Часть текста: бросился к двери. – Вы не слыхали? – спросил он. – Чего? – Государь помер в Таганроге. Новость эта поразила меня; я никогда прежде не думал о возможности его смерти; я вырос в большом уважении к Александру и грустно вспоминал, как я его видел незадолго перед тем в Москве. Гуляя, встретили мы его за Тверской заставой; он тихо ехал верхом с двумя-тремя генералами, возвращаясь с Ходынки, где были маневры. Лицо его было приветливо, черты мягки и округлы, выражение лица усталое и печальное. Когда он поровнялся с нами, я снял шляпу и поднял ее; он, улыбаясь, поклонился мне. Какая разница с Николаем, вечно представлявшим остриженную и взлызистую медузу с усами! Он на улице, во дворце, с своими детьми и министрами, с вестовыми и фрейлинами пробовал беспрестанно, имеет ли его взгляд свойство гремучей змеи – останавливать кровь в жилах [28] . Если наружная кротость Александра была личина, не лучше ли такое лицемерие, чем наглая откровенность самовластья. …Пока смутные мысли бродили у меня в голове и в лавках продавали портреты императора Константина, пока носились повестки о присяге и добрые люди торопились поклясться, разнесся слух об отречении цесаревича. Вслед за тем тот же лакей...

2. Тучкова-Огарева Н.А.: Воспоминания. Указатель имен

Входимость: 5. Размер: 49кб.

Часть текста: в 40--50-х гг. был близок к Н. П. Огареву Астракова Татьяна Алексеевна (1814--1892), писательница, жена Н. И. Астракова Байрон Джордж Ноэл Гордон (1788--1824) Бакунин Михаил Александрович (1814--1876) Бакунина (рожд. Квятковская) Антония Ксаверьевна, жена М. А. Бакунина Баранов Григорий Баранова Варвара Григорьевна, дочь Н. и Г. Барановых. Баранова Наталия Ивановна, во втором браке -- жена С. А. Тучкова, брата деда Н А Тучковой-Огаревой Бартелеми Эмманюэль (казнен в 1855 г.), французский рабочий-механик, участник революционного движения; познакомился с А. И. Герценом в Лондоне в 1853 г. Бартенев Петр Иванович (1829--1912), археограф и библиограф, издатель и редактор журнала "Русский архив" Баскакова Елизавета Ивановна -- см. Огарева Е. И. Бахметев Павел Александрович, помещик, эмигрировавший из России в августе 1857 г.; передал А. И. Герцену и Н. П. Огареву денежные средства для революционной пропаганды Бахметев, зять князя Ю. Н. Голицына Белинский Виссарион Григорьевич (1811--1848) Бернатский, польский эмигрант во Франции, врач Бестужев Александр Александрович (литературный псевдоним -- Марлинский; 1797--1837), писатель, декабрист Бетховен Людвиг ван (1770--1827) Бибикова Благосветлов Григорий Евлампиевич (1824--1880), революционный демократ, публицист; в 1860 -- 1866 гг. -- редактор журнала "Русское слово", затем редактор журнала "Дело" Блин Луи (1811--1882), французский мелкобуржуазный социалист и демократ, деятель революции 1848 г. Боголюбов Алексей Петрович (1824--1896), художник Боке (Бокке) Жан-Батист, участник тайных революционных обществ...

3. Дневниковые записи шестидесятых годов

Входимость: 4. Размер: 54кб.

