Герцен Александр: Поиск по текстам произведений автора и критике. Cлово "1819". Классическая русская литература.

Примерный текст на первых найденных страницах

Входимость: 5. Размер: 49кб.

Часть текста: П. Огарева по Московскому университету; в 50-х гг. член редак-ционных комиссий по крестьянскому делу Арсеньева Елизавета Алексеевна (рожд. Столыпина; 1773--1845), бабушка М. Ю. Лермонтова Астраков Николай Иванович (1809--1842), преподаватель математики, друг юности А. И. Герцена и Н. П. Огарева Астраков Сергей Иванович (1816--1867), преподаватель математики, механик-изобретатель; в 40--50-х гг. был близок к Н. П. Огареву Астракова Татьяна Алексеевна (1814--1892), писательница, жена Н. И. Астракова Байрон Джордж Ноэл Гордон (1788--1824) Бакунин Михаил Александрович (1814--1876) Бакунина (рожд. Квятковская) Антония Ксаверьевна, жена М. А. Бакунина Баранов Григорий Баранова Варвара Григорьевна, дочь Н. и Г. Барановых. Баранова Наталия Ивановна, во втором браке -- жена С. А. Тучкова, брата деда Н А Тучковой-Огаревой Бартелеми Эмманюэль (казнен в 1855 г.), французский рабочий-механик, участник революционного движения; познакомился с А. И. Герценом в Лондоне в 1853 г. Бартенев Петр Иванович (1829--1912), археограф и библиограф, издатель и редактор журнала "Русский архив" Баскакова Елизавета Ивановна -- см. Огарева Е. И. Бахметев Павел Александрович, помещик, эмигрировавший из России в августе 1857 г.; передал А. И. Герцену и Н. П. Огареву денежные средства для революционной...

Входимость: 3. Размер: 6кб.

Часть текста: обманули: мне дано было дожить, — так заключает Николай Иванович свое предисловие, — и быть свидетелем святого дела освобождения русских крестьян; я надеюсь также дожить и до уничтожения в России телесных наказаний и увидеть, что и это постыдное пятно будет смыто с моей родной земли». С уважением прочтут все люди, любящие Россию, последнюю тетрадь «Заграничного сборника». Примечания Печатается по тексту К , л. 127 от 1 апреля 1862 г., стр. 1060, где опубликовано впервые, в отделе «Смесь», без подписи. В OК озаглавлено: «Взгляд на дела России». Автограф неизвестен. Авторство Герцена устанавливается на основании следующих данных. Еще в 1857 г. в статье «Западные книги» Герцен поставил перед собой задачу (по просьбе корреспондентов, предложивших, чтобы «указывали в „Колоколе” на важнейшие литературные произведения на Западе и, в особенности, на книги о России») отмечать на страницах своей газеты новые издания, посвященные России. «С удовольствием исполним мы их желание и именно будем указывать на книги, но не больше <...>», — писал Герцен (т. XIII наст. изд., стр. 92). Статья «Западные книги» была первой из этой серии; в дальнейшем именно Герцен выступал в «Колоколе» с рекомендациями, касающимися новых книг о России (см., например, «Постскриптум к статье о новых книгах»— т. XIII наст. изд.; «„Russia by a recent traveller”, London, 1859»—т....

Входимость: 3. Размер: 122кб.

