Герцен Александр: Поиск по текстам произведений автора и критике. Cлово "ROYAL". Классическая русская литература.

Примерный текст на первых найденных страницах

Входимость: 5. Размер: 24кб.

Часть текста: ne connais ni les russes contemporains, ni Paris rebâti. Je n'ai que des souvenirs, des fleurs fanées, des cartons à demi effacés, à demi dénués d'intérêt. Savez-vous qu'il y a bien vingl ans que moi, pieux pèlerin du Nord, j'entrai, pour la première fois à Paris, et qu'il y a déjà (quinze ans que son climat m'est devenu malsain. Oui, c'était au mois de mars 1847[99], j'ouvris une vieille et lourde croisée de l'hôtel du Rhin et je tressaillis: l'homme sombre en bronze, les bras croisés, Je chapeau enfoncé[100] était devant moi sur une colonne. Or, c'est vrai, c'est une réalité — je suis à Paris — à Paris! et tout le saug me montait à la fête! Un sentiment existe pourtant, que les aborigènes de Paris ne connaissent pas, eux qui ont tout éprouvé jusqu'à la fatigue, c'est le sentiment que nous éprouvions en entrant pour la première fois à Paris. Depuis notre enfance, Paris était pour nous notre Jérusalem, la grande cité de la Révolution, le...

Входимость: 4. Размер: 16кб.

Часть текста: все идет я все не проходит - а остается чем-то всегдашним. Мимо идет, видно, вечное - оттого оно и не проходит. Оно так и отражается в человеке. В отвлеченной мысли - нормы и законы; в жизни - мерцание едва уловимых частностей и пропадающих форм. Но в каждой задержанной былинке несущегося вихря те же мотивы, те же силы, как в землетрясениях и переворотах, - и буря в стакане воды, над которой столько смеялись, вовсе не так далека от бури на: море, как кажется. ... Я искал загородный дом. Утомившись одними и теми же вопросами, одними и теми же ответами, я взошел в, трактир, перед которым стоял столб, и на столбе красовался портрет Георга IV - в мантии, шитой на манер той шубы, которую носит бубновый король, в пудре, с взбитыми волосами и с малиновыми щеками. Георг IV, повешенный, как фонарь, и нарисованный на большом железном листе, - не только видом напоминал путнику о близости трактира, но и каким-то нетерпеливым скрежетом петлей, на которых он висел. Сквозь сени был виден сад и лужайка для игры в шары,- я прошел туда. Все было в порядке, - то есть совершенно так, как бывает в загородных трактирах под Лондоном. Столы и скамьи под трельяжем, раковины в виде руин, цветы, посаженные так, чтоб вышел узор или буква; лавочники сидели за своими столами с супругами (может быть, не с своими) и тяжело напивались пивом, сидельцы и работники играли шарами - тяжести и величины огромного пушечного ядра, не выпуская из рта трубки. Я спросил стакан грогу, усаживаясь в стойло под трельяжем. Толстый слуга в очень истертом и узком черном фраке, в черных и лоснящихся панталонах приподнял голову и вдруг, как...

Входимость: 4. Размер: 32кб.

