Часть текста: Genève. 7, Quai Mont Blanc. Messieurs, Je profite de l'envoi du reçu pour vous faire une proposition. Il y a beaucoup de choses de mes écrits russes — qui sont traduits en partie par moi, en partie par d'autres personnes en français. Pensez-vous qu'une publication pareille serait opportune? J'ai par ex le quatrième vol de mes «Souvenirs et pensées d'Iscander» (les 3 v ont été trad par H. Delaveau, c'est Dentu qui les a imprimés sous le mauvais titre — «La Russie et le monde révolut »). J'ai une série de nouvelles et même des articles qui n'ont pas paru en russe. Vous m'obligerez beaucoup en me disant si vous voulez entreprendre quelque chose dans ce genre — par ex sous le titre d'Almanach russe, Etoile Polaire etc. et quelles seraient les conditions — l honoraire . Je me suis assez deshabitué d'écrire le français — mais je trouverai toujours des littérateurs de mes amis qui se chargeront de la correction. Ici à Genève Pierre Leroux — m'a offert son aide. Peut-être un de mes amis viendra vous parler de ma proposition. Dans tous les cas vous me permettrez d'attendre une réponse. Recevez — Messieurs, mes salutations les plus distinguées. Al. Herzen. Messieurs Lacroix, Verboekhoven et C-ie. Перевод 21 июня 1867. Женева. 7, Quai Mont Blanc, Господа, пользуясь посылкой расписки, я хочу сделать вам предложение. Есть много моих русских сочинений, которые были переведены на французский язык частично мною, частично другими лицами. Думаете ли вы, что подобное издание было бы уместно? Так, например, я располагаю четвертым томом «Воспоминаний и мыслей Искандера» (3 тома были переведены И. Делаво и изданы Дантю под скверным названием «Россия и революционное общество»). У меня есть ряд рассказов и даже статей, которые не были...

2. Другие редакции. С того берега. Donoso Cortés, marquis de Valdegamas, et Julien, empereur romain

Входимость: 2. Размер: 29кб.

Часть текста: plaie et ne croient pas à sa profondeur. "Voilà,-- disent-ils,-- les progrès de la gangrène sociale; voilà l'esprit de négation qui souffle la destruction, voilà le démon de la révolution qui ébranle les derniers soutiens du vénérable édifice politique; c'est clair, notre monde court à sa perte, entraînant avec lui la civilisation, les institutions; il a déjà un pied dans la tombe..." Et ils ajoutent: "Doublez la force des gouvernements, ramenez les hommes aux croyances qu'ils n'ont plus, appuyez l'autorité sur les armées permanentes, il y va du salut d'un monde entier!". Sauver un monde par des réminiscences, par des mesures coercitives?-- Quelle démence! On le sauve par une bonne nouvelle, et non par une religion réchauffée, on le sauve par un verbe qui porte en germe un nouveau monde, et non par la restauration d'un ordre de choses vieillies. -- Chrétiens, vous le savez!...

3. Герцен А. И. - Редакторам газеты "Le Siècle", 4 - 5 октября (22 - 23 сентября) 1869 г.

Входимость: 2. Размер: 3кб.

Часть текста: deux questions angulaires de toute mon activité. Je parle de la question sociale et de celle du peuple russe. Loin d'avoir la présomption de vous convertir je ne demande que l'hospitalité que l'on accorde aux étrangers sans les naturaliser. Vous pouvez, messieurs, me demander pourquoi je frappe nommément à votre porte, et je vous dirai franchement la cause. L'air est pur chez vous, vous combattez à visière découverte, et, permettez-moi de le croire, vous saurez apprécier avec sympathie — un lutteur qui appartient à un autre camp. J'attendrai votre réponse en vous priant de recevoir mes salutations respectueuses et sympathiques. Al. Herzen. Перевод Господа редакторы, предлагаю вам ряд отрывков и статей, которые я счастлив буду увидеть в «Siècle». Я прекрасно знаю, что мой взгляд на вещи — не ваш взгляд, и особенно на два краеугольных вопроса всей моей деятельности. Я имею в виду социальный вопрос и вопрос о русском народе. Далекий от самонадеянной мысли обратить вас в свою веру, я прошу лишь о гостеприимстве, которое оказывают иностранцам, не предоставляя им натурализации. Вы можете, господа, спросить меня,...

