Поиск по творчеству и критике
Cлово "SEMPRE"
Входимость: 3. Размер: 7кб.
Входимость: 2. Размер: 33кб.
Входимость: 2. Размер: 2кб.
Входимость: 2. Размер: 9кб.
Входимость: 2. Размер: 32кб.
Входимость: 2. Размер: 62кб.
Входимость: 2. Размер: 43кб.
Входимость: 2. Размер: 13кб.
Входимость: 2. Размер: 7кб.
Входимость: 1. Размер: 20кб.
Входимость: 1. Размер: 40кб.
Входимость: 1. Размер: 16кб.
Входимость: 1. Размер: 24кб.
Входимость: 1. Размер: 17кб.
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 3. Размер: 7кб.
Часть текста: bon. Vous m'avez un peu restauré, j'étais si content de voir un homme non politique et un homme qui a encore un cœur, ordinairement le cœur tombe chez les hommes du XIX avec les dents. — Votre railwaysac vous parviendra par Camille, Jean-Baptiste s'est chargé de ce soin. Cui bono voulez-vous me réconcilier avec la species homo bipes bellica? Pour vous consoler je vous annonce qu'il pleut le troisième jour sans interruption[56] . Я, Марья Каспаровна, — Маша — был очень доволен в самом деле вашим супругом. Мы с ним хорошо и gemütlich[57] потолковали — он был вашим представителем, да и, сверх того, чистый, светлый нрав его как-то успокоительно действовал — в эти дни мрачных годовщин. Они, т. е. ни Рейх<ель>, ни Гаук, кажется, и не вспомнили, я не говорил. — Я только утром позвал Сашу и Тату — и дал каждому по маске с руки и показал картину Каффи. И пусть у гробового входа Младая будет жизнь играть... Эти стихи N повторяла незадолго до смерти Энгельс<ону>. Но и молодая жизнь не играет, самая Оленька немного задумчива. Меня начинает мучить совесть, не эгоизм ли это, что я детей взял от вас. У вас им было, верно, лучше. Что я могу сам для них сделать? Учительница у Таты будет очень умная, я ее коротко знаю — M selle Maisebug, кажется, она из Берлина, собой безобразна, но совершенно свободное и развитое существо. Увидим, как пойдет, она будет и учить на фортепьяно, немножко писать и читать по-франц<узски>, по-немец<ки>...
Входимость: 2. Размер: 33кб.
Часть текста: на диване, покрывшись мантильей, я сидел возле на полу; чтение не налаживалось, она была рассеянна, думала о другом, ее что-то занимало, она менялась в лице. – Александр, – сказала она, – у меня есть тайна, поди сюда поближе, я тебе скажу на ухо, или нет – отгадай. Я отгадал, но потребовал, чтоб она сказала ее, мне хотелось слышать от нее эту новость; она сказала мне, и мы взглянули друг на друга в каком-то волнении и с слезами на глазах. …Как человеческая грудь богата на ощущение счастия, на радость, лишь бы люди умели им отдаваться, не развлекаясь пустяками. Настоящему мешает обыкновенно внешняя тревога, пустые заботы, раздражительная строптивость – весь этот сор, который к полудню жизни наносит суета суетств и глупое устройство нашего обихода. Мы тратим, пропускаем сквозь пальцы лучшие минуты, как будто их и невесть сколько в запасе. Мы обыкновенно думаем о завтрашнем дне, о будущем годе, в то время как надобно обеими руками уцепиться за чашу, налитую через край, которую протягивает сама жизнь, непрошенная, с обычной щедростью своей, – и пить, и пить, пока чаша не перешла в другие руки. Природа долго потчевать и предлагать не любит. Что, кажется, можно было бы прибавить к нашему счастью, а между тем весть о будущем младенце раскрыла новые, совсем неведанные нами области сердца, упоений, тревог и надежд. Несколько испуганная и встревоженная любовь становится нежнее, заботливее ухаживает, из эгоизма двух...
Входимость: 2. Размер: 2кб.
Часть текста: Герцен А. И. - Пьянчани Л., 15 (3) июня 1857 г. 84. Л. ПЬЯНЧАНИ 15 (3) июня 1857 г. Путней. Cher Pianciani, J'ai endossé immédiatement votre lettre de change, — je connais votre exactitude et ensuite si les Fratelli Cabasi n'acceptent pas — vous devez leur écrire. Tout à vous ora e sempre A. Herzen. l5 juin 1857. Putney. Перевод Дорогой Пьянчани, я немедленно сделал передаточную надпись на вашем векселе, — я знаю вашу аккуратность. Теперь, если Fratelli[65] Кабази не примут вексель, вы должны им написать. Весь ваш ora e sempre[66] А. Герцен. 15 июня 1857. Путней. Примечания Печатается по фотокопии с автографа (ASR). Впервые опубликовано: ЛН, т. 64, стр. 416. [65] братья (итал.) — Ред. [66] теперь и всегда (итал.). — Ред.
