Герцен Александр: Поиск по текстам произведений автора и критике. Cлово "NIENTE". Классическая русская литература.

Примерный текст на первых найденных страницах

Входимость: 3. Размер: 24кб.

Часть текста: anche da un Russo; perche esso non è terminato, e puo servire ad usi molteplici e diversi. L’Impero dei contorni[150] non presenta che una cornice, nella quale si veggono muraglie nude, ossature, frontiere, designazioni di luoghi, lavori forzati. L’opéra dell‘organizzazione esotica s’arresta ad un tratto, sotto il regno di Nicolô. La sua morte et la guerra diedero una scossa terribile al Leviathan moscovita, trascinando nell’impulso paesani e Tzar, la letteratura e l’esercito. Alessandro II si presentò con una serie di tentativi di riforme e col progetto dell’emancipazione dei paesani; tuttavia niente è fatto sin’ora; e noi guardiamo inquieti ed afflitti, chiedendoci: si moverà egli o no il Leviathan del Settentrione? correra a dritta o a sinistra? Alessandro II, sebbene Tzar, è appunto l’uomo dell’età nostra; l’uomo d’un programma, d’una prefazione; somiglia esattamente a que’rivoluzionari d’un tempo non molto lontano, i quali si soddisfacevano di grandi parole, di discorsi da banchetti, e si davano beatamente ad intendere che, sol che annunciasero l’inaugurazione delia Repubblica universale, nѐ seguirebbe in un istante la solidarietà delle nazioni. Il figlio dell’uomo più prosaico del secolo, è un sognatore, e non sa bene ciò che si ...

Входимость: 2. Размер: 3кб.

Часть текста: Герцен А. И. - Гервегу Г., 17 (5) мая 1849 г. 82. Г. ГЕРВЕГУ 17 (5) мая 1849 г. Париж. Non, Herwegh, e’est impossible, les forces humaines sont calculées... et je n’en ai plus. Occupation, préoccupation, famille, fatigue, affaires, far niente, tout enfin m’empêche d’aller (en voiture même) jusqu’à Notre-Dame — et quelle N -D — de Lorette. Oh, ayez l’amitié de m’excuser, soyez éloquent comme Jules Favre et courageux comme Jules César, dites que je suis mort de choléra ou si vous voulez — que le choléra est mort de moi. Votre tout dévoué. Le 17 mai. Et le mal aux dents est aussi une cause suffisante d’après Baumeister. Нa обороте: Monsieur Monsieur Herwegh. Перевод Нет, Гервег, это невозможно, человеческие силы имеют предел... и у меня их больше не осталось. Хлопоты, заботы, семья, усталость, дела, far niente[134], наконец, все вместе взятое не позволяет мне добраться (даже в экипаже) до собора Богоматери — и какой Б<ого>м<атери> — Лоретской. О, будьте другом, извинитесь за меня; будьте красноречивы, как Юлий Фавр, и мужественны, как Юлий Цезарь: скажите, что я умер от холеры, а если хотите — что холера умерла от меня. Всецело вам преданный. 17 мая. А зубная боль, по Баумейстеру, тоже уважительная причина. На обороте: Господину Гервегу. Примечания Печатается по фотокопии с автографа, хранящегося в ВМ . Впервые опубликовано: ЛН, т. 64, стр. 25—26. Год определяется упоминанием об эпидемии холеры, свирепствовавшей в Париже весной и летом 1849 г. ... и какой Б<ого>м<атери>! — Лоретской. — По имени известного парижского храма «Notre Dame de Lorette» с 1840-х гг. стали называть парижских «дам полусвета» лоретками. ... скажите, что я умер от холеры... — Об эпидемии холеры в Париже см. в «Былом и думах» (X, 43). [134] безделье (итал.). — Ред .

Входимость: 1. Размер: 6кб.