Часть текста: это время будет временем работы, внутреннего сосредоточения, — это выходит время тоски, беспокойства, доходящего до боли... чуть ли не до угрызений совести. И как в минуты равнодушного размышления ни смеешься над этим, возникает вопрос: «А кажется, я не заслужил этого?» Не заслужил? Тут ошибка в выражении... Надобно спрашивать, последовательно или нет то, что случается со мной... Последовательность почти всегда есть. Одна внешняя — и потому не оскорбительная... другая — оттого-то и оскорбительная, что чувствуется вина . Вина, значит, тоже причина — говорим же мы «виновник празднества, моих дней» и пр. ... 27 апреля 1862. Seven Oaks. Еще два года... на днях мне было пятьдесят лет, на днях будет десять лет — после 2 мая 1852 г. Как в позднюю осень — короткие дни становятся светлее, сухо прозрачнее — не так мешает лист, роса подмерзла — и даль видна с своими исчезающими холодными горизонтами и очерками гор, покрытых ослепительным саваном снега. Seven Oaks было первое загородное место, первый огромный парк, которые я видел, — там встретил я R. Owen’а, и этому уж почти 10 лет. (Это было поздней осенью 1852.) ... Тишина... сельская тишина, знакомая нам, русским... дальний вид — леса — и много солнца — для нас это роскошь — мне было так легко, успокоительно на эту минуту... Мне даже казалось возможным наше возвращение в Россию, — что я написал эти строки. 8 февраля 1863. <Лондон.> Редко бывают минуты, когда мне приходит в голову — пометить что-нибудь в этой книге. Еще боль — беду — тревогу. Эту книжку можно бы назвать— если б это не было zu deutsch[55] — Книгой Стона. Польское восстание, судьба русских офицеров,...

4. Неизвестные произведения и неосуществленные замыслы Герцена

Входимость: 4. Размер: 197кб.

Часть текста: безвозвратно пропала; другая часть, вероятно, еще хранится в государственных собраниях и у отдельных лиц, в СССР и за рубежом, и рано или поздно станет достоянием читателей. То же можно сказать и о некоторых произведениях Герцена, напечатанных в русских и особенно в иностранных периодических изданиях, но до сих пор не выявленных. Сведения о неизвестных произведениях Герцена заимствованы из его писем[52] и сочинений, а также из мемуаров и переписки современников, из следственных материалов и периодической печати. Публикуемый перечень дает возможность не только убедиться в том, насколько велика утраченная часть творческого наследия Герцена, но в какой-то степени восстановить содержание многих не дошедших до нас произведений. Работа эта может служить и своего рода ориентиром в целенаправленных поисках утраченных трудов Герцена. В обзор включены также творческие замыслы Герцена, упоминаемые в различных источниках; в ряде случаев трудно, а порой и совсем невозможно утверждать, что тот или иной замысел не был реализован писателем. В сущности, авторское изложение неосуществленного замысла и передача содержания безвозвратно утраченного произведения не имеют значительного...

5. Былое и думы. Часть первая. Детская и университет (1812–1834). Глава VII

Входимость: 4. Размер: 49кб.

Часть текста: испытывать и не осмелится поставить отвратительную единицу. А в самом деле профессора удивились бы, что я в столько лет так много пошел назад. Раз это со мной уже и случилось [103] . После окончательного экзамена профессора заперлись для счета баллов, а мы, волнуемые надеждами и сомнениями, бродили маленькими кучками по коридору и по сеням. Иногда кто-нибудь выходил из совета, мы бросались узнать судьбу, но долго еще не было ничего решено; наконец, вышел Гейман. – Поздравляю вас, – сказал он мне, – вы кандидат. – Кто еще? кто еще? – Такой-то и такой-то. Мне разом сделалось грустно и весело; выходя из-за университетских ворот, я чувствовал, что не так выхожу, как вчера, как всякий день; я отчуждался от университета, от этого общего родительского дома, в котором провел так юно хорошо четыре года; а с другой стороны, меня тешило чувство признанного совершеннолетия, – и отчего же не признаться, – и название кандидата, полученное сразу [104] . Alma mater! [105] Я так много обязан университету и так долго после курса жил его жизнию, с ним, что не могу вспоминать о нем без любви и уважения. В неблагодарности он меня не обвинит по крайней мере, в отношении к университету легка благодарность, она нераздельна с любовью, с светлым воспоминанием молодого развития… И я благословляю его из дальней чужбины! Год, проведенный нами после курса, торжественно заключил первую юность. Это был продолжающийся...

