Поиск по творчеству и критике
Cлово "LAW"
Входимость: 16. Размер: 61кб.
Входимость: 3. Размер: 7кб.
Входимость: 3. Размер: 14кб.
Входимость: 2. Размер: 53кб.
Входимость: 2. Размер: 4кб.
Входимость: 2. Размер: 6кб.
Входимость: 2. Размер: 102кб.
Входимость: 2. Размер: 27кб.
Входимость: 2. Размер: 131кб.
Входимость: 2. Размер: 40кб.
Входимость: 1. Размер: 70кб.
Входимость: 1. Размер: 54кб.
Входимость: 1. Размер: 54кб.
Входимость: 1. Размер: 138кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 16. Размер: 61кб.
Часть текста: is nevertheless a question of capital importance. Indeed, the whole Russian Question, for the present at least, may be said to be included in that of serfdom. Russia cannot make a step in advance until she has abolished slavery. The serfdom of the Russian peasant is the servitude of the Russian empire. The political and social existence of Western Europe formerly was concentrated in châteaux and in cities. It was essentially an aristocratic, or municipal existence. The peasant remained outside of the movement. The revolution took little thought of him. The sale of national property had no effect upon his condition, except to create a limited provincial bourgeoisie. The serf knew well enough that the land did not belong to him: he only looked for a personal and negative emancipation: an emancipation of the labourer. In Russia the reverse is the case. The original organization of that agricultural and communistic people was essentially democratic. There were no châteaux, very few towns, and those few nothing but large villages. No distinction existed between the peasant and the citizen. The rural commune, as it still exists, is the exact image of the great communes of Novgorod, Pskow, Kiev. Moscovite centralization, indeed, destroyed the autonomy of the towns: but the humble word commune preserved its self-government, its trial by jury, its justices of the peace, till after the reign of Ivan the Terrible: that is to say, till the XVIIth century. The soil was not as yet the subject of individual ...
Входимость: 3. Размер: 7кб.
Часть текста: таковым же налево. Живой человек должен уметь двигаться — и в пространстве и во времени. Может и на месте сидеть — но теоретически не поднимать мономании в идеалы. Далее, сейчас кончил с квартирой — лучше, милее, комфортабельнее ничего в мире нет — и притом дешево. Адрес: France M me О. Promenade des Anglais, 87 (Pavillon) Nice (Alp marit ) 6 месяцев — 1200 фр. Итак, до 1 июля locomotion[362] N остановлено. Удача квартиры немного сняла тяжести других неудач. Письмо твое я получил. — Да, да — «die schönen Tage von Aranjuez». Я сержусь на тебя и себя, что мы не умели ничего сделать из своей жизни для себя. Что было хорошего — ушло на других, но место в инвалидном доме можно бы заслужить. Оставаясь обыкновенными людьми, мы хотели жить не по-людски, а повыше, хотели и немецкий швермерей и французские дебошики — ну и, как следовало ожидать, из всего вышло тугое, тяжелое, изуродованное житье на два мотива — с бранью и желчью у меня и старчеством от вина у тебя. В Ницце в 1850 году было первое крещение...
Входимость: 3. Размер: 14кб.
Часть текста: неисправимее, чем когда-нибудь; мы не только не утратили прежнюю веру, а удесятерили ее всеми лишениями, очищеньями, всем вынесенным горем, всей чудовищной силой того гниения, которое грозит сгубить всходы — а кончит удобрением почвы. Тот, кто не чует этого, кому не ясно, что наше общее дело продолжается под землей, продолжается в воздухе, продолжается середь оргии крови и раболепья, для того слова наши, как для полицейского содержателя публичного листа в Москве, будут «бредом помешанных». Но есть другие люди, их голос доходит до нас, они поймут наши упованья. Наши слова ободрят их так, как их слова ободряли нас. — Да много ли их? — Нет, не много, по крайней мере сколько мы знаем, особенно с тех пор, как слабые, шаткие, мелкие, робкие ушли, одни от испуга, другие по глупости; оставшиеся тем меньше заметны, что они должны молчать под тройным надзором — явной, тайной и литературной полиции. Много веры, много преданности, много истины надобно, а число голов придет. Это не рекрутство и не подушный сбор. В пещерах слабые числом христиане росли в силу, в подземных ходах сплачивались они в те несокрушимые общины святых безумцев , с которыми не могло совладать ни дикое варварство одного мира, ни маститая цивилизация другого. И это несмотря на то, что они шли на прямое ниспровержение всякого государственного строя и искали не исполнения судеб, приготовленных целым развитием, а замену их судьбами новыми, небывалыми и вообще неосуществимыми. Русская задача вовсе не так колоссальна, она гораздо проще, соизмеримее, это задача не другого мира, а мира сего, и потому в ней вера не противуречит логике, совсем напротив. Никто не хочет у нас ломать ничего народного, основного, никто — ничего создавать по отвлеченному идеалу, все это старая консервативная болтовня. Хотят устранить препятствия, снять ненужные преграды, хотят развязать руки, развязать мысль, отрицают собственно отрицательное,...