Часть текста: в сердце, и это меня мучит; вообрази себе, что я мало занимаюсь; иногда часы целые после обеда лежу я в dolce far niente[33], двадцать раз привожу себе я память минуты счастия в Москве и с какой-то насмешкой сравнивая тогда и теперь. — Природа одна могла бы мне заменить друзей; но и она здесь так скупа и свирепа, что доселе я мало пользуюсь ею. Но не думай, что я сделался томным, печальным с виду; нет, я все с той же наружностью, все так же острю, заставляю хохотать и смеюсь; но вдруг середь этого смеха... Душно, Наташа. Душно! Вера, она меня не оставила, что же я был бы без нее? Вера твердая — но разве Он не верил, когда, изнемогая от злобы людей, Он — сын божий — просил, да мимо идет его чаша сия. Теперь я в Вятке, Пермь меня ужаснула, это преддверие Сибири так мрачно и угрюмо. Здесь получше и ближе, теперь я не 1400, а только 1000 верст от Москвы. Говоря о Перми, я вспомнил следующий случай на дороге: где-то проезжая в Пермск<ой> губ<ернии>, ночь я почти не спал, ибо дорога была дурна; на рассвете я уснул крепким сном, вдруг множество голосов и сильные звуки железа меня разбудили. Проснувшись, увидел я толпы скованных на телегах и пешком отправляющихся в Сибирь; эти ужасные лица, этот ужасный звук, и резкое освещение рассвета, и холодный утренний ветер — все это наполнило таким холодом и ужасом мою душу, что я с ...

Входимость: 1. Размер: 8кб.

Часть текста: А. И. - Мейзенбуг М., 17 (5) августа 1867 г. 159. М. МЕЙЗЕНБУГ 17 (5) августа 1867 г. Ницца. 17 août 1867. Nice'. Quoique je ne voudrais pas gâter la formation de vos Rimini-scences, mais je vous écris un peu dans ce but. La Sicile est envahie de choléra, on parle de la Lombardie (à Como par ex elle. est très forte). Dans ce cas la maladie peut se jeter à Rimini. Dans ces petites villes d'Italie iln'y a ni méde-oin, ni moyens de se préserver. Or je pense que vous devez au premier bruit aller à Florence. Si Florence serait envahie— (à Livourne, à Gênes — il y a beaucoup de cas) — je vous inviterai très sérieusement de venir passer un mois ou deux ici — peut-être même il faudra quitter Nice. — Dans ces cas il faut se. concentrer — et non s'éparpiller. Pensez-y. Les frais de voyage ne doivent pas vous inquiéter— à propos Alexandre) ne sais pas compter et confond tout. Vous avez encore 1000 frs. à recevoir pour cette année, et je pourrais faire une petite avance pour l'année 1868. Maintenant encore un mot — tâchez avec Alex d'arranger les choses de manière à ne pas dépenser plus de 14 m francs avec Tata, par an. La 15-me mille ira en cadeaux et extra. Et c'est mon maximum. Je jure devant Dieu et...

Входимость: 1. Размер: 6кб.

Часть текста: тогда иные силы, чужие, возьмутся за дело, тогда я могу ехать к вам на отдых и подольше. Если ж не будет — это задержит надолго. — Мне очень хотелось бы с вами где-нибудь хоть в Como — погулять месяц-другой. Мы так устали от здешних хлопот, интриг и неприятностей. А тут и кончина Потебни оскорбила и ударила в самое сердце. Саша, может, на будущей неделе поедет в Stockholm. Разве вам нельзя полезнее провести время во Флоренции — или на даче возле — чем в far niente[274] — далеко от музеев? Буду писать еще на этой неделе с Ог<аревым> и Сашей. Он ушел с Бакстом. Мартьянов уехал в Россию. Получили ли «Кол<окол>»? Ольга, я твоим письмом очень доволен, буду писать особо. Примечания Печатается по фотокопии с автографа (BN). Впервые опубликовано: Л XVI, 223. Год написания определяется упоминанием об отъезде П. А. Мартьянова в Россию (см. ниже). ... это четвертое письмо в Рим... — Ему предшествовали, по-видимому, письма от 24 марта, 6 и 11 апреля 1863 г. Однако возможно, что существовало, помимо известных нам, еще одно письмо от конца марта или начала апреля 1863 г. (см. комментарии к письму 349)...