Входимость: 2. Размер: 9кб.
Часть текста: observations contre votre lettre d’hier, lorsque j’ai reçu une philippique de George qui m’a d’autant plus révolté que je ne l’attendais pas le moins du monde. — Comme je vous envoie la lettre, je n’ai pas besoin de faire beaucoup de commentaires — mais je vous dirai que c’est une étrange manière d’aimer ses amis à condition de les souffleter lorsqu’on sent une démangeaison dans la main droite. — C’est L’amour et la cravache , vaudev du théâtre Montansier. La fine fleur de la lettre est l’accusation que je vous ai poussée à partir pour Nice — et que je reste encore à Paris. Dieu des dieux, vous savez toutes les circonstances (et lui aussi), j’ai agi comme ami, comme frère — je n’étais nullement tranquille sur votre compte avant votre départ, — j’en ai parlé à Haug, à Bernad . Cet infâme R après votre scène avec l’Allemand pouvait...
Входимость: 2. Размер: 32кб.
Часть текста: Приложения Приложения Предисловия, переводы, отрывки <Предисловие> Отрывок, печатаемый теперь, следует прямо за той частию, которая была особо издана под заглавием «Тюрьма и ссылка»; она была написана тогда же (1853), но я многое прибавил и дополнил. Странная судьба моих «Записок»: я хотел напечатать одну часть их, вместо того напечатал три и теперь еще печатаю четвертую. Один парижский рецензент, разбирая, впрочем, очень благосклонно («La presse», 13 oct. 1856), третий томик немецкого перевода моих «Записок», изданных Гофманом и Кампе в Гамбурге, в котором я рассказываю о моем детстве, прибавляет шутя, что я повествую свою жизнь, как эпическую поэму: начал in medias res [218] и потом возвратился к детству. Это эпическое кокетство – совершенная случайность, и если кто-нибудь виноват в нем, то совсем не я, а скорее мои рецензенты и в том числе сам критик «Прессы». Если б они отрывки из моих «Записок» приняли строже, холоднее и, что еще хуже, – пропустили бы их без всякого внимания, я долго не решился бы печатать еще и долго обдумывал бы, в каком порядке печатать. Прием, сделанный им, увлек меня, и мне стало труднее не печатать, нежели печатать. Я знаю, что большая часть успеха их принадлежит не мне, а предмету. Западные люди были рады еще раз заглянуть за кулисы русской жизни. Но, может, в сочувствии к моему рассказу доля принадлежит простой правде его. Эта награда была бы мне очень дорога, ее только ...
Входимость: 2. Размер: 62кб.
Часть текста: теперь я печатаю из нее несколько отрывков. Что же изменилось? 59 и 60 годы раздвинули берега. Личности, партии уяснились, одни окрепли, другие улетучились. С напряженным вниманием, останавливая не только всякое суждение, но самое биение сердца, следили мы эти два года за близкими лицами; они то исчезали за облаками порохового дыма, то вырезывались из него с такою яркостью, росли быстро, быстро и снова скрывались за дымом. На сию минуту он рассеялся, и на сердце легче, все дорогие головы целы! А еще дальше за этим дымом, в тени, без шума битв, без ликований торжества, без лавровых венков, одна личность достигла колоссальных размеров. Осыпаемый проклятиями всех партий: обманутым плебеем, диким попом, трусом-буржуа и пиэмонтской дрянью, оклеветанный всеми органами всех реакций, от папского и императорского «Монитера» до либеральных кастратов Кавура и великого евнуха лондонских менял «Теймса» (который не может назвать имени Маццини, не прибавив площадной брани), – он остался не только… «неколебим пред общим заблужденьем»… но благословляющим с радостью и восторгом врагов и друзей, исполнявших его мысль, его план. Указывая на него, как на какого-то Абадонну – Народ, таинственно спасаемый тобою, Ругался над твоей священной сединою… …Но возле него стоял не Кутузов, а Гарибальди. В лице своего героя, своего освободителя Италия не разрывалась с Маццини. Как же Гарибальди не отдал ему полвенка своего? Зачем не признался, что идет с ним рука в руку? Зачем оставленный триумвир римский не предъявил своих прав? Зачем он сам...
Входимость: 2. Размер: 43кб.