4. Былое и думы. Часть первая. Детская и университет (1812–1834). Глава VII

Входимость: 2. Размер: 49кб.

Часть текста: учение на скорую руку и мысль об экзамене, побеждающая научный интерес, – все это – как всегда. Я писал астрономическую диссертацию на золотую медаль и получил серебряную. Я уверен, что я теперь не в состоянии был бы понять того, что тогда писал и что стоило вес серебра. Мне случалось иной раз видеть во сне, что я студент и иду на экзамен, – я с ужасом думал, сколько я забыл, срежешься да и только, – и я просыпался, радуясь от души, что море и паспорты, годы и визы отделяют меня от университета, никто меня не будет испытывать и не осмелится поставить отвратительную единицу. А в самом деле профессора удивились бы, что я в столько лет так много пошел назад. Раз это со мной уже и случилось [103] . После окончательного экзамена профессора заперлись для счета баллов, а мы, волнуемые надеждами и сомнениями, бродили маленькими кучками по коридору и по сеням. Иногда кто-нибудь выходил из совета, мы бросались узнать судьбу, но долго еще не было ничего решено; наконец, вышел Гейман. – Поздравляю вас, – сказал он мне, – вы кандидат. – Кто еще? кто еще? – Такой-то и такой-то. Мне разом сделалось грустно и весело; выходя из-за университетских ворот, я чувствовал, что не так выхожу, как вчера, как всякий день; я отчуждался от университета, от этого общего родительского дома, в котором провел так юно хорошо четыре года; а с другой стороны, меня тешило чувство признанного совершеннолетия, – и отчего же не признаться, – и название кандидата, полученное сразу [104] . Alma mater! [105] Я так много обязан университету и так долго после курса жил его жизнию,...

5. Статьи из "Колокола" (1866 - 1867 г.г.). Редакционные заметки, примечания, объявления

Входимость: 2. Размер: 83кб.

Часть текста: Подробный тариф ценам печати на разных языках, в разном формате и на разной бумаге желающие могут найти в Бюро типографии, 40, Pré l'Evêque. ВРАНЬЕ О СИМБИРСКИХ ЗАЖИГАТЕЛЯХ — САМИ СЕБЯ И ДРУГ ДРУГА ПРЕДАЮТ! В «Русском инвалиде», по поводу различных толков о симбирских пожарах, пишут следующее: Теперь мы имеем некоторые сведения, которые показывают, что по делу о симбирских пожарах не только по было еще судебного разбирательства, но даже и само следствие еще не окончено. Мы можем сообщить, нашим читателям, что все, что до сих пор было сделано следственною комиссиею, еще весьма далеко от окончательного уличения кого бы то ни было; напротив , есть много поводов сомневаться в основательности первоначально возникших подозрений и обвинений. ПИСЬМО МОСКВИЧА <ПРИМЕЧАНИЕ> С благодарностию помещая корреспонденцию «Москвича», мы считаем себя обязанными сказать, что значение обеда понимаем не так. И ЕЕ ЭТИКО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЭКОНОМИЯ[104]. <ВСТУПИТЕЛЬНАЯ ЗАМЕТКА «ОТ ИЗДАТЕЛЕЙ» И ПРИМЕЧАНИЕ> Печатая присланную нам записку о подвигах наших государственных хозяев на большой дороге, между Москвой и Петербургом, мы, естественно, не можем ручаться в точности за все, что читатели найдут в ней. Но достаточно прочесть этот горячо и с очевидным знанием дела написанный рассказ, для того чтобы, не задумываясь, отнести его к числу материалов для истории русской администрации и для уяснения причин жалкого состояния русских финансов. От петербургского правительства ждать нечего, и потому такие материалы не для него. Мы думаем, что они нужны нашему земству, от...