Входимость: 1. Размер: 102кб.

Часть текста: ce noir horizon, se sont évanouis! Combien ont disparu… [685] V. Hugo. Я всегда с каким-то трепетом, с каким-то болезненным наслаждением, нервным, грустным и, может, близким к страху, смотрел на письма людей, которых видал в молодости, которых любил не зная, по рассказам, по их сочинениям – и которых больше нет. Недавно я испытал это еще раз, читая письма Карамзина в «Атенее» и Пушкина в «Библиографических записках». Дни целые они были у меня перед глазами, и не только они, но тогдашнее время, вся их обстановка, как я ее помнил, как я ее читал, воскресла с ними – вместе с 1812 г. и 1825 – император Александр, книги, костюмы. Как сухие листы, перезимовавшие под снегом, письма напоминают другое лето, его зной, его теплые ночи, и то, что оно ушло на веки веков, по ним догадываешься о ветвистом дубе, с которого их сорвал ветер, но он не шумит над головой и не давит всей своей силой, как давит в книге. Случайное содержание писем, их легкая непринужденность, их будничные заботы сближают нас с писавшим. Жаль, что не много писем уцелело у меня. Моя жизнь прибивала меня к разным берегам, к разным...

Входимость: 1. Размер: 44кб.

Часть текста: ее. Все шумели, разговаривали, смеялись, курили, пили, все безотчетно отозвались настоящему, все истинно веселились. Лучший стенограф не записал бы ни единого слова. Среди вакханалии бывает торжественная минута устали и тишины; она умолкает для того, чтобы бурей и ураганом явиться по ту сторону демаркационной линии. Вот эта-то минута и настала. Огромная чаша пылала бледнолазоревым огнем, придавая юношам вид заклинателей. Клико подливало силу в жженку и кровь в щеки молодых людей. Шумная масса разбилась на части и расположилась на биваках. Вот высокий молодой человек с лицом последнего могикана; он сел на маленький стол (парки тотчас же подломили ножки жизни этого стола); стенторский голос его, как Нил при втечении в Средиземное море, далеко вдается в общий гул, не потеряв своей самобытности. Это – упсальский барон, он живет в двух шагах от природы, в Преображенском. Там у него есть сад и домик, у которого дверь не имеет замка. В этом доме барон прячется и вдруг, как минотавр или татары, набегает на Москву, неотразимый и нежданный, обирает книги и тетради и исчезает. Он похож и на bonhomme Patience [145] Жорж Санда, и на самого Карла Занда, ежели хотите, а всего более на террориста. Он как-то гильотинно умеет двигать бровями. Барон начал свою жизнь переводами Шиллера и кончил переводом на жизнь одного из лиц, которые Шиллер так любил набрасывать, в которых нет ни одного эгоистического желания, ни одной черной мысли, но которых сердце бьется для всего человечества и для всего благородного, и которые никогда не выйдут из своей односторонности, как exempli gratia [146] Менцель. Он с четвероногой трибуны что-то повествует, с наивной мимикой обеих рук и, по очереди,...

Входимость: 1. Размер: 8кб.

Часть текста: декабря 1835 г. Вятка. ... C'est bien plus que la terre elle ciel, — c'est l'amour! V. Hugo. Друг мой Наташа! Твоя записка от 18 ноября упрекает меня в недостатке самоотвержения, в том, что я противуречил себе... Помнишь ли ты, сколько раз я твердил тебе, что ты слишком поэтически поняла мой характер; сальный луч свечи блестит, отраженный в бриллианте. Твоя душа еще так свежа и так небесна, что она отразила в себе одно светлое души моей, и этот свет есть свет земного огня — много яркости, но дым, но копоть, но мрак с ним неразрывен. — Вспомним сначала жизнь мою. Чрезвычайно пламенный характер и деятельность были у меня соединены с чувствительностию. Первый удар, нанесенный мне людьми, был смертный удар чувствительности; на могиле ее родилась эта жгучая ирония, которая более бесит, нежели смешит. Я думал затушить все чувства этим смехом — но чувства взяли свое и выразились любовью к идее, к высокой мысли, к славе. Но еще душа моя не совсем была искушена. Разврат, не совсем порочный, — порочным я бывал редко, — но разврат, какой бы ни был, истощает душу, оставляет крупинки яда, которые все будут действовать. Une mer у passerait sans laver la tache, Car l'abоme est immense et la tache au fond. Я сказал: «не совсем порочен»; это только потому, что я не был холоден в пороках. Хладнокровие, изысканность — вот признак порока. Это были увлечения, бешенства — тем хуже, горе душе, увлекающейся низким. Яд...

