Поиск по творчеству и критике
Cлово "INTERNATIONAL"
Входимость: 6. Размер: 22кб.
Входимость: 3. Размер: 70кб.
Входимость: 2. Размер: 5кб.
Входимость: 2. Размер: 10кб.
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Входимость: 1. Размер: 99кб.
Входимость: 1. Размер: 9кб.
Входимость: 1. Размер: 55кб.
Входимость: 1. Размер: 134кб.
Входимость: 1. Размер: 64кб.
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Входимость: 1. Размер: 5кб.
Входимость: 1. Размер: 95кб.
Входимость: 1. Размер: 68кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 6. Размер: 22кб.
Часть текста: sûr, et peut-être unique, de nous mater, suppose la Gazette, serait la création d'un organe international rédigé en français par des Russes pur sang, et tout à fait libre de tout soupçon d'influence officielle ou de quelques rapports avec le gouvernement ou l'administration. Le Kolokol russe, continue l'article, n'avait de l'influence en Russie qu'autant que les journaux russes manquaient de liberté de discussion. Le Kolokol français cessera d'être lu en Europe dès qu'un organe international élèvera sa voix libre et indépendante, «fera connaître les perfections et les imperfections de la vie russe, ses nobles élans, ses erreurs et ses fautes». «Aux calomnies et aux agressions du journalisme libre de l'Occident, il faut opposer la libre défense d'une feuille absolument indépendante. Si un journal pareil est rédigé en Occident, cette liberté lui est acquise; mais si l'on préfère le rédiger en Russie, il faudra lui...
Входимость: 3. Размер: 70кб.
Часть текста: «Генерал, стыдно надоедать русским республиканцам и оставлять в покое агентов русского правительства». – «А вы знаете их?» – спросил меня Ламорисиер. – «Кто их не знает!» – «Nommez-les, nommez-les [488] ». – «Ну, да Яков Толстой и генерал Жомини». – «Завтра же велю у них сделать обыск». – «Да будто Жомини русский агент?» – спросил я. – «Ха, ха, ха! Это мы увидим теперь». Вот вам человек. Рубикон был перейден, и, что я ни делал, чтобы воздержать дружбу Головина, а главное, его посещения, все было тщетно. Он раза два в неделю приходил к нам, и нравственный уровень нашего уголка тотчас понижался – начинались ссоры, сплетни, личности. Лет пять спустя, когда Головин хотел меня додразнить до драки, он говорил, что я его боюсь; говоря это, он, конечно, не подозревал, как давно я его боялся до лондонской ссоры. Еще в России я слышал об его бестактности, о нецеремонности в денежных отношениях. Шевырев, возвратившись из Парижа, рассказывал о процессе Головина с лакеем, с которым он подрался, и ставил это на счет нас, западников, к числу которых причислял Гол<овина>. Я Шевыреву заметил, что Запад следует винить только в том, что они дрались , потому что на Востоке Головин просто бы поколотил слугу и никто не говорил бы об этом. Забытое теперь содержание его сочинений о России еще менее располагало к знакомству с ним. Французская риторика, либерализм Роттековой школы, pêle-mêle [489] разбросанные анекдоты, сентенции, постоянные личности и никакой логики, никакого взгляда, никакой связи. Погодин писал рубленой прозой, а Головин думал рублеными мыслями. Я миновал его знакомство донельзя. Ссора его с Бакуниным помогла мне. Головин поместил в каком-то журнале дворянски либеральную статейку, в которой помянул его. Бакунин объявил, что...
Входимость: 2. Размер: 5кб.
Часть текста: одно, что, без сомнения, это один из самых образованных городов, с всеми удобствами и той выработкой, которую длинная история дает особенно латинской цивилизации. Жить здесь можно, домы очень хороши, все с печами. Но, разумеется, ни английской, ни швейцарской воли нет. На днях выслали одного француза — за участие в International'e. Вчера я был в большом театре, давали «Patrie!» Сарду, сам автор приезжал ставить. Шло хорошо, и постановка богатая. О книгах и их издании еще ничего не узнал. Фонтан надоедает донельзя — это Миллер-Стрюб<инг>, помноженный на Пана — за вычетом панского добродушия и стрюбинговского классического знания. До сентября я и не советую тебе ездить сюда. Жаль, что беспокойная наша старушка возит вас без толку. Жили бы себе покойно да занимались делом — а потом и придумали бы что-нибудь. Что касается до всяческой деятельности — политической, артистической, ученой, социальной — здесь она кипит, в этом, как и во всем, Брюссель очень похож на Париж. — Вероятно, вы как-нибудь следите за новостями из Франции. — Двинулась и эта старуха. «Комиссаров» найден повешенным, одни говорят, что он убит, другие — что сам повесился. Странная судьба! Всё, что ты пишешь о Ш<иффе>, — очень хорошо, — но помни же мой совет и верь моему инстинкту — «герой не моего романа» — лучше уезжай. ‒‒‒‒ У нас была трагикомическая история. Хозяйка нас надула — т. е. скрыла, что она хозяину должна. Вдруг явились huissiers[244], разные альгвазилы — и сделали saisie[245] мебели, поставили сторожа и пр. Хозяйка — седая, всклокоченная, как Бернацкий, — в слезы, я в бешенстве, — до ...
