Поиск по творчеству и критике
Cлово "LOW"
Входимость: 3. Размер: 9кб.
Входимость: 1. Размер: 3кб.
Входимость: 1. Размер: 54кб.
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 3. Размер: 9кб.
Часть текста: из него живую личность, только оно и дает ему нравственную силу. Кто не знал, кто такое была «С. пчела» в блаженные времена Николая Павловича, Николая ' Ивановича и Фаддея Венедиктовича. Нюансы журналов можно было различать даже в те времена, когда черная тень Николая широко отбрасывалась на Россию, тем паче в наше время прогресса. Какое же мнение, какую тень, какой нюанс представляют «СПб. ведомости»? Долго отыскивая, мы пришли было в отчаяние: не за что ухватиться, в них нет ни свирепо-православного характера «Маяка», ни англобесия, ни галломании, ни основательно-тупого доктринаризма других московских и петербургских журналов и газет. Но вдруг мы поняли, что «СПб. ведомости» — орган католической пропаганды в схизматической России, орган иезуитов и папы. Только с этой точки зрения можно объяснить отвагу, с которой «СПб. ведомости» поместили похвальное слово Ламорисьеру — отступнику всех знамен, легитимисту, орлеанисту, республиканцу, палачу Июньских дней, тройному изменнику, называя его Баярдом, героем, не знаю чем!...
Входимость: 1. Размер: 3кб.
Часть текста: А. И. - Огареву Н. П., 10 февраля (29 января) 1865 г. 24. H. П. ОГАРЕВУ 10 февраля (29 января) 1865 г. Париж. 10 февр<аля>. Вечер. Буря ревет. Холод и мороз невозможный. Ну вот и уехал. Nat пишет письмо с упреком, что я долго остаюсь в Париже... Странно, как все немилосерды ко мне. Я думаю, это оттого, что я слишком здоров. Если завтра буря не уймется, я поеду воскр<есенье> вечером (на Victoria station буду в понедел<ьник> утром в 6 1 / 2 ), но если и завтра не будет лучше, поеду в понедельник. За десять часов извещу Тхоржевского. Ветер и холод раздражают нервы. Сегодня принесли рамку на большой Лелин портрет... Что за красота в смерти... и что за глупость в жизни. На всякий случай, если что нужно, пиши на Львицкого. Он сегодня приехал. Прощай. Я давно не был так low spirited[46]. Еду с Ус<овым> обедать к Салиас — далеко, неудобно и будет до бесконечности скучно. Нет, она «герой не моего романа». Засим кланяюсь. Сегодня у меня были Реклю, Громор, Сарвази, да я был у Бамбергера. Примечания Печатается по автографу (ЛБ). Впервые опубликовано: BE, 1907, № 6, стр. 680—681. Год...
Входимость: 1. Размер: 54кб.
Часть текста: что чувствуется вина . Вина, значит, тоже причина — говорим же мы «виновник празднества, моих дней» и пр. ... 27 апреля 1862. Seven Oaks. Еще два года... на днях мне было пятьдесят лет, на днях будет десять лет — после 2 мая 1852 г. Как в позднюю осень — короткие дни становятся светлее, сухо прозрачнее — не так мешает лист, роса подмерзла — и даль видна с своими исчезающими холодными горизонтами и очерками гор, покрытых ослепительным саваном снега. Seven Oaks было первое загородное место, первый огромный парк, которые я видел, — там встретил я R. Owen’а, и этому уж почти 10 лет. (Это было поздней осенью 1852.) ... Тишина... сельская тишина, знакомая нам, русским... дальний вид — леса — и много солнца — для нас это роскошь — мне было так легко, успокоительно на эту минуту... Мне даже казалось возможным наше возвращение в Россию, — что я написал эти строки. 8 февраля 1863. <Лондон.> Редко бывают минуты, когда мне приходит в голову — пометить что-нибудь в этой книге. Еще боль — беду — тревогу. Эту книжку можно бы назвать— если б это не было zu deutsch[55] — Книгой Стона. Польское восстание, судьба русских офицеров, кругом болезни, раздор, непониманье — разлука, — и старая моя фраза приходит мне снова на ум: «Какая бесконечная возможность дана человеку страдать — и какая крошечная — наслаждаться». К тому же, счастие, гармония — все это реет, летит, едва срезывает, касается настоящего — а горесть, болезнь,...
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Часть текста: — до того, что самому сделалось стыдно. Очень рад, что ты нашел клавикорды. — Живи, отдохни, пиши; не торопись. A propos, о доме-то все же узнай — furnished[209] и 9-спальный. Знаешь ли, что в этот туман — в Кристаль Палас было светло. Дом в Porchester ter хорош, — но 450 liv. Я был у Девиля, он думает, что уступят, — а у него сгорела его house keeper[210], приятельница Джени. Ей в кухне сделалось дурно, платье загорелось и обожгло все тело, а руку сожгло. Она еще жива. Девиль не очень надеется. Дома мирно и тихо — но low spirited[211], наконец, я думаю, физическое истощение доведет до беды: Лиза не спит до 4 часов, — но тут советом ничего не сделаешь. Статью твою отдал. — Газеты полны глупостями. Алекс<андр> Ник<олаевич> — на дороге. В Варшаве жидов запирали в синагоге — чтоб они не смели его благодарить! Есть письмы от русских. Прощай — ровно час. Гервег в Цюрихе был героем шиллеровского праздника — Баррер-то и прав, что только мертвые не возвращаются. Рукой Н. А. Тучковой-Огаревой: 19 ноября. Не знаю, что тебе сказать,...