Входимость: 1. Размер: 11кб.

Часть текста: до половины мая — итак, опять ожидания, волнения, надежды, трепет радости и трепет страха. Хуже всего, что я теперь не могу ровно ничем заниматься. Возьму книгу — и мысль свидания, вечная мысль о тебе, останавливает, и я бросаю книгу, и все так любимое мною в занятиях кажется теперь сухо, холодно, мертво перед мыслию любви — но это пройдет, я деятелен по характеру, и как будто самая любовь похожа на dolce far niente[84] итальянцев, которые любят ни о чем не думать. Нет, она сообщает всему бытию какой-то взгляд особый, изящный, она разливает даже в чертах лица поэзию и блаженство. Наташа, есть люди, которые никогда не любили; это дурные люди, или дураки, которым глупость загородила душу от всех чувств, или холодные эгоисты, которые собою загородили от себя весь мир. Говорят, что были люди, которые с открытыми объятиями, с теплой душой вступили в мир и не нашли привета — я не совсем верю этому; конечно, толпа может хохотом принять живое чувство, но будто не найдется одна душа симпатическая, а разве не довольно одной души, твоей души мне, моей души тебе? Может, были в самом деле, как исключение, такие...

Входимость: 1. Размер: 8кб.

Часть текста: к смотрителю: «Вы человек — и ничего человеческого не чуждо вам — в Лионе я имел малую нужду — здесь большую —виноват ли я, что train опаздывает?» — Он посмотрел милостиво на меня — и сказал: «Я могу вам позволить ехать в 12 ч<асов>». Он руку к козырьку — и я отправился в кафе, где нашел знакомого garcon’a[163], предложившего мне 1 / 2 perdreau[164]. Зато в Bellgard’e прелесть — ни паспорта, ничего. Со мной еще лучше. Комис<сар> спрашивает: «Ваша фамияья?» — Я говорю, он улыбается, и все кончено. Паспорта, стало, я даже не вынимал. Ну вот и все внешнее. В Ниццу телеграфировал. Наше последнее свидание было смутно — я бываю как-то туп и оглушен при таких ударах с сюрпризами — и стремлюсь быть один. Это прошло, ну — и te Deum, а в 1864 году операция Лёли. Ты знаешь, что я до сего времени никому не имел сил рассказать, что тогда было. «Крепко человеческое тело». Если б Nat поняла ту минуту — и настоящую любовь к Лизе — она не дергала бы за нити, боясь их оборвать. Я прощать готов, «зане, — как выражался Кукольник, — одни сильные прощают». Но — это не всё... A propos, знаешь ли, что я ждал, что Баку<нин> пришлет спросить о Тате — для того, чтоб примириться. Он не прислал... è rotta l’altissima colonna. Здесь лето. Все открыто. Солнце. Нет, Цюрих-то с Берном да и с Женевой придется похерить. В одном городе с тобой было бы лучше — но трудно. Неустройство моей жизни и неустройство (в ином роде) твоей — делают это нелегким. Когда Туц будет в пансионе и ты решишься определить куда-нибудь Генри, — тогда потолкуем… After breakfast[165]. А...

Поиск по творчеству и критикеCлово "NIENTE"

Поиск по творчеству и критике
Cлово "NIENTE"