Часть текста: голосом, как будто он стоял на стропилах пятого этажа и оттуда что-нибудь приказывал работникам в подвале, известить, что я получил первый офицерский чин. Все эти чудеса, заметим мимоходом, были не нужны: чины, полученные службой, я разом наверстал, выдержавши экзамен на кандидата, – из каких-нибудь двух-трех годов старшинства не стоило хлопотать. А между тем эта мнимая служба чуть не помешала мне вступить в университет. Совет, видя, что я числюсь к канцелярии Кремлевской экспедиции, отказал мне в праве держать экзамен. Для служащих были особые курсы после обеда, чрезвычайно ограниченные и дававшие право на так называемые «комитетские экзамены». Все лентяи с деньгами, баричи, ничему не учившиеся, все, что не хотело служить в военной службе и торопилось получить чин асессора, держало комитетские экзамены; это было нечто вроде золотых приисков, уступленных старым профессорам, дававшим privatissime [75] по двадцати рублей за урок. Начать мою жизнь этими каудинскими фуркулами науки далеко не согласовалось с моими мыслями. Я сказал решительно моему отцу, что, если он не найдет другого средства, я подам в отставку. Отец мой сердился, говорил, что я своими капризами мешаю ему устроить мою карьеру, бранил учителей, которые натолковали мне этот вздор, но, видя, что все это очень мало меня трогает, решился ехать к Юсупову. Юсупов рассудил дело вмиг, отчасти по-барски и отчасти по-татарски. Он позвал секретаря и велел ему написать отпуск на три года....

Входимость: 2. Размер: 80кб.

Часть текста: Герцен и его мемуары Александр Герцен и его мемуары Александр Герцен, как и Дидро, был гениальным дилетантом 1* , чьи взгляды и деятельность изменили направление социальной мысли в его стране. Как и Дидро, он тоже был блестящим и неутомимым оратором: одинаково владея русским и французским, он выступал и в кругу своих близких друзей, и в московских салонах, неизменно завораживая их потоком образов и идей. Утрата его речей (так же как и в случае с Дидро) является, наверное, невосполнимой потерей для потомков: ибо не было рядом с ним ни Босуэлла, ни Эккермана 2* , которые записывали бы его разговоры, да и сам он был человеком, который едва ли допустил бы подобное к себе отношение. Его проза - это, по сути дела, разновидность устного рассказа, с присущими ему достоинствами и недостатками: красноречием, непосредственностью, - сопровождаемыми повышенной эмоциональностью и преувеличениями, свойственными прирожденному рассказчику, неспособному устоять перед длинными отступлениями, которые сами собой уносят его в водоворот сталкивающихся потоков воспоминаний и размышлений, но всегда возвращающемуся в главное русло своей истории или аргументации. Но прежде всего его проза обладает живостью разговорной речи - кажется, что она ничем не обязана ни безупречным по форме...

Входимость: 2. Размер: 76кб.

Часть текста: en Russie (О развитии революционных идей в России). IV. 1812–1825 IV. 1812–1825 La guerre de 1812 termina la première partie de la période de Pétersbourg. Jusque-là le gouvernement avait été en tête du mouvement; dès lors la noblesse se mit au pas avec lui. Jusqu'en 1812, on doutait des forces du peuple et l'on avait une foi inébranlable dans la toute-puissance du gouvernement: Austerlitz était loin, on prenait Eylau pour une victoire et Tilsit pour un événement glorieux. En 1812, l'ennemi passa Memel, traversa la Lithuanie et se trouva devant Smolensk, cette «clef» de la Russie. Alexandre terrifié accourut à Moscou pour implorer le secours de la noblesse et du négoce. Il les invita an palais dé laissé du Kremlin pour aviser au secours de la patrie. Depuis Pierre Ier, les souverains de la Russie n'avaient pas parlé au peu pie; il fallait supposer le danger grand, à la vue de l'empereui Alexandre, au palais, et du métropolitain Platon, à la cathédrale, parlant du péril qui menaçait la Russie. La noblesse et les négociants tendirent la main au gouvernement et le tirèrent de l'embarras. Le peuple, oublié même dans ce temps de malheur général, ou trop méprisé pour qu'on eût voulu lui demander le sang qu'on se croyait en droit de répandre sans son assentiment, le peuple se levait en masse, sans attendre un appel, dans sa propre cause. Depuis l'avènement de Pierre Ier, cet accord tacite de toutes les classes se produisait pour la première fois. Les paysans s’en rolaien sans...

Входимость: 2. Размер: 62кб.