Часть текста: театрах, то постараюсь несколько утешить теперь; на дворе идет мелкий дождь, мокрый солдат, в красных панталонах, с прекислой рожей, прижался к будочке у стены Elysée Bourbon, и на сердце что-то тяжело, – самые счастливые условия для критики доброй, все видящей в розовом свете. Само собою разумеется, что не все же пошло на парижских сценах, как вас уверяет второе письмо; я решительно не согласен со вторым письмом. «В семье не без урода», – говаривал часто один добрый чиновник, рассказывая, что его племянник до того пристрастился к наукам, что вышел в отставку. Вот, для примера, хоть бы и «Парижский ветошник» Ф. Пиа, которого дают беспрестанно и все-таки желающих больше, нежели мест в театре Porte-St. -Martin. Конечно, многие ходят для Фредерика Леметра, но в пошлой пьесе Фредерик не мог бы так играть. Он беспощаден в роле «ветошника» – иначе я не умею выразить его игры; он вырывает из груди какой-то стон, какой-то упрек, похожий на угрызение совести. Королева Виктория спросила Леметра, после нескольких сцен, сыгранных им из драмы Пиа на Виндзорском театре, глубоко тронутая и со слезами на глазах: «Неужели в Париже много таких бедняков?» – «Много, в. в., – отвечал Леметр со вздохом. – Это парижские ирландцы!» С первого явления пьеса настроивает вас особенно приятно. Зимняя ночь, сбоку Аустерлицкий мост, каменная набережная Сены тянется перед глазами, два фонаря слабо освещают берег, за рекой видны домы, лес труб, которые придают Парижу его оригинальный вид, кой-где мелькают...

Входимость: 3. Размер: 6кб.

Часть текста: знаю. Один Meyr в восторге от моего отрывка — и принимает самое деятельное участие. Лакруа не застал, писал ему и жду ответа, в «Revue des 2 Mondes» еду сегодня. Ho c письмом Б<акунину> приостановился. Говорят, что помещение в этом журнале с самого начала — отстращает и «Revue» и Лакруа... Пятковского нашел — забавен, ехать еще не собирается. Медальонов здесь сотни прекрасных — но у Мейр<арга> (он щеголь) точно такой, как твой, только без жемчужины. К 28 я наверно кончу всё — и в субботу приеду. От Г. можно скрыть и уехать в Антверпен. Назначь Lejeune сдачу 29. (Хотя и воскресенье.) Тесье не мог найти — пойду еще искать. История Оболенс<ких> здесь всем известна. В Париже — томно, вечером пахнет дурно. Пойду сегодня в Palais Royal смотреть фарсы. Завтра нечего делать весь день. Погода превосходная. Боткин в Трувиле — а жену его ждут ежедневно в hôtel'e. А все же следовало бы жить здесь, — что ни толкуй — только Париж и Лондон. A propos. — Вчера я с Пят<ковским> ходил обедать в Bouillon Duval. Теперь его отделения во всем Париже — во всех кварталах — это превышает воображение. Суп 20 сант<имов>. Котлета 20 —...

Входимость: 3. Размер: 20кб.

Часть текста: лучшее употребление своих сил. И вы, государыня, можете этому способствовать на первом плане. По несчастию, очень многое в судьбах самодержавных монархий зависит от личности царя. Петр I недаром жертвовал своей реформе династическим интересом и жизнию своего сына. «Jе no suis qu’un heureux hasard» Александра I перешло в историю. Вот в этой-то азартной игре вы можете увеличить счастливые шансы — в пользу ближайшего будущего России. До сих пор воспитание наследника престола в ваших руках, года через два оно ускользнет из них. Подумайте об этом... одни — когда шум дворцовый уляжется, когда весь этот ненужный вихрь приемов, пустых речей, пустых ответов успокоится, когда сядут все андреевские и владимирские звезды и вы — женщина и мать — останетесь одни с вашей совестью... Подумайте тогда о великой ответственности, о великом долге, лежащем на вас... О вас говорят, что вы умны, что современное веяние идей недаром проходило сквозь двойные рамы Зимнего дворца, о вас говорят, что вы желаете освобождения крестьян. Это очень много. Вы любите Россию, это не может быть иначе. Как же вам не любить ту страну, которая, окружив вас всеми благами, надела на вас императорскую мантию. И это не всё; у вас с народом образовалась другая связь. Корона, падшая на главу вашу в мрачную годину войны и внутреннего запустения, представляла для народа исход к новой жизни. Он с детской верой встретил новое царствование. Вы делили вместе с государем те взрывы народного восторга, которые в России не были слышны с тех пор, как Александр I, усталый от торжества, возвращался в 1815 году из Парижа на пепелище Москвы. Как же вам не любить России! К тому же в этой стране пульс бьется сильно; в самом ее неустройстве, в ее неловких движениях чувствуется молодая мощь, чувствуется, что в этой колыбели, в этих туго затянутых свивальниках расправляет члены будущая история. Участвовать в росте и судьбах такого народа —...