6. Примечания к книгам и статьям

Входимость: 4. Размер: 33кб.

Часть текста: Таландье. Мы не знаем, какие жертвы принесла она на «общее дело». А. Таландье года два тому назад выпущен из Бель-Ильской тюрьмы, он свое участие в общем деле и свою любовь к Франции доказал. Странно видеть, что у нас патриотизм, одержимый православием, свертывается в ограниченнейший китаизм, в то время как здесь социализм ломится вширь из-за политических пределов и национальных определений. <К ПЕРВОЙ КНИГЕ «ПОЛЯРНОЙ ЗВЕЗДЫ», 1855 г.> <Книжка наша была...> Книжка наша была уже отпечатана, когда мы получили тетрадь стихотворений ПУШКИНА, ЛЕРМОНТОВА И ПОЛЕЖАЕВА, часть их поместим в следующей книжке. Мы не знаем меры благодарности за эту присылку... Наконец-то! Наконец-то! <Еще прекрасная новость...> Еще прекрасная новость, которой мы спешим поделиться с читателями, мы получили вчера письмо, полное симпатии, от ЮАХИМА ЛЕЛЕВЕЛЯ ‒ благодарность искренная, сердечная великому славянину. <Письмо мое к Александру II ...>. Письмо мое к Александру II, писанное сгоряча после вести о смерти Николая, — устарело. Я, может, его не напечатал бы, но оно подало повод к недоразумениям, мне советовали оставить его в стороне, меня просили его не печатать. Это заставило меня призадуматься. В советах я видел не одно непониманье, а, может, и...

7. Былое и думы. Часть четвертая. Москва, Петербург и Новгород (1840–1847). Глава XXX. Не наши

Входимость: 4. Размер: 103кб.

Часть текста: периоду нашей истории; но, принимая за серьезное их православие, но, видя их церковную нетерпимость в обе стороны, – в сторону науки и в сторону раскола, – мы должны были враждебно стать против них. Мы видели в их учении новый елей, помазывающий царя, новую цепь, налагаемую на мысль, новое подчинение совести раболепной византийской церкви. На славянофилах лежит грех, что мы долго не понимали ни народа русского, ни его истории; их иконописные идеалы и дым ладана мешали нам разглядеть народный быт и основы сельской жизни. Православие славянофилов, их исторический патриотизм и преувеличенное, раздражительное чувство народности были вызваны крайностями в другую сторону. Важность их воззрения, его истина и существенная часть вовсе не в православии и не в исключительной народности, а в тех стихиях русской жизни, которые они открыли под удобрением искусственной цивилизации. Идея народности, сама по себе, – идея консервативная, выгораживание своих прав, противуположение себя другому; в ней есть и юдаическое понятие о превосходстве племени, и аристократические притязания на чистоту крови и на майорат. Народность как знамя, как боевой крик только тогда окружается революционной ореолой, когда народ...

8. Лишние люди и желчевики

Входимость: 4. Размер: 50кб.

Часть текста: схоронен Николай, постоянно смешиваются. А потому мы хотим, с катоновским пристрастием к делу побежденных, вступиться за стариков. Лишние люди были тогда столько же необходимы , как необходимо теперь, чтоб их не было. Ничего нет плачевнее, как середь возникающей деятельности, неустроенной еще и угловатой, но полной стремлений и начинаний, встречать этих оторопелых, нервнорасслабленных юношей, теряющихся перед упругостью практической работы и чающих дарового разрешения трудностей и ответов на вопросы, которые они никогда ясно не могли поставить. Мы этих вольноопределяющихся в лишние люди отводим и так, как французы признают истинными гренадерами только les vieux de la vieille, так мы признаем почетными и действительно лишними людьми только николаевских. Мы сами принадлежали к этому несчастному поколению и, догадавшись очень давно, что мы лишние на берегах Невы, препрактически пошли вон, как только отвязали веревку. Себя нам стало нечего защищать, но бывших товарищей жаль, и мы хотим оборонить их от следующего за ними выпуска больных из николаевского лазарета. Нельзя не разделять здоровый, реалистический взгляд, который в последнее время в одном из лучших русских обозрений стал выбивать тощую, моральную точку зрения на французский манер, ищущую личной ответственности в общих явлениях. Исторические слои, так же худо, как геологические, обсуживаются уголовной палатой. И люди, говорящие, что не на взяточников и казнокрадов следует обрушивать громы и стрелы, а на среду, делающую взятки зоологическим признаком целого племени, например, безбородых русских , совершенно правы! Мы только и желаем, чтоб николаевские лишние люди состояли на...