Входимость: 2. Размер: 53кб.
Часть текста: на русском языке я не считаю бесполезным, несмотря на то, что события, совершившиеся с тех пор, так ясно подтвердили мнения, нами высказанные, что самая возможность сомнения становится непонятной. Кто и теперь еще не разглядит, что представляет Франция и что представляет Англия, тот не близорук, а просто слепой или человек, забитый доктриной. Все в Европе идет с поразительной быстротой к пятому действию, мы в антракте, и занавесь уже вполовину поднялась... и пролог был сказан, остается ждать развязки: актерам идти на сцену, а нам, зрителям, смотреть на игру. — Мир событий, обыкновенно запутанный, сложный сам, представляет свою аллегорию; сфинкс во всеуслышание рассказывает свою тайну, и все так просто, без переходов, без теней, без тушовки... Тут нечего ни долго изучать, ни отыскивать источников, стоит только взять газету и читать. Тяжелый, тучный «Теймс», не любящий поэтизировать, ненавидящий отвлеченные теории, политические построения, сам вышел из своих деловых привычек, из своей обычной колеи, призадумался перед странной игрой случайности и, бросая на минуту свою косу, которой косит ежедневную траву для насущного пропитания, делается авгуром и по теплым трепещущим событиям заглядывает в даль и пророчит. «В то самое время, — говорит «Теймс», — как без умолка гремели залпы со всех фортов Шербурга, мирный пароход, не замечаемый при этом громе, тихо входил в гавань. Он привез весть о деле, сделанном британскими руками, в сравнении с которым Шербург и его крепости теряют значение, — он привез телеграфическую депешу о том, что Англия и Америка соединены электрической ниткой! — Новая страница истории открывается...» (11 августа 1858). Я не знаю, что к этому прибавить... Прибавлю анекдот. «Странная случайность» так мало странна и...
Входимость: 2. Размер: 4кб.
Часть текста: своих и чужих по законам своего Common law, а не по полицейским инструкциям шпионов и правительств, ими представляемых. Что это мнение — правительственное или только инвалидное? В последнем случае нам до него дела нет, хотя и считаем, что неприлично всякий раз позорить имя русское, прибавляя его для веса ко всякому топору, ко всякой гнусной мере; ведь еще не забыли ту страстную нежность, ту трогательную настойчивость, с которой Николай просил выдачу Кошута и его товарищей из Турции. Если же это мнение «кабинета-Горчаков», по французскому выражению, то мы не можем не сказать, что оно не достойно современного состояния дел в России. Да полноте вам соваться вперед и заявлять ваши сочувствия с всякой дикой властью, с всяким насилием, с всяким нарушением прав, с всяким кованием в колодки. Дайте нам отучить западного человека, чтоб он не произносил рядом со словом Россия — слово кнут. Где ваш интерес в этом? Неужели в самом деле вы не понимаете, что государству, едва вступающему теперь в новую эпоху, нельзя делить все ...
Входимость: 2. Размер: 6кб.
Часть текста: et arbitraire. En remerciant vos concitoyens je demande la permission d'ajouter quelques mots — qui me sont venus en lisant les détails du meeting. C'est impossible qu'un pays où un acte brutal et despotique d'une coterie gangrenée par les tendances absolutistes du continent produisit une répugnance si marquée — que ce pays permette de déraciner le vieux chêne des libertés anglo-saxonnes, d'envahir la souveraineté séculaire du «Common law», de fouiller aux pieds les lois en violant la garantie qu'elles donnent à l'individu. Et tout cela avec la triste perspective d'arriver à la mort lente ou la bureaucratie germanique ou au despotisme impur et sans gêne de l'Empire français. Le peuple anglais a aussi sa <1 нрзб.>, et puisqu'on en est à l'imitation des empereurs, ii peut aussi dire et d'une voix terrible son impérial «Guai a chi la tocca». Recevez, citoyen, mes salutations fraternelles et mes remerciements pour vos amis. Alex. Herzen. На обороте: Citoyen Joseph Cowen jun à Newcastle on Tyne. Перевод 24 ноября 1855 г. Ричмонд. Cholmondeley Lodge. Гражданин, с глубочайшей благодарностью получил я копию резолюций митинга в Ньюкасле-на-Тайне, которую вы мне столь любезно препроводили при своем письме от 20 ноября. Не знаю более мужественной награды для людей, остающихся в изгнании верными своим убеждениям, чем это воспоминание о них у...
Входимость: 2. Размер: 102кб.
Часть текста: le titre Essai de changer l'asyle des aliénés dans lequel nous vivons – en un monde rationnel. Ce titre rappelle à son biographe le propos suivant tenu par un malade enfermé à Bedlam: «Tout le monde me prend pour un fou, – disait-il, – moi j’ai la même opinion de tout le monde; malheureusement la majorité n’est pas de mon côté». Cela explique très bien le titre d’Owen et jette une grande lumière sur la question. Nous sommes convaincus que la portée de cette comparaison a échappé au sévère biographe. Il a voulu seulement insinuer qu’Owen était fou – et nous ne voulons pas le contredire, – mais cela n’est pas une raison pour penser que tout le monde ne l’est pas. Si Owen était fou – ce n’est nullement parce que le monde le pensait tel, et que lui-même le pensait de tout le monde. Mais bien parce qu’Owen – connaissant qu’il demeurait dans une maison des aliénés – parlait soixante ans de suite aux malades – comme s’ils étaient parfaitement sains. Le nombre des malades n’y fait absolument rien. La raison a sa justification, son criterium ailleurs – elle ne se soumet jamais à la majorité des voix. Si...