Входимость: 2. Размер: 2кб.

Часть текста: Редактору "La Cloche" <РЕДАКТОРУ «LA CLOCHE»> Cher monsieur Fontaine, je vous envoie un petit rien du tout; si vous n'avez pas d'objection, si vous ne craignez pas l'odeur de grog, donnez un petit coin de la Cloche à ce pauvre diable de waiter du Royal Hotel. A. Herzen. Teddington, 1 er juin 1864. ПЕРЕВОД Дорогой господин Фонтэн, посылаю вам небольшую безделку; если с вашей стороны нет возражений, если вы не боитесь запаха грога, предоставьте маленький уголок «La Cloche» этому бедняге waiter'у[89] из «Royal Hotel». А. Герцен. Теддингтон, 1 июня 1864 г. Примечания Печатается по тексту газеты «La Cloche», № 46 от 25 июня 1864 г., где опубликовано впервые, с подписью: А. Herzen, в виде подстрочного примечания к французскому переводу «Трагедии за стаканом грока» (см. т. XVII наст. изд.). Автограф неизвестен. [89] официанту (англ.). — Ред.

Входимость: 2. Размер: 9кб.

Часть текста: и где мы успокоимся?.. Вчера был в театре с Татой (событие!) — смотрели Равеля, который тебя, вероятно, тешил в 1845—46 году в Palais Royal'e. Без зубов, сморщился, а все то же — те же ужимки и фарсы. Тата смеялась от души. Лизу я не повез — потому что содержание пьесы больно скабрёзно. От Саши письмо — пишет опять о желании покинуть Спекулу; я понимаю это желание — служить семь часов в день страдательным лаборантом — дело, которое мы с тобой не вынесли бы года. Но what next?[36] О России и думать нечего — Америка, Англия и... разве Париж. В Париже надобно больше самодельной работы — но в Нью-Йорке с Каппом, Шурцем von der einen Seite[37] и с Нефт<алем>, Вилихом von der andern[38]— можно осмотреться и даже финансово устроить себя. Ему все легко — зная четыре, пять языков и имея во всяком случае до 8000 верного дохода. — Хотя ты и отвечаешь мне формулой: «О всех вопросах в другой раз» или — «в следующ<ем> письме...», все же желаю знать «опинию». Брошюру Вихерского — покупают у Visconti. Несмотря на все нарочитые бедствия нашей бесплодной публицистики — я готов с половины марта начать печатание «Поляр<ной> звезды», если ты что-нибудь имеешь уже готового. — Напиши. ‒‒‒‒ Лиза после болезни стала еще здоровее. Вообще для нее — как я писал в прошлую зиму — здешний климат необыкновенно полезен. Открытые окны и сад сильно помогают. Сегодня карнавал — бросанье цветов и конфект. Тата и Лиза едут. 8 февр<аля>. Вчера вечером принесли «Моск<овские> вед<омости>» и «Голос»...

Входимость: 2. Размер: 55кб.

Часть текста: еще раз сказать, что цена, которую платят в Германии, Франции и пр., до нас не касается. Печать в Лондоне дорога. Английские журналы живут объявлениями и рассчитывают на огромный сбыт. Пока мы печатаем в Лондоне, цену уменьшить нельзя. Мы делаем огромную уступку книгопродавцам, на каком основании они берут дороже объявленной цены, мы не знаем. Всякий, кто хочет выписать экземпляр от гг. Трюбнера или Тхоржевского, получит «Колокол» и «Общее вече» по объявленной цене с прибавлением весовых, по английской таксе, один пенс с листа и с границы. М. МУРАВСКИЙ <ВСТУПЛЕНИЕ> В прошлом листе «Колокола», поместив приговор М. Муравского, сосланного на пять лет каторжной работы и потом на пожизненное поселение, мы просили сообщить нам подробности о его деле. Передаем нашим читателям то, что получили. ЦАРСКИЕ ПОДАРКИ К НОВОМУ ГОДУ <ВСТУПЛЕНИЕ> Только что мы прочли в русских газетах безобразный приговор, утвержденный государем, над лекарем Каликстом Павловским (20 лет!), «виновным в покушении на распространение возмутительного воззвания» и за это приговоренным на пять лет каторжной работы и на пожизненное поселение в ...