Часть текста: встретил меня следующими словами: – Ну, поздравляю вас с успехом; я вперед был уверен, что проект будет одобрен, и потому уже очистил место для храма. – Благодарю, ваше преосвященство, но, вероятно, тут встретится ошибка, ибо государю не угодно, чтобы храм был строен в Кремле, и я теперь приехал для рассмотрения места на Швивой горке. – Ну, не беда, – возразил Августин, – сломанная церковь Николы Гостунского, против архиерейского дома, всегда была не на месте. Архиепископ приглашал меня остановиться в одном из его подворьев, под названием Заборовского. Я благодарил за предложение; но заметил, что я скоро отправляюсь для бракосочетания и что мне, женатому, может быть, будет неприлично жить в архиерейском подворье. – Ничего, для вас можно позволить. Итак, прошу свободно расположиться в Заборовском подворье. Куда я и поместился. Немедленно занялся я рассматриванием места на Швивой горке; после чего доносил я князю Александру Николаевичу, что следующие неудобства находятся при выборе сего места: 1) что недоставало достаточного пространства для нужной площади храма; 2) что многие из купцов, имевшие тут домы,...

Входимость: 2. Размер: 50кб.

Часть текста: в низкопоклонстве и интригах, созванные в какой-то импровизированный суд для осуждения их? Вместо брани не лучше ли обратиться к тогдашним событиям с серьезной и покойной мыслию и постараться понять их смысл? Не благороднее ли, не великодушнее ли отдать справедливость несчастным противникам, которые вынесли свое поражение и все мрачные его последствия с таким величавым самоотвержением? Месть была страшна, она продолжалась тридцать лет — начав пятью виселицами. Что же теперь вашим статс-секретарям идти за тогдашними палачами и сквернить гробы людей, если и заблуждавшихся, то чистых и пламенно любивших Россию? Деликатно ли это относительно тех пяти-шести старцев, которых ваша рука возвратила из Сибири? Или вы, может, им предоставили право отвечать? Мы не слыхали этого. Свобода мысли и гласность еще не много выиграют, если вы одни будете печатать без ценсуры. Пора приучаться и вам и России к совершеннолетней, мужественной речи свободных людей. Вам, государь, известны, больше нас, все подробности заговора 14 декабря, следствия, казни и ссылки. Где же, при каком обстоятельстве показали себя эти люди, как их представляют официальные органы, «гнусными развратниками, буйными безумцами, негодяями, в числе которых одни напились пьяными, для того чтобы идти на площадь, другие имели замечательно отвратительные лица» (и это говорят о раненном на Кавказе Якубовиче!). Неужели вы верите, что эти люди взялись за оружие из буйства, из желанья грабежа, богатства, знатности? Последнее им было не нужно, вы знаете, кто они. Для чего же все эти ругательства и клеветы? Не вы их сделали — зачем же вы их распространяете? Неужели вы думаете, что история поверит какому-нибудь Корфу — со всеми поправками ваших дядюшек, виртембергского герцога, который во все время опасности сам забился «в голубую...

Входимость: 1. Размер: 40кб.

Часть текста: и в Неаполе, в Вене и Берлине. Революция пала, как Агриппина, под ударами своих детей и, что всего хуже, без их сознания; героизма, юношеского самоотвержения было больше, чем разумения, и чистые, благородные жертвы пали, не зная за что. Судьба остальных вряд не была ли еще печальнее. Они, в раздоре между собой, в личных спорах, в печальном самообольщении, разъедаемые необузданным самолюбием, останавливались на своих неожиданных днях торжества и не хотели ни снять увядших венков, ни венчального наряда, несмотря на то что невеста обманула. Несчастия, праздность и нужда внесли нетерпимость, упрямство, раздражение… Эмиграции разбивались на маленькие кучки, средоточием которых делались имена, ненависти, а не начала. Взгляд, постоянно обращенный назад, и исключительное, замкнутое общество начало выражаться в речах и мыслях, в приемах и одежде; новый цех – цех выходцев – складывался и костенел рядом с другими. И как некогда Василий Великий писал Григорию Назианзину, что он «утопает в посте и наслаждается лишениями», так теперь явились добровольные мученики, страдавшие по званию, несчастные по...