Часть текста: i tedeschi, colla fionda in pugno. Si sapeva che la libertà e la civiltà erano naturalmente colà ove era il Bonaparte, e che quella crociata islamico-cattolico-protestante contro la czarodoxia cominciava l'èra della fratellanza dei popoli, della Germania libera, di Waterloo cancellato coll'opera degli stessi inglesi. Cosi pensava il volgo; ma è d'uopo dire che gli uomini gravi guardavano con occhio triste quella leggerezza di vecchio rimbambito, e cercavano di conoscere meglio quell'ignoto potere che vigoroso combatteva contro i suoi nemici collegati. La miglior prova ch'io possa produrre di tale asserzione, è la mia stessa esperienza. Non dimenticherò mai la premura affettuosa con cui voi, ed alrti uomini illustri come Victor Hugo, Michelet. Proudhon, Louis-Blanc mi deste la mano nel 1855 e m'incoraggiaste quando io cominciai la mia Rivista russa, «La Stella Polare» a Londra. A voi tutti pareva affatto ragionevole che un russo, sfidato nemico dell'assolutismo di S. Pietroburgo, fosse al tempo stesso sincero amico del suo popolo. Credo che dopo la...
Входимость: 2. Размер: 13кб.
Часть текста: prenez des précautions oratoires, vous en avez mille et mille droits et j'écouterai chaque conseil venant de vous — avec sympathie. Nous pouvons différer en certains points — mais je sais très bien votre amitié. Donnez votre main — et dites tout ce que vous voulez et comme vous voulez. Il y a un côté vrai dans l'opinion de Tcherk — et nous avons pensé à cela plus d'une fois. Commençons par le côté où il n'a pas raison. On nous abandonnés non parce que les desiderata du Kolok se sont réalisés, mais parce que la lutte avec la Pologne — a réveillé un nationalisme sauvage, impitoyable — le gouvernement n'a pas pu commander l'apothéose de Mouravioff, ni la popularité de Katkoff. De quelle classe civilisatrice parlent ces messieurs... est-ce que toute la noblesse n'a pas partagé toutes les horreurs par ses applaudissements? Soyez sûre — nous avons encore une fois rendu un grand service pour la Russie — nous sommes la preuve vivante de la protestation — contre l'extermination d'une...
Входимость: 2. Размер: 7кб.
Часть текста: vous avez raison!.. C'est la seule chose — cara Malvida — que je puis vous dire. Votre lettre encore une fois — c'est votre photographie morale, j'en ai souri — mais d'amitié. Une seule, une petite correction. Ce n'est pas le scepticisme, le doute — que l'on cherche dans la jeune génération — c'est le sé rieux, c'est la grande question ouverte, la démangeaison de la vérité. Cela donne l'unité morale — votre immortalité de l'âme. Sans cela point d'initiative, point de fini. Je vous le dis en pa renthèses — car je suis de votre avis sur le fond. Votre idéalisme ou plutôt votre entraînabilité — consiste en cela — que vous appréciez très bien «die schönen Möglichkeiten» — et cela vous suffit, vous prenez les cotylédons pour les fruits. — Prouvez que ce n'est pas juste. — Vous avez un grand travail devant vous — fixez l'esprit d'Olga, sauvez-le de cette distraction chaotique, qu'elle soit positive — elle n'a pas besoin de scepticisme — mais de la pensée, de l'occupation réglementée et d'une conduite réglée. Die schönen Möglichkeiten sind vorhanden — aber ganz in der Potenz —...
Входимость: 1. Размер: 20кб.
Часть текста: [153] – закричали в зале. – Morte al caduto malgoverno, viva, viva sempre la Repubblica! [154] Во сне это или наяву? События с каждым днем густеют, становятся энергичнее и важнее, усиленный пульс истории постукивает лихорадочно, личные взгляды и ощущения теряются в величине совершающегося. Писать нет ни малейшей охоты. А потому прощайте. 20 апреля. Удивительное время. У меня дрожит рука, когда я принимаюсь за газеты, всякий день какая-нибудь неожиданность, какой-нибудь громовый раскат; или светлое воскресенье или страшный суд возле. Новые силы пробудились в душе, старые надежды воскресли, и какая-то мужественная готовность на все снова взяла верх. На днях я оставляю Рим. Расскажу наскоро, что здесь было в продолжение последнего месяца. Весть о провозглашении французской республики сильно потрясла всю Италию, Рим явным образом становился республиканским городом. А Пий IX в это время издавал тощую и уродливую конституцию – troppo tardi, st. padre, troppo tardi! [155] Она была принята холодно, она не удовлетворяла ни прогрессистов, ни иезуитов. Григорианцы кричали против нее так же громко, как друзья Маццини. Одна золотая посредственность была довольна, – я говорю о либералах, о тех либералах, которые, как выразился один берлинский депутат, любят один умеренный прогресс, и в нем больше умеренность, нежели прогресс. Конституция Пия хуже неаполитанской – уродливая смесь католической теократии с английским представительством. Папа и святой коллегиум могут отвергать всякое предложение двух камер, инквизиция и доминикальные суды остались; дозволялось печатать...