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Часть текста: ей прежде нравилось отталкивание других, так она теперь постоянно обижает себя — и это бесплодно, не слушая слов участья, не слушая призыва на труд искупленья. От этого бывают часы тяжело мрачные. Я готов все делать — но чувствовать, что ничего нельзя сделать, entkräftet[9]. Отчаяние приняло больше правильную и безвыходную форму. Я достал книги — она их не развертывает; она не читает ни одной газеты; почти ничего не ест и ни разу еще не раздевалась ночью. Страшно не за тело, — страшно за умственные способности. (A propos, жена Тесье опять сошла с ума.) По всему этому следует сократить провизуарное время — а это дело нелегкое. Разве рискнуть дом в Женеве — да и переехать в Cannes до мая? Ал<ексей> Ал<ексеевич> хочет еще похлопотать, чтоб пустили — это было бы недурно — ну а как вместо его приедет Нат<алья> Ап<оллоновна>? Есть хронические жертвы, на которые я не способен. Как же я перевезу тогда Тату и Ольгу? Пиши об этом осторожно. Дожить месяц здесь, мне кажется, надобно. Nat окружена очень хорошими людьми. Вчера я познакомился с физиологом Ligier или Logier — он живет в том же отеле — веселый француз, приехавший из Парижа лечиться. Мы с ним ходили к Мартенсу — который мне очень нравится. Где же в другом месте Франции найдешь столько людей? В Новый год проф<ессор> Дюпре, Пошилье и Март<енс> прислали Лизе корнеты конфект и пр. Я, писавши из Женевы, переврал фамилью полк<овника> — его зовут Савицкий. Сверцяк<евич> очень low spirited[10] и без гроша. Жду твоего ответа на последние новости о женевских фрондерах. Работать не могу. A propos, если хочешь читать что-нибудь очень милое и легкое, попроси Тхорж<евского> достать «Therèse» (1793) и «Les souvenirs d’un conscrit de 1813» par Erkmann et Chatrian — превосходные вещи по простоте, верности...
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Часть текста: несвязно, глаза потухли — он не знает близости конца — но боится. А главное, внутри его идет страшная передряга. Мне он был рад без меры — но и без шума — он постоянно жмет мне руки — и благодарит. Верит он во всем мире — мне одному и моему наместнику Тхорж<евскому>. — Утром призывает он Тхорж<евского> и Фогта и объявляет, что его ночью отравил его сын, что он подливал из стклянки что-то желтое (я полагаю, что рассказывать этого не следует) — затем, после разных страшных вещей, он послал Фогта сказать, чтоб сын сейчас ехал назад и что он, щадя его, скроет. Фогт, сам испуганный, — исполнил поручение. Сын, разумеется, вспылил. Но Дол<горуков> его тотчас позвал — и стал просить прощенья. — Когда я взошел, он всех выслал и, взяв меня за обе руки, — уставил на меня, приподнявшись, мутный взгляд. «Гер<цен>, Гер<цен> — бога ради, скажите, я вам, одному вам, верю, одного вас уважаю... ведь это сумасшествие, ведь это вздор?..» — «Вы сами видите, что сумасшествие, где же последствия?» — «Да... да, очевидно, бред... так, вы думаете, бред?» (и это десять раз) и вдруг, опускаясь, он тихо повторил раза два: «Нет, уж вы... уж бога ради... вы уж понаблюдите над тем, что со мной...
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Часть текста: Н. А., 25 (13) июня 1867 г. 123. Н. А. ТУЧКОВОЙ-ОГАРЕВОЙ 25 (13) июня 1867 г. Женева. Вторник. 25. В самую последнюю минуту яилась кухарка с отказом. Ее подбили, вероятно, родные. Стало, на нее считать нечего. Дом вы наняли недорого. Уроки Лизе все продолжать следует. У нас важное событие. Ко мне адресовались какие-то ант<ре>пренеры, заводящие здесь большую справочную контору — они хотят Чернецк<ому> поручить свою типографию с тем, чтоб он переехал к ним (даром), и притом дают квартиру и жалованье. — Это такое дело, что я и Ог<арев> — мы прыгаем. Сегодня иду к ним переговаривать. Покамест Чернец<кий> согласен. Но на его характер я не надеюсь. Сегодня мы начали переезжать, завтра поеду на два дня к Мар<ье> Кас<паровне> и там буду ждать приказа от Ротш<ильда>, дело американское еще не худо. Я спрашивал Р<отшильда>, ехать мне в Париж теперь или после. Если я замешкаю неделю — не удивляйся. Не хочешь ли что поручить словесно Лугинину в России? Я, Natalie, не рассердился на твое письмо c инсинуациями — а с глубокой горестью увидел, что и этот раз мой план разбился — о твою строптивость. Будем нести крест друг друга. Конечно, лучше бы было не писать этого письма, его уровень очень low[200], особенно замечание о прогулках. Ты испортила мой приезд и из Таты не умела ничего сделать ни для себя, ни для Лизы — отпусти ее с миром. Ты не допустишь свободное лицо до воспитанья, сама же не много сделаешь. Школа ...