Входимость: 2. Размер: 10кб.
Часть текста: так же, как «Siècle»... и пошла перестрелка. Если б Ут<ин> et С nie были не шелопаи, на этой полемике можно было вздуть европейское дело. Теперь я ретируюсь — я свое сделал. Но Бакунина обвиняю самым положительным образом — какие тут личности, а если они есть, так, кончивши дело, таскай себя по полу за вихры. Мы могли (теперь я вижу это) вперед сделать невозможным подобную гнусность — но не умели. А что писать в Лозанну цидулки — в писов конгресс (который вовсе не является под знаменем Швейцарии) — это уж экскузе. Да и кто же прочтет? — Барни и Густав Фогт. Сверх того, я не могу протестовать как иностранец — а как швейцарец должен легально агитировать против полицейских законов. Видел в «Liberté» бельгийской Бакунина прокламацию к студентам — постараюсь ее проповедать. Говорят, в «International'е» есть весть, что Бакун<ин> снисходительнее смотрит на религию — что радует одних. Не знаю,...
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Часть текста: по вкусу. А на другой день я пропечатал в «Mor Ad »: «Sir, You have inserted in Your columns a letter in which the writer, availing himself of my German name denies my Russian origin. An illegitimate son of I. Yakovleff, I do not go by my father's name, but by the name he has thougt proper to give me... A Russian by birth, a Russian by education; and, allow me to add, in spite, or rather in consequence of the present state of afiaires, a Russian in heart, I think it my duty to clame loudly in Europe a birthright... etc. As for the fact of my being elected by the International Committee to represente the Russian Revolutionnary party, I think the Committee themselves better calculated to answer for it. A. H.»[177] Ну-с, вот и пошло. Во-первых, сегодня статья Джонса в «People's Paper» — под загл<авием>: «Al. H n, Russian exile» — совершенно в мою пользу. Во-вторых, вчера Комитет решил avec acclamation[178] от Комитета напечатать его оправдание выбора... Словом, если б Голов<ин> нарочно хотел мне сделать reclam'у, не мог бы удачнее. Теперь ждут добрые люди не дождутся, когда этот русский exile явится на трибуну. — Вероятно, будет и не без свисту (от Гол<овина> я даже жду больше, однако же меры взяты). И все-то это сделалось помимо меня, я спокойно спал в Тыкнаме, а тут эдакое случилось. Ну, а уж, я думаю, и Щепкин за патриотизм спасибо скажет — теперь сижу и думаю, какую же фигу им рассказать. Ехала или едет какая-то барыня; ну, я ей в пояс: «Вот, мол, книжку Марье Каспаровне». — «Ну, говорит, отчего же, книжку возьмем». А холод достигает до нарушения приличий. Я вам пришлю статью Комитета — она так красива, завтра будет пропечатана. Голов <ин> повесится или меня повесит; а вот и Ахимка. Примечания Печатается по автографу, (ЦГАЛИ). Впервые опубликовано: с купюрами и в контаминации с отрывками из письма от 24 февраля — Рейхель, стр....
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Часть текста: à votre vieux cosaque. Il y a un mois que j'ai quitté l'Italie—avec tristesse (non avec regret) — pénurie, incapacité-gouvernementale, de la prose, du vulgaire — et une population. artistique qui en souffre. La brochure de votre ami Quinet (La France et l'Allemagne) — c'est un son de la trompette du dernier jugement. Le monde latin s'en va dans l'orgie de l'exposition — le dernier article qu'on exposera au pilori — sera le pauvre Maximilien. J'ai l'audace de penser que notre ami Henri Martin ne sauvera pas son monde par l'accouplement du vieillard — contre les jeunes forces des peuples demi barbares — qu'il détruit «en effigie». Je ferai mon possible pour profiter de votre bonne invitation — et je prendrai la liberté d'écrire un mot la veille. C'est alors que vous me donnerez la permission de vous ennuyer un peu par mes barbariades. Comme preuve — que nous ne sommes pas morts politiquement j'ajoute la découpure (incluse) de «l'Opinion Nationale». Nous avons ici Pierre Leroux — qui aurait dit que...
Входимость: 1. Размер: 99кб.
Часть текста: d’Etat et corrigé par Nicolas lui-même: œuvre ignoble d’un eunuque, et digne d’un rhéteur de Byzance ou d’un préfet bonapartiste. C’est pour nous rendre au désir du Comité International, qui s’est si fraternellement rappelé de nos martyrs à l’anniversaire du 26 décembre, que nous avons écrit cet opuscule, résumé serré des principaux faits relatés dans notre ouvrage. I La mission historique de la dictature impériale qui, pendant longtemps, absorba toute l’activité nationale de la Russie, toutes les libertés et franchises, tous les pouvoirs, même ceux de l’église et de la civilisation, approche de sa fin. L’impérialisme, tel qu’il a été organisé par la main vigoureuse de Pierre I et développé par Catherine II, a fait son temps. Sa clôture a été solennelle. — Ce fut lorsque Alexandre I entra à Paris, suivi de ses alliés couronnês (les mêmes qui se pressaient dans l’antichambre de Bonaparte à Dresde) et qu’il disposa de la couronne de France en faveur des Bourbons, tandis que ses amis disposaient en sa faveur de la couronne de Pologne. Le...