Входимость: 1. Размер: 127кб.

Часть текста: методу, зато хорошую. Из всех правительственных немцев — само собою разумеется — русские немцы самые худшие. Немецкий немец в правительстве бывает наивен, бывает глуп, снисходит иногда к варварам, которых он должен очеловечить. Русский немец ограниченно умен и смотрит с отвращением стыдящегося родственника на народ. И тот и другой чувствуют свое бесконечное превосходство над ним, и тот и другой глубоко презирают все русское, уверены, что с нашим братом ничего без палки не сделаешь. Но немец не всегда показывает это, хотя и всегда бьет; а русский и бьет, и хвастается. Собственно немецкая часть правительствующей у нас Германии имеет чрезвычайное единство во всех семнадцати или восьмнадцати степенях немецкой табели о рангах. Скромно начинаясь подмастерьями, мастерами, гезелями, аптекарями, немцами при детях , она быстро всползает по отлогой для ней лестнице — до немцев при России , до ручных Нессельродов, цепных Клейнмихелей, до одноипостасных Бенкендорфов и двуипостасных Адлербергов (filiusque[71]). Выше этих гор и орлов ничего нет, т. е. ничего земного... над ними олимпийский венок немецких великих княжон с их братцами, дядюшками, дедушками. Все они, от юнейшего немца-подмастерья до старейшего дедушки из снеговержцев зимнего Олимпа, от рабочей сапожника, где ученик заколачивает смиренно гвозди в подошву, до экзерциргауза, где немец — корпусный командир заколачивает в гроб солдата, — все они имеют одинакие зоологические признаки, так что в немце-сапожнике бездна генеральского и в немце-генерале пропасть сапожнического; во всех них есть что-то ремесленническое, чрезвычайно аккуратное, цеховое, педантское, все они любят стяжание, но хотят достигнуть денег честным образом, т. е. скупостью и усердием, — это дает им их черствый, холодный, осторожный и бесстрастный характер. Воруя на службе, можно еще быть добродушным плутом; наживать честным образом — все же ...

Входимость: 1. Размер: 19кб.

Часть текста: на обширную скалу, есть целые общества филантропические и религиозные вроде «Общества духовных особ распространения христианско-нравственного по воскресениям чтения между недостаточными и не достигнувшими совершеннолетия прачками и швеями, преимущественно шотландского происхождения». Эта общества мало-помалу вянут, сохнут, исчезают с лица земли... И вдруг, когда меньше всего думают об них, лет через десять, двадцать, встает целое кладбище; пожелтевший президент садится на свое место, плешивые, седые члены, и все те же члены, собираются около него, и то же говорят, и пьют тот же тост за распространение христианского чтения между несовершеннолетними прачками, особенно шотландского происхождения, и дряхлый секретарь дрожащим голосом читает имена несовершеннолетних прачек, которым ежегодно посылают с 1819 года «Путь пилигрима» Буньяна и «капли росы из священного писания — dew drops!».[149] «Теймс» очень удачно сравнил эти общества с мокрицами, которые остаются живыми под известью и штукатуркой и которые опять начинают шевелиться, когда штукатурка отпадает. Чего в Лондоне не делается — нам приятно, что в Петербурге всякие мокрицы начали смертию смерть попирать и являться даже в трещинах Зимнего дворца, и именно на половине ее величества. А еще и того приятнее поражает нас то, что ни могильная сырость, ни гниль монастырских склепов не лишает наших мокриц ни народности, ни родных привычек. В Англии все эти пиетические, филантропические и просто тропические крустацеи оживают не только бескорыстно, но еще приплачивают свои деньги для перевода пророчеств Исайи на сандвичский язык для тамошних швей (несмотря на то, что там дамы ничего не носят, а мужчины — один шнурочек),...

Поиск по творчеству и критикеCлово "1819"

Поиск по творчеству и критике
Cлово "1819"