением следовал текст документов. Исторический очерк «Император Александр I и В. Н. Каразин» был написан Герценом в первые месяцы 1862 г. В письме к И. С. Тургеневу от 3 февраля 1862 года Герцен сообщал: «Я теперь написал IV главы исторической болтовни о временах...
Входимость: 1. Размер: 74кб.
Часть текста: миновал и журналы снова стали оживать, они взамен насилия встретили готовый арсенал юридических кляуз и судейских уловок. Началась старая травля, par force [239] , редакторов, – травля, в которой отличались министры Людвига-Филиппа. Уловка ее состоит в уничтожении залога рядом процессов, оканчивающихся всякий раз тюрьмой и денежной пенею. Пеня берется из залога; пока залог не дополнен, нельзя издавать журнал, как он пополнится – новый процесс. Игра эта всегда успешна, потому что судебная власть во всех политических преследованиях действует заодно с правительством. Ледрю-Роллен сначала, потом полковник Фрапполи как представитель мацциниевской партии заплатили большие деньги, но не спасли «Реформу». Все резкие органы социализма и республики были убиты этим средством. В том числе, и в самом начале, Прудонов «Le Représentant du Peuple», потом его же «Le Peuple». Прежде чем оканчивался один процесс, начинался другой. Одного из редакторов, помнится, Дюшена, приводили раза три из тюрьмы в ассизы [240] по новым обвинениям и всякий раз снова осуждали на тюрьму и штраф. Когда ему в последний раз, перед гибелью журнала, было объявлено решение,...
Входимость: 1. Размер: 16кб.
Часть текста: последнему нашему Маркизу Позе, от всей души посвящаю этот очерк. I ДОН-КАРЛОС В первые годы царствования Александра I, т. е. когда уроки Лагарпа были еще в памяти и урок, данный монархам вообще в Париже и русским самодержцам в особенности в Михайловском дворце, не были забыты, — у императора Александра I бывали литературные вечера; на них приглашались несколько близких лиц к государю, особенно известных за грамотных. В один из этих вечеров чтение длилось долго; читали новую трагедию Шиллера. Чтец кончил и остановился. Государь молчал, потупя взгляд. Может, он думал о своей судьбе, которая так близко прошла к судьбе Дон-Карлоса, может о судьбе своего Филиппа? Несколько минут продолжалась совершенная тишина; первый перервал ее князь Александр Николаевич Голицын; наклоняя голову к уху графа Виктора Павловича Кочубея, он сказал ему вполслуха, но так, чтобы все слышали: — У нас есть свой Маркиз Поза! Кочубей усмехнулся и кивнул ему головой. Глаза всех обернулись на человека лет тридцати, сидевшего поодаль. Император вздрогнул, посмотрел на окружавших, остановил недоверчивый, пытливый взгляд на человеке, сделавшемся предметом общего внимания, наморщил брови, встал мрачный и недовольный, откланялся гостям и вышел. Князь Александр Николаевич улыбался; будущий министр просвещения и духовных дел, инквизитор и масон,...
Входимость: 1. Размер: 5кб.
Часть текста: itself under the direction of a central committee, and has adopted the name of «Land and Liberty», expressing the desideratum of the Russian people — the right of every one to land, and an elective and federal government. The central committee requests us to make the following advertisement known to Russian travellers in Europe. You will greatly oblige us by inserting it in your widely-circulated journal. — We are, sir, respectfully yours, Alexander Herzen, N. Ogareff. Editors of the Kolokol. Orsett-house, Westbourne-terrace, W., Feb. 28. ПEPЕВОД ИЗДАТЕЛЮ «THE STAR» Сэр, многочисленные, но незначительные и слабые тайные кружки, распыленные ранее по всей России, теперь объединились, под руководством центрального комитета, в одно общество, которое приняло название «Земля и воля», выражающее настоятельные нужды русского народа — право каждого на землю и выборное федеральное правительство. Центральный комитет поручил нам обнародовать следующее обращение ко всем русским путешественникам в Европе. Вы нас очень обяжете, поместив его в вашей газете, имеющей широкое распространение. Мы остаемся, сэр, уважающие вас — Александр Герцен, H. Orapeв Издатели «Колокола». Orsett-house, Westbourae-terrace, W., февр. 28. Примечания Печатается по тексту газеты «The Morning Star» от 2 марта 1863 г., где опубликовано впервые, с подписью: Alexander Herzen, A. Ogareff, Editors of the Kolokol, под редакционной рубрикой: «The popular cause Russia» («Народное дело в России»). Автограф неизвестен. Текст открытого письма издателю «The Morning Star» был опубликован также во французской...
Входимость: 1. Размер: 12кб.
Часть текста: becomes a passion it may dim the mind as well as love or ambition. Mr. G. Williams, in the letter inserted in your esteemed journal (November 15), tries to smooth the bad impression produced on public opinion by your very truthful and beautiful correspondence concerning the Russian Universities. He says,—«The two main grievances, of which the students, had to complain at the outset were the abolition of their uniforms, and the imposition of certain tuition fees». The first assertion proves that Mr. Williams did not attentively read your correspondence; the second, that he does not understand the state of things in Russia, in spite of his having travelled in that country. The uniforms were worn by order of the government, and. during the reign of Nicholas the rules regarding them were so stringent that the uniform was for the students rather a subject of hatred than of love. Certainly, they did not much trouble themselves about the abolition of it, though they knew that in the present time it was ...