6. Другие редакции. Письма из Франции и Италии. Письма из Avenue Marigny. Письмо четвертое

Входимость: 2. Размер: 43кб.

Часть текста: из Avenue Marigny. Письмо четвертое Письма из Avenue Marigny Письмо четвертое Мне на роду написано – никогда не писать писем о том, о чем предполагаю. Даже «Письма об изучении природы» остановились именно там, где следовало начать о природе. Судьба, или, как любил выражаться один древний писатель (Виктор Гюго), Ананке! Вы знаете очень хорошо, что может сделать слабый человек против Ананки, хотя бы они являлись не с козой, не с фанданго, не с маленькими ножками и огненными глазками цыганки, как случилось с нотрдамским архидиаконом. У меня было твердое намерение рассказать вам о благородном турнире, на котором рыцарь газеты «Presse» так отважно напал на Кастора и Поллукса министерских лавок, о турнире, доставившем маленькое рассеяние добрым буржуа, скучающим в пользу отечества в Palais Bourbon. Но пока я собирался с славянской медленностью, здесь случилось столько турниров, кулачных боев, травль, чрезвычайных случаев и случайных чрезвычайностей, что вспоминать о маленьких обвинениях, взводимых Жирарденом на своих противников, столько же...

7. О себе

Входимость: 1. Размер: 44кб.

Часть текста: Вот высокий молодой человек с лицом последнего могикана; он сел на маленький стол (парки тотчас же подломили ножки жизни этого стола); стенторский голос его, как Нил при втечении в Средиземное море, далеко вдается в общий гул, не потеряв своей самобытности. Это – упсальский барон, он живет в двух шагах от природы, в Преображенском. Там у него есть сад и домик, у которого дверь не имеет замка. В этом доме барон прячется и вдруг, как минотавр или татары, набегает на Москву, неотразимый и нежданный, обирает книги и тетради и исчезает. Он похож и на bonhomme Patience [145] Жорж Санда, и на самого Карла Занда, ежели хотите, а всего более на террориста. Он как-то гильотинно умеет двигать бровями. Барон начал свою жизнь переводами Шиллера и кончил переводом на жизнь одного из лиц, которые Шиллер так любил набрасывать, в которых нет ни одного эгоистического желания, ни одной черной мысли, но которых сердце бьется для всего человечества и для всего благородного, и которые никогда не выйдут из своей односторонности, как exempli gratia [146] Менцель. Он с четвероногой трибуны что-то повествует, с наивной мимикой обеих рук и, по очереди, одной ноги. Два неустрашимые человека подвергают жизнь свою опасности, слушая барона в атмосфере его декламации, беспрерывно рассекаемой рукою и ногою и молнией зажженной сигары. У вас, может, слабы нервы, – отвернитесь от этой картины. Видите ли у камина худощавого молодого человека, белокурого, несколько бледного, в вицмундирной форме, с неумолимой речью – это магистр математического отделения, представитель материализма XVIII века, столько же неподвижный на своем коньке, как и барон на своем. Он держит за пуговицу молодого человека с опухшими глазами и выразительным лицом. Магистр в коротких словах продолжает спор, начавшийся у них года за два, о Бэконе и эмпирии. Молодой человек, прикованный к этому Кавказу, испещренному зодиаками, – одно из тех ...

8. Былое и думы. Часть четвертая. Москва, Петербург и Новгород (1840–1847). Глава XXVII

Входимость: 1. Размер: 39кб.