Входимость: 2. Размер: 27кб.
Часть текста: где опубликовано впервые. Автограф неизвестен. Русский неточный и изобилующий искажениями перевод, выполненный неустановленным лицом, вышел в том же году под заглавием «Франция или Англия? Русские вариации на тему 14 января 1858 Искандера. (Перевод с французского с новым предисловием автора)», London, 1858. Как устанавливается позднейшим письмом Герцена к издателю А. В. Скалону от 19 мая 1869 г., он был недоволен качеством перевода брошюры («перевод, сделанный не мной, плох»). Судя по внесенным в русский текст изменениям, многие из которых не могли быть сделаны переводчиком (см. их перечень ниже), перевод перед печатью, вероятно, был просмотрен автором; тем не менее, ввиду многочисленных искажений и отклонений от французского текста в настоящем издании дается новый перевод. Предисловие, отсутствующее во французском тексте, приводится по тексту русского издания. Немецкий перевод М. Мейзенбуг появился вскоре под названием «Frankreich oder England? Russische Variationen über das Thema des Attentats vom 14 Januar». Hamburg, 1858, а английский — под названием «France or England?». London, 1858 ( Л IX, 587). В конце французской брошюры было напечатано следующее примечание: «Автор обещает нам предоставить через несколько недель одну или две другие вариации. Эти статьи будут напечатаны в русской газете „Колокол”, выходящей в Лондоне каждые две недели под редакцией г. Искандера » <перевод с французского). В письме к М. К. Рейхель от 24 марта 1858 г. Герцен сообщил, что печатает брошюру, за которую его могут «посадить на цепь», «а потому, если увидите, что я на цепи, не испугайтесь». На следующий день в письме...
Входимость: 2. Размер: 131кб.
Часть текста: Встреча наша была неловка. Слишком много черного было со мною с тех пор, как мы не видались. Если человек не хвастает своими бедствиями, то он их стыдится, и это чувство стыда всплывает при всякой встрече с прежними знакомыми. Не легко было и ей. Она подала мне руку и повела меня в парк. Это был первый старинный английский парк, который я видел, и один из великолепнейших. До него со времен Елисаветы не дотрогивалась рука человеческая; тенистый, мрачный, он рос без помехи и разрастался в своем аристократически-монастырском удалении от мира. Старинный и чисто елисаветинской архитектуры дворец был пуст; несмотря на то, что в нем жила одинокая старуха-барыня, никого не было видно; только седой привратник, сидевший у ворот, с некоторой важностью замечал входящим в парк, чтоб в обеденное время не ходить мимо замка. В парке было так тихо, что лани гурьбой перебегали большие аллеи, спокойно приостанавливались и беспечно нюхали воздух, приподнявши морду. Нигде не раздавался никакой посторонний звук, и вороны каркали, точно как в старом саду у нас в Васильевском. Так бы, кажется, лег где-нибудь под дерево и представил бы себе тринадцатилетний возраст… мы вчера только что из Москвы, тут где-нибудь неподалеку старик садовник троит мятную воду… На нас, дубравных жителей, леса и деревья роднее действуют моря и гор. Мы говорили об Италии, о ...
Входимость: 2. Размер: 40кб.
Часть текста: вторая Западные арабески. Тетрадь вторая I. Ilpianto [163] После Июньских дней я видел, что революция побеждена, но верил еще в побежденных , в падших, верил в чудотворную силу мощей, в их нравственную могучесть. В Женеве я стал понимать яснее и яснее, что революция не только побеждена, но что она должна была быть побежденной. У меня кружилась голова от моих открытий, пропасть открывалась перед глазами, и я чувствовал, как почва исчезала под ногами. Не реакция победила революцию. Реакция везде оказалась тупой, трусливой, выжившей из ума, она везде позорно отступила за угол перед напором народной волны и воровски выжидала времени в Париже и в Неаполе, в Вене и Берлине. Революция пала, как Агриппина, под ударами своих детей и, что всего хуже, без их сознания; героизма, юношеского самоотвержения было больше, чем разумения, и чистые, благородные жертвы пали, не зная за что. Судьба остальных вряд не была ли еще печальнее. Они, в раздоре между собой, в личных спорах, в печальном самообольщении, разъедаемые необузданным самолюбием, останавливались на своих неожиданных днях торжества и не хотели ни снять увядших венков, ни венчального наряда, несмотря на то что невеста обманула. Несчастия, праздность и нужда внесли нетерпимость, упрямство, раздражение… Эмиграции разбивались на маленькие кучки,...