9. Былое и думы. Часть первая. Детская и университет (1812–1834). Глава VI

Входимость: 4. Размер: 122кб.

Часть текста: приказывал работникам в подвале, известить, что я получил первый офицерский чин. Все эти чудеса, заметим мимоходом, были не нужны: чины, полученные службой, я разом наверстал, выдержавши экзамен на кандидата, – из каких-нибудь двух-трех годов старшинства не стоило хлопотать. А между тем эта мнимая служба чуть не помешала мне вступить в университет. Совет, видя, что я числюсь к канцелярии Кремлевской экспедиции, отказал мне в праве держать экзамен. Для служащих были особые курсы после обеда, чрезвычайно ограниченные и дававшие право на так называемые «комитетские экзамены». Все лентяи с деньгами, баричи, ничему не учившиеся, все, что не хотело служить в военной службе и торопилось получить чин асессора, держало комитетские экзамены; это было нечто вроде золотых приисков, уступленных старым профессорам, дававшим privatissime [75] по двадцати рублей за урок. Начать мою жизнь этими каудинскими фуркулами науки далеко не согласовалось с моими мыслями. Я сказал решительно моему отцу, что, если он не найдет другого средства, я подам в отставку. Отец мой сердился, говорил, что я своими капризами мешаю ему устроить мою карьеру, бранил учителей, которые натолковали мне этот вздор, но, видя, что все это очень мало меня трогает, решился ехать к Юсупову. Юсупов рассудил дело вмиг, отчасти по-барски и отчасти по-татарски. Он позвал секретаря и велел ему написать отпуск на три года. Секретарь помялся, помялся и доложил со страхом пополам, что отпуск более нежели на четыре месяца нельзя давать без высочайшего разрешения. – Какой вздор, братец, – сказал...

10. Виселица и Муравьев

Входимость: 4. Размер: 7кб.

Часть текста: попов, без слез и помощи, задохнулся отвалившийся от груди России вампир. Какие образы пугали его немую агонию, от кого ринулся он, умирая без голоса, не приходила ли «черная женщина», та, которая являлась князю Горчакову... не шел ли ряд молодых героев с веревкой на шее? Зачем бежал задыхающийся старик от царских именин, от какого барского слова?.. Зачем Зимний дворец не остановил его, а бросил на окоченелый труп брильянтовые знаки Андрея? Ни государь, ни общество по смоют пятна, которое им завещал умерший палач. Имя Муравьева останется выжженным на царском плече, как имя Аракчеева на плече Александра I. Разница в том, что Аракчеева ненавидела тогдашняя Россия, а Муравьева носила на руках современная. Разница в том, что Александр 1 любил Аракчеева и знал его честность, а Александр II терпеть не мог Муравьева и знал его корыстолюбие. Разница в том, что Александр I втеснил Аракчеева безгласной империи, а Муравьева втеснила реакция (как нам лично хвастался один из представителей ее) безгласному государю. Виселица зловеще проводила американцев, ее последнюю видели они, отплывая... Что за хаос! Смерть, казнь, самодержец, ничего сам не держащий, огромная клевета заговора, лопнувшая, как мыльный пузырь... и звуки «Янки дудель», перемешанные с «камаринским мужиком»... Какие-то дикие, мрачные группы,...

Поиск по творчеству и критикеCлово "1826"

Поиск по творчеству и критике
Cлово "1826"