Входимость: 1. Размер: 9кб.
Часть текста: mon long silence, j'ai été tellement occupé tout le dernier temps — que je n'ai pu remplir votre commission. Maintenant je peux vous rendre compte. Quatre plus que distingués m'ont promis d'écrire des articles. Saffi (le Triumvir romain), Pulsky (Hongrois, ami dt Kossuth), E. Jones[181] et W. Linton. — Le British Museum vous remercie pour l'exemplaire, et moi je vous serre la main. Votre ouvrage est admirable — j'ai été jeune, j'ai été encore une fois enthousiaste en lisant l'Introduction — c'est un poème, c'est l'histoire devenue art, philosophie. La sorcière même a trouvé une réhabilitation chez vous, et vous avez porté un tel coup au monde du dualisme, d'onanisme, au monde du «Dieu imberbe» — qu'il s'en souviendra. Je ne connais rien après l'ouvrage admirable de Feuerbach (Wesen des Christentums}) — qui ait une portée si grande, pour dégriser les hommes de la théologie. j'ai lu des fragments de l'Introduction aux Allemands, aux Anglais et aux Français — on a été enchanté — et tout le monde vous remercie. A propos j'ai donné un exemplaire) aux correspondants de la Gazette d'Augsbourg et j'enverrai demain le dernier à F. Kapp à New York, je prierai le célèbre Frœbel s'il est encore là — l'ami de Rob. Blum d'écrire dans le Citizen ou dans la Tribune. Encore une fois — merci pour vos pages poétiques, immortelles— et permettez-moi de vous embrasser de'lout mon cœur. Le meeting international le 27 février et chartiste a été...
Входимость: 1. Размер: 55кб.
Часть текста: (BRIEF AN DIE ÜBERSETZERIN DER «FISCHER») Ich höre, daß Sie die Übersetzung eines russischen Romans von Grigorowitsch: «Die Fischer», vollendet haben. Sie haben da eine schwere Arbeit gehabt. Das große Talent von Grigorowitsch besteht nicht bloß in der getreuen und poetischen Wiedergabe des Lebens, sondern auch der Sprache der Bauern. — Die tägliche Sprache eines Volks ist nichts weniger als international. Dennoch haben Sie wohlgetan, einen Roman aus dem Volks-leben zu wählen. Derselbe hat in der letzteren Zeit eine gewisse Bedeutung in der russischen Literatur erlangt. Und, was sehr bemerkenswert ist, das ist, daß dieser Roman — nicht etwa Schäferroman oder Idylle, sondera sehr realist isch, mit einem patriarcbalen Charakter und voller Sympathie für den Bauern — unmittelbar auf den Roman der Ironie, der Verneinung, des Protestes, ja vielleicht des Hasses folgt. Das scheint mir ein Symptom von einer großen Veränderung in der Richtung der Geister zu sein. Sie wissen, daß in Rußland im Allgemeinen der Roman, die Komödie und selbst die Fabel, seit dem Anfang der europäisier-ten Literatur bei uns, also seit der Mitte des achtzehnten Jahrhunderts, den entschiedenen Charakter bitterer Ironie und spottender Kritik trugen, der nur durch die Zensur begrenzt wurde. Da war...
Входимость: 1. Размер: 134кб.
Часть текста: des étudiants d'obtempérer à de puériles exigences — par les casemates et l'exil: les condamnations pour délits politiques recommencent. Le 14 décembre 1861, le poète Mikhaïlov est condamné aux travaux forcés, pour avoir adressé à la jeunesse un appel qui n'a eu aucune suite. La société, ce qui est peut-être plus étonnant, commence aussi à murmurer. Elle semble fatiguée de la liberté, avant même de l'avoir obtenue. Elle en craint les excès, avant d'en avoir eu la jouissance. La première effervescence passée, tout tend au calme plat. Il ne fallait qu'un prétexte pour entrer en pleine réaction, La police le fournit. Pour sortir de l'impasse, elle frappe un grand coup, à l'antique et rejette sur les «rouges», les «socialistes» et la jeunesse en général, l'incendie d'un quartier de Saint-Pétersbourg qu'elle n'a pas su éteindre, et auquel peut-être ont aidé quelques voleurs de rue. Ceci se passait au mois de mai 1862. A cette accusation, comme si on l'eût attendue, s'élève dans les journaux une clameur contre les incendiaires. On demande des enquêtes et «des punitions extraordinaires». On accuse des jeunes gens qui avaient répandu une espèce de manifeste révolutionnaire. «La Gazette de Moscou» tâche d'établir la complicité de la «Jeune Russie» avec les incendiaires et de faire peser sur celle-là la responsabilité des actes de ceux-ci. L'opinion...