Входимость: 2. Размер: 5кб.

Часть текста: деле нашествия кн. Оболенского есть уже статья в «Suisse Radicale», не могу ее прислать, потому что она мне нужна. Эман<юэль> Араго находит такое чудовищное беззаконие не в выдаче детей, а в форме, какого мало примеров; должен был быть прежде суд, а не после. Следовало спросить объяснения от матери. После этого мне Швейцария огадела донельзя. У Мазада был (Бюлоза нет в Париже); очень учтив, очень рад печатать, но увидим, он просил меня прийти за полным ответом в четверг, в два часа. Отрывки оставил у себя. Я ему читал об итальянцах. Разумеется, если он это возьмет, то и все переводы. Сегодня иду к Лакруа. Бамберг<ер>а, моей немецкой правой руки, нет в Париже. Тесье не могу найти, но поеду, наконец, знаю, где его бюро. Громору писал, но он не приходил. «Aliéné» я дал Reclus просмотреть насчет языка. «Сорока-воров<ка>» так полна ошибок, что ее им теперь дать нельзя. Все эти дела здесь не делаются так быстро. Два, три лишних дня не помогут, я непременно приеду в субботу или в воскресенье, но если хотеть дело изданий поставить на ноги, надобно опять возвратиться недели на три, может на месяц. Тогда я поставлю на своем. Все эти господа мечутся из ...

Входимость: 1. Размер: 21кб.

Часть текста: дозволял ему себя тотчас поймать в горелках, обгонял его взапуски, сам ел найденные ягоды. Мишу это оскорбляло, и Акулина Андреевна не могла оставаться равнодушной к такому нарушению приличий; она обыкновенно подзывала к себе поповича и поучала его следующим образом: "Ты, толоконный лоб, ты помни, дурак, и чувствуй, с кем я тебе позволяю играть, ты ведь воображаешь, что Михайло-то Степанович дьячков сын". Матушка попадья, бывало, как услышит подобное слово, тотчас, не вступая в дальнейшее разбирательство дела, поймает сына за бедные волосенки, как-то приправленные на масле, приносимом для лампады Тихвинской божией матери, -- и довольно удачно представляет, будто беспощадно дерет его за волосы, приговаривая: "Ах ты, грубиян эдакий поганый, вот истинно дурья порода. Простите, матушка Акулина Андреевна, изволите сами знать, какой ум в наших детях, в сраме и запустении живут; а ты благодари, дурак, барыню, что изволит обучать", -- и она наклоняла его масленную голову и сама кланялась. Миша после подтрунивал над приятелем, но попович, с досадой улыбаясь, говорил: "Ведь все врет, мать-то, так для барыни в угоду горячку порет, пример делает". Лев Степанович недолго продержал у себя племянника; цель его была достигнута, он его разлучил с матерью и мог распоряжаться, как хотел, имением. Он думал отдать Мишу в пансион; но двоюродная тетка Льва Степановича выпросила его к себе воспитывать с своим сыном, который, говорила она, был один и скучал. Льву Степановичу не очень хотелось, но он побаивался княгини и согласился. Побаивался он ее потому, что она сильно любила болтать и имела большие связи в Петербурге; что она могла ему сделать болтовней и связями, не знаю, да и он...

Поиск по творчеству и критикеCлово "ROYAL"

Поиск по творчеству и критике
Cлово "ROYAL"