Часть текста: Я у себя под надзором – Духоборцы и Павел. – Отеческая власть помещиков и помещиц. – Граф Аракчеев и военные поселения. – Каннибальское следствие. – Отставка. Перед моим отъездом граф Строгонов сказал мне, что новгородский военный губернатор, Эльпидифор Антиохович Зуров, в Петербурге, что он говорил ему о моем назначении, и советовал съездить к нему. Я нашел в нем довольно простого и добродушного генерала очень армейской наружности, небольшого роста и средних лет. Мы поговорили с ним с полчаса, он приветливо проводил меня до дверей, и там мы расстались. Приехавши в Новгород, я отправился к нему – перемена декораций была удивительна. В Петербурге губернатор был в гостях, здесь – дома; он даже ростом, казалось мне, был побольше в Новгороде. Не вызванный ничем с моей стороны, он счел нужным сказать, что он не терпит, чтоб советники подавали голос или оставались бы письменно при своем мнении, что это задерживает дела, что если что не так, то можно переговорить, а как на мнения пойдет, то тот или другой должен выйти в отставку. Я, улыбаясь, заметил ему, что меня трудно испугать отставкой, что отставка – единственная цель моей службы, и прибавил, что, пока горькая ...

9. Nos grands morts commencent à revenir (Наши великие покойники начинают возвращаться)

Входимость: 1. Размер: 12кб.

Часть текста: du fond de leur tombe, où ils ont été sous scellés de la police impériale. Il y a là à méditer... Mais enfin c'est le sort de tous les précurseur». Galilée expira par trois ans de prison L'inexcusable tort d'avoir trop tôt raison. C'est le tour de Novikoff et de Radichtcheff maintenant quand celui des autres? Il y aura cinquante ans, le 31 juillet, que Novikoff, né en 1744, est mort. On se prépare, en Russie, à faire une fête de commémoration pour cet homme, jeté en prison par Catherine II. et qui était comme rayé de l'histoire du développement intellectuel de la Russie. Un auteur, J. Kiréïevsky, ayant osé en parler dans un recueil, le recueil fut supprimé, le censeur S. Glinka fut mis aux arrêts. C'était du temps de Nicolas. Novikoff fut une grande et sainte individualité de la fin du XVIII e siècle. Nous en parlerons dans une de nos feuilles. Propagandiste infatigable de la civilisation, il organisait des imprimeries, des librairies au fond de la Russie; il faisait traduire les oeuvres des encyclopédistes, le Contrat social de Rousseau; il travaillait à la publication des livres pour l'éducation primaire, et avec cela il était le grand maître de la loge maçonnique de Moscou. L'impératrice Catherine le fit arrêter sous l'inculpation vague de martinisme et l'enferma dans une casemate. Elle soupçonnait qu'il avait des relations secrètes avec son fils Paul, qu'il fit entrer dans sa loge. Paul le fit sortir de sa prison après la mort de sa mère. Mais il était mal vu, paralysé; vingt ans après sa mort on n'osait dire du bien de lui. Le second, c'est Radichtcheff. Dans notre feuille précédente, nous avons parlé...

10. Герцен А. И. - Кетчеру Н. Х., 10 сентября 1837 г.

Входимость: 1. Размер: 11кб.

Часть текста: скоро, все эти надежды похожи на китайские тени; вот светлое пятно, увеличивается, черты лица образуются, блинке, ближе, ты хочешь обнять — а все еще темнее, и нет больше даже и светлого пятна. Много, очень много я испытал в это время, многое изменилось во мне. Юность отлетела от гнета обстоятельств; но это только по наружности, большая часть ее осела алмазом в душе; на этом алмазе обращается вся фантазия. Но в наружности заменила ее положительность. Что я вынес в продолжение последних 9 месяцев губернаторства Тюфяева — этого, брат, и сказать нельзя; но я молчал, не жаловался, не испрашивал участия, я и это принял за испытание, за главу воспитания провидением. Представь себе этого «Калибана-гиену», который, наконец, инстинктом понял, что я его ненавижу, и который всей гнусностью своей хотел задушить меня, и что же? Тут, в этом гадком положении явился оплот, там, где я его но ждал, явилась защита, совсем нежданная — жандармский штаб-офицер всей властью своей остановил того, и удар прошел мимо, ограничась одними обидами и...

Поиск по творчеству и критикеCлово "MESSIEURS"

Поиск по творчеству и критике
Cлово "